Если рассматривать танцы с экономической точки зрения, то это действительно расходование энергии без получения прибыли. Тем не менее, люди в каждом обществе и во все времена с удовольствием танцуют. Почему? Они наслаждаются бесконечным усложнением танцевальных фигур, подтверждая тот факт, что постижение трудностей может приносить удовольствие. Оцените сложные па фламенко, запутанный ритм чечетки, изысканную чувственность танго, утонченную грацию менуэта, веселые и запутанные фигуры кадрили, изнуряющий пыл рок-н-ролла, стремительность польки. Каждый из этих стилей отражает ту или иную форму человеческих отношений, и их сложная форма приносит радость сама по себе, у нее нет другого предназначения. Это игра, а не работа. Форма существования, а не деятельности.
Человеческие отношения бывают сложными, и эта сложность может приносить радость. Наша душа обладает безграничной способностью танцевать с жизнью, и она наполняет этим танцем отношения. В наши дни вместо того, чтобы пойти на танцы, мы в одиночку тренируемся в спортзале, занимаясь на дорогостоящих механических тренажерах, и это подтверждает господство экономической модели. Упражнения кажутся менее легкомысленными, более эффективными и легче вписываются в наш рабочий график. Звучит, как пуританская догма. Тренировки в спортзале будут полезны, если перед нами стоит цель нарастить мускулы или создать фигуру, которая будет хорошо продаваться на рынке внешности. Но когда в отношения вносится схема «давай-работать-над-нашимиотношениями», это становится просто разновидностью упражнений, которые разрушают то, что мы пытаемся сохранить, – удовольствие. Чрезвычайно важно помнить, что отношения – это танец, а не набор проблем, которые необходимо проработать.
Всеобщее поклонение деньгам настолько свойственно нашей культуре, что нас постоянно подводят к убеждению, что если бы у нас было достаточно денег, то все бы уладилось и стало прекрасно. Многие вещи действительно можно значительно упростить с помощью денег, но интересно посмотреть, что происходит в психологическом плане, когда кто-то неожиданно получает много денег благодаря наследству или финансовому успеху. Волшебное ощущение переживается только в первые несколько месяцев, а затем быстро испаряется. Восторг от новоприобретенного богатства не возвращается; этот опыт переживается лишь однажды, как потеря девственности или вид своего имени на изданной книге. Почему? Чувство покоя, безопасности, радости от хороших вещей может продолжаться, но первичное волшебство исчезает. Душа, попавшаяся в экономическую модель, с удивлением обнаруживает, что по-прежнему голодна, и чувствует разочарование от того, что магия не настолько сильна, как казалось. Один клиент заметил:
Когда я был беден и несчастен, я знал, чего хочу – денег, еще больше денег, как можно больше денег! Теперь, когда я покорил эту высоту, мне кажется, что я потратил месяц, карабкаясь на пик Килиманджаро, чтобы обнаружить, что через пару часов созерцания этой великолепной панорамы мне стало скучно, и я задался вопросом: «Что это я тут делаю?»
Преобладающая в нашей культуре финансовая модель навязывает представление о деньгах как о единственном результате деятельности, как о магической силе, крепкой основе, на которой стоят и работа, и любовь. Финансовая составляющая, без сомнения, присутствует во всех отношениях, даже в самых романтических. Ранние феминистки были абсолютно правы, когда настаивали на необходимости финансовой независимости женщин. Деньги поддерживают развитие рыночных отношений и действительно являются важнейшей материальной базой. Тем не менее на вершине этой крепости находится другой уровень, хрупкий, эфемерный, хрустальный дом, созданный из снов, – место, где бабочка осмеливается бросить вызов денежному богу: «Отлично! Ты фундамент. Что я смогу построить на тебе?» Если перепутать жажду как можно больше иметь и жажду быть чем-то большим, то приобретение одного лишь материального богатства превращается в мираж. Экономическая модель может удовлетворить только экономические потребности и совершенно не может утолить онтологический голод.
