Вот! — он толкает ко мне одну из девиц, но не китаянку, а монголку, — Дочка сестра. Бери! Не развратный, чистый (ну это, вряд ли, с учетом запаха!), детей рожать много. Настоящий батуры будут. Бери!
Здравствуйте! Вот только наложницы мне и не хватало! Так, надо срочно придумать, как будем отказываться от подарка. Впрочем…
— Ваша светлость, я восхищен Вашим подарком. Но по законам нашей страны я не могу связать себя с женщиной другой веры. Завтра же я отправлю ее на Родину, в монастырь, где ее обучат нашему языку и введут в лоно Православной Церкви.
Вот так. В монастыре девчонку воспитают как положено, а потом она вполне сможет составить счастье какого-нибудь дарга из армии МНР. Глядишь, к тому времени и Дэван либо цивилизуется, либо погибнет, либо забудет о своей племяннице. А пока можно пьянствовать дальше. Как же я не люблю эти бессмысленные попойки!
Наконец их светлость впадает в прострацию. Правда, перед этим он успевает наградить всех присутствующих своими «орденами». Это сабли и кинжалы плохой стали с драгоценными эфесами в серебряных ножнах, украшенных кораллами. Так как никаких документов при этих орденах не полагается, то я решаю, что при первом же удобном случае продам аляповатое изделие местных ювелиров, которое если чем и ценно, так это немалым весом драгоценных материалов.
Мы грузимся в машины и отправляемся назад. Слава всем богам, мы выдержали этот визит!
Флаинг — капитан Фриц Штейнбаум. Лондон
В воздухе пахнет грозой, но несмотря на это — жизнь продолжается. Каждый день мы поднимемся в воздух и оттачиваем своё лётное мастерство. Я, по сравнению с остальными пилотами нашей эскадрильи — ветеран. Меня уважают не только молодые пилоты RAF, безусые юнцы, но и высокое начальство. Поэтому иногда дают поблажки. Например, внеочередное увольнение. Кстати, когда к нам приезжают всякие высокие комиссии и чины. Меня первым загоняют в небо, чтобы продемонстрировать высокий класс подготовки. В свободное время я занимаюсь учёбой, конспектирую труды товарища Бронштейна, те, которые, естественно, написаны ещё до его пленения. Но с особым рвением штудирую одного из величайших военных умов нашей Партии товарища Тухачевского. Его пророческие видения будущего поражают, ведь именно он сказал: "Будущая война будет войной моторов с классово неоднородным противником!" И испанские события это доказали полностью. Жаль, он погиб в Испании, приняв руководство на себя танковыми войсками Республики и сгорев вместе с ними во время битвы под Гвадалахарой, когда против ста республиканских танков вышло два взвода немецких танков(для тех, кто не знает — два взвода Т-4 -10 штук)…
Вот и сейчас мне дали три дня на поездку в Лондон. Первым делом я заехал к нашим в Сандхерст, взял новую литературу. Потом навестил свою хозяйку и заплатил за жильё. По моей просьбе она его резервирует за мной, благо, зарплата офицера позволяет и в деньгах я не лимитирован. В кино сходить, что ли? Вот и реклама в «Таймс» — новый фильм по бестселлеру Маргарет Митчелл "Унесённые ветром". Не читал, но там играет моя любимая актриса Лилиан Гиш. Пойду.
В кинотеатре полно народу. Громадная очередь, напоминающая мне Испанию. Тем не менее лондонцы, завидев «птички» в моих петлицах расступаются и я подхожу к кассе и спокойно беру билет. Ещё есть время выкурить сигарету, и проделав это поднимаюсь в зал. Места рядом со мной заняты. Слева сидит рыхлого вида багроволицый толстяк, справа — миловидная брюнетка в беретике и пальто. Я вежливо извиняюсь, затем сажусь на своё место. Вначале демонстрируют хронику. Этот порядок заведён лордом Черчиллем. Я смотрю жестокие кадры. Показывающие кровавые злодеяния союзных интервентов в Нанкине. Отрубленные головы на брёвнах, женщин со вспоротыми животами. Даже несмотря на отсутствие цвета видно, что улицы города залиты кровью. Но что это? Случайно в кадр попадает календарь и на нём вполне различима дата: 14 декабря 1937 года… Это же… Помню, что японцы вошли в город тринадцатого… Но нет! Вот японский офицер на вполне правильном английском языке даёт пояснения, что это сделали русские. Странно. Хотя… А вот и Испания! Моя бедная, униженная страна! Победители на улицах, веселятся, гады. Горы трупов. Повешенные. А это что? Не может быть! Я узнаю деревню и труп на фонаре. Это же тот самый доктор! Между тем диктор объявляет, что это повешенный фашистами коммунист. Внезапно замечаю, что моя соседка беззвучно плачет. Как истый джентльмен лезу в карман и предлагаю ей платок. Она на ломаном английском благодарит и отказывается. Достаёт свой, украшенный кружевами. Ладно. Не хочет — не надо. Наконец начинается фильм. И даже — цветной! Нет, конечно, снято потрясающе! Какая игра! А Лилиан — Скарлетт — вообще вне всякой критики! Так великолепно обыграть и показать всю ограниченность буржуазии! Всё их мещанство! Браво! Наконец зажигается свет, все покидают зал. Замечаю, что у многих женщин на глазах блестят слёзы… сениментальны, чёрт возьми! Но кино — великолепно. Выхожу из здания «Глобуса» и закуриваю, в этот момент чувствую сзади толчок и слышу бормотание на русском: "Извините. Sorry". Резко разворачиваюсь и вижу свою соседку по фильму.
— Вы — русская?
Брюнетка поражена не меньше моего.
— Нет. Я просто жила в России. Я — иудейка.
Облегчённо улыбаюсь ей в ответ.
— Позвольте представиться: флаинг-капитан Фриц Штейнбаум.
Тепрь, я уже вижу, что это молодая девушка, она поражена до глубины души:
— Вы — немец?!
— Я — член III Интернационала!
— О! Левина, Мария. Можно просто — Маша. Тоже Интернационалистка.
С наслаждением перекатываю на губах её имя: "Маш-ша. Мария". Мне нравится её имя! Да и сама она… Глубокие чёрные глаза, правильный овал лица, характерные чувственные губы…
— Вы знаете, не подумайте плохого, но не согласились ли бы скрасить вечер товарищу по партии и офицеру в увольнении?
С замиранием жду ответа и он следует незамедлительно:
— Конечно, товарищ!
…Мы сидим в небольшом пабе и пьём пиво. Это единственное, что я могу пить у англичан. Выясняется, что мы оба были в Испании, Мария — военным переводчиком в бригаде имени товарища Троцкого, я — вначале в "Чрезвычайной Комиссии", затем стал лётчиком. Это ещё больше сближает нас. Через два часа мы оказываемся в моём пансионате. Со мной пакет с бутылкой настоящей водки и даже кусочком шпига. Утром я просыпаюсь от того, что кто-то взъерошивает мне волосы. Это Маша. Вспоминаю, как нам было хорошо. Затем, после повторения ночных занятий мы одеваемся, завтракаем и идём гулять по городу, я провожаю товарища Левину на работу, она и здесь исполняет обязанности переводчика. Мне тоже пора ехать обратно в часть. Торопливо пишу ей адрес и телефон, по которому меня можно найти. Затем она скрывается в метро, я же еду на вокзал. Меня ждёт служба.
Подполковник Всеволод Соколов. Окрестности Бэйпина
Дан приказ на штурм Бэйпина. Самые худшие подозрения оправдались: мы будем атаковать "своими силами". Те подкрепления, которые прибыли к нам не стоит даже учитывать из-за их незначительности. Собственно говоря, за время всего Гобийского похода к нам прибыли только два полноценных соединения: 10-я мотострелковая дивизия и усиленный моторизованный полк войск СС из состава дивизии СС особого назначения. С немцами я пару раз встречался, и с интересом обнаружил среди них своих бывших учеников. Что ж, приятно встретить старых товарищей…
Джихархан и Малиновский приняли решение. Бэйпин, превратившийся в настоящий укрепрайон, в лоб брать не будем. Два подвижных крыла, сформированных из кавалерийских, танковых и моторизованных частей, должны обойти укрепления с флангов и обрушиться на противника с тыла. В этот момент должна будет вступить в игру воздушно-десантная бригада, которая высадится в тылу японо-китайцев заранее. Нам розданы карты и кроки с маршрутами движения, и мы готовимся к большой драке.
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Утро штурма не замедлило преподнести нам свои сюрпризы. Случайно или нет, но генерал-лейтенант Сакаи Кодзи решил начать свое контрнаступление против русско-монгольской конно-механизированной группы именно сегодня. Поэтому вместо запланированной на 400 артподготовки уже с 430 развернулась ожесточенная контрбатарейная борьба…
Я сижу на броне своей «тридцатки». Минуты три тому назад, над нашими головами с ревом прошли бомбардировщики, и сейчас слышно гулкое уханье разрывов. Крылатый лихой народ обрабатывает передовые позиции обороняющихся. Судя по частоте грохотания, обрабатывают на совесть. Вчера, когда я, как комполка присутствовал на совещании штаба нашего направления, нам клятвенно пообещали, что авиаторы дорогу расчистят. И, вот чудеса, обещание выполняют. Что ж, всякое в жизни бывает…
Бывает. Великанская рука стряхивает меня с брони и швыряет оземь. В глазах вспыхивают огненные круги и спирали, грудь сдавило точно стальными тисками, а в голове остается лишь одна мысль: "Если я раньше дышал, то каким таким местом и сколько раз в минуту?"