Здоровые и богатые общества функционируют наилучшим образом, когда они могут примирить две противоположные системы ценностей. С одной стороны, экономическая модель предполагает конкуренцию в чистом виде, войну без линии фронта, всемирное глобальное соревнование, которое подстегивает процесс производства. Это приводит к появлению победителей и проигравших – неизбежному следствию войны и прогресса в любой форме. Однако действительно богатое общество учитывает также экологическую систему, модель ограничения развития, протекционизма, защиты; в отличие от экономической модели, оно связано со средой обитания и местными сообществами. Экологическая модель предусматривает отказ от финансовых прибылей, если использование коллективных ресурсов связано с риском для их сохранности. Глубинная психология, безусловно, принадлежит к экологической модели и, как таковая, представляет собой противовес когнитивно-бихевиоральной терапии, удовлетворяющей потребность в быстром и экономичном решении проблем.
Путь самопознания никогда не был и не будет вписываться в финансовую модель современной системы здравоохранения, которая выделяет 9–12 сессий на то, чтобы отремонтировать психику и вернуть человека на рабочее место или в семью. Конечно, мы нуждаемся в самых лучших мастерских по ремонту сломанных душ, оснащенных самыми лучшими наборами теоретических инструментов для починки, с которыми будет уметь работать даже начинающий терапевт. Общественные фонды, вложенные в такие программы – это хорошо инвестированные деньги. В таком случае экономическая модель имеет смысл. Тем не менее, кратковременная терапия и один лишь когнитивно-бихевиоральный подход не могут заменить странствие по извилистым тропинкам внутреннего мира, не имеющее иной цели, кроме удовлетворения потребностей своей души, странствие, похожее на античное путешествие неофита в Элевсин, где его ждало посвящение в мистерии. Глубинная психология предлагает научить осознанности, способности понимать человеческую природу, утонченному опыту движения через жизненные трудности с танцами и пением. Неизвестно, поможет ли это человеку починить себя настолько, чтобы вернуться на рабочее место, но это неизбежно даст нечто безусловно ценное тем, кто был ранен серостью своей жизни, отсутствием внутренних приключений, чувственности и действия в их личной драме. Жизни многих людей оказываются обедненными из-за трагического недостатка воображения. Когда воображение теряет свою жизненную силу, человек перестает видеть смысл жизни. Пустой, изношенный, бесцветный, смертельно скучный миф убивает быстрее, чем стресс на работе.
Ниже приводится рассказ молодого миллионера, разбогатевшего во время интернет-бума и с изумлением обнаружившего, что выход на пенсию в 25 лет чреват неожиданными психологическими последствиями, исправить которые нет возможности.
Обладание и существование – понимание разницы
Я усердно работал полтора года, и мне очень повезло. Я сколотил состояние и удалился от дел в 25 лет. Затем я создал веб-сайт, думая, что всем моим друзьям, всем тем, кому я помог разбогатеть, будет интересно следить за строительством моего дома и соблюдением правил экологии в моем саду с редкими экзотическими растениями. За три месяца на сайте было 20 посещений. Пока я работал, мой рабочий вебсайт получал по 100 тысяч хитов в месяц и больше. Те 20 посещений были от моих мамы, папы, брата и сестры – каждый зашел пару раз и прокомментировал фотографии в семейном альбоме, который был выложен на сайте. Тогда я все понял. Я понял, что я ничего не понял о том, что такое деньги. Деньги – это просто деньги. В какой-то момент они у вас есть, даже больше, чем необходимо, но вам по-прежнему нужно быть. Как я должен был это делать? Что мне следует сделать, чтобы быть? С чего начать существование? Я знаю только, как что-то делать. Я делал, и вот я богат, и теперь я чувствую, что я сам стал добычей денег. Я был настолько глуп, что женился на женщине, являющейся непревзойденной «статусной женой». Моя красивая дорогая кукла ждет, что я буду снова и снова повторять один и тот же фокус – зарабатывать все больше денег, уходить из дома каждое утро и прибавлять миллионы к нашему состоянию. Я для нее – гений по увеличению капитала, ее программа пенсионного обеспечения. Когда я пытаюсь найти другие ценности, она говорит, что знать меня не хочет. Она не понимает, зачем я ищу неизвестно что. Ведь я так талантлив в том, что умею делать лучше всех. Под этим она понимает добывание денег. Я хочу быть хозяином, но я слуга. Мне нужно руководство по тому, как быть.
