— В последний раз снова была эта машина — разные машины, они всегда стояли на другой стороне улицы, где бы я ни оказалась. Это не просто ощущение, Джо. Я засекла их в зеркало заднего вида. А как только слежка становится слишком очевидной, первая машина исчезает и на ее месте появляется другая.
— Так бывает только в кино, в реальной жизни иначе. — Улыбнувшись, он наклонился поцеловать ее в лоб, и поверхность водяного матраса вновь заколыхалась. — Слушай, может, ты просто напридумывала…
— Ради бога, Джо! Ты уже говоришь, как он. Именно это он и делает — постоянно… Все твердит мне, что я не в себе, что у меня паранойя, что я все придумываю…
— Ну хорошо, хорошо, успокойся.
— Успокоиться? Когда я живу в этом блядском кошмаре?
— Сегодня хвоста не было?
Она покачала головой: нет.
— И то ладно.
— Но неужели ты не понимаешь, что это значит? Нам предстоит все переиграть. И мы должны сделать это прямо сейчас, иначе я не знаю… — Она не отрепетировала, что говорить дальше, благодаря чему лгать было легче. Если она должна убедить Джо, что теперь у них нет выбора, что у них не осталось места для маневра, для заднего хода, то ее слова прозвучат спонтанно, как будто от души. — Скажем, в выходные.
— Что? Подожди-ка…
Карен разрыдалась.
— Я больше этого не вынесу, Джо! Так разрываться…
— Разрываться? — Он смотрел на нее во все глаза. — И это при том, что он так с тобой обращается? Говнюк чертов! Ты ему попустительствуешь, вот в чем дело. Позволяешь пудрить себе мозги.
— Нет, я всегда хотела быть только с тобой. Я люблю только тебя, — сказала она, закрывая глаза и орошая слезами подушку.
Она хотела, чтобы Джо принял решение за нее. Хотела, чтобы он проявил настойчивость и решимость, тогда она смогла бы поверить, что поступает правильно. Чтобы ей не надо было ни о чем думать. Она так привыкла, что Том постоянно ее контролировал, предусматривал все мелочи в ее жизни, заботился о ней. Она боялась, что Джо снова обманет ее, как это уже не раз бывало в прошлом.
— Я хочу с этим покончить, чтобы мы могли быть вместе, вот и все.
— Думаешь, я этого не хочу? — спросил он ласково, привлекая ее к себе и вытирая краешком простыни ее мокрые от слез лицо и шею. — Только потому, что я способен смотреть на вещи с разных сторон и говорю, что не стоит сгоряча принимать решение, с которым нам придется жить всю оставшуюся жизнь? На самом деле никто не может поручиться, что после развода ты получишь опекунство над сыном.
— Не надо, Джо, не надо! Слишком поздно так говорить, слишком поздно, неужели ты этого не понимаешь?
— Может, все не так уж далеко зашло. Такой тип, как Том, знаешь, — богатый, известный, уважаемый в деловых кругах, которому приходится думать о своей репутации… только не говори, что он о ней не думает, — не может не относиться к своей личной жизни как к чему-то святому. Он прекрасно понимает, что на суде выплывет куча грязи и интимных подробностей, а этого вполне достаточно, чтобы убедить его прекратить дело.
— С кем ты говорил?
— Ну хорошо, с Хербом. Я рассказал ему нашу историю. Разумеется, только как гипотетический случай. Он считает…
— Мне не интересно, что он считает. Том пойдет на крайности. Ему на все наплевать. Он сделает все возможное, чтобы превратить нашу жизнь в ад, независимо от того, выиграет он или проиграет. Но дело не в этом, речь даже не об опекунстве, просто мне претит самая мысль о том, что Нед может получить эмоциональную травму — я имею в виду огласку… Чтобы в четырехлетнем возрасте тебя протащили через самый жуткий теле-радио-газетный кошмар! И это помимо всего остального. Ты хоть представляешь, что с ним после этого будет?
— А если нас поймают? Как это поможет Неду?
— Никто нас не поймает — если мы будем действовать быстро. Как и планировали. К воскресному утру…
— Но нам не хватит времени.
— На что не хватит? На то, чтобы Том все выяснил? Он же меня убьет, понимаешь? Как только он узнает, он тут же нас вычислит. У нас есть сорок восемь часов, даже меньше.
Это было недалеко от правды — или от того, что могло бы стать правдой, если бы они еще немного потянули с принятием решения. До Карен вдруг дошло, что ее страстное желание со всем этим покончить было в той же мере связано с отрицанием собственной вины и нерешительностью, продиктованной ее двойственным чувством по поводу отказа от спокойной и обеспеченной жизни в Эджуотере ради запоздалой тяги к простой жизни, — как и с необходимостью уговаривать Джо.
Но визит Серафима положил конец долгим сомнениям. Его угрозы, взгляд, брошенный на нее, когда он разговаривал с Недом, его «Тебе что, кошка язык откусила, Док?» испугали ее до потери пульса. Откуда он мог узнать о молчании Неда и о ласкательном прозвище, которое Том дал сыну?
Если кто-то ему не сказал.
— Подожди, подожди… — Джо нахмурился. — Что значит — как только он узнает? Ты вроде сказала, что Том уже все знает. Тут что-то не так. Ты чего-то не договариваешь.
— Просто сегодня утром я забрала деньги из банка, вот и все. Закрыла счет в «Сити-банке», то есть «закрыла» в чемодан, прямо там, на полу в кабинете какого-то мелкого служки. Потом доехала на такси до Центрального вокзала и положила кейс в камеру хранения — чтобы мы были наготове.
— Ты что, оставила полмиллиона наличными в камере хранения?
— А что мне было делать? Привезти их тебе в Овербек? Тогда мне пришлось бы сначала привезти их домой. Оставить в банковской ячейке? Я пыталась. Во всех нью-йоркских банках имеется лист ожидания. Кроме того, мы должны быть уверены, что можем взять деньги в любой момент, а не только в рабочее время. Кстати, я привезла тебе ключ от камеры хранения, усек? Я могла бы забрать их сама, Джо, но знай: если за мной действительно следят…
— Ладно, я заберу. Только мне бы чертовски не хотелось, чтобы ты вообще принимала от него эти проклятые деньги. Тоже мне, маленькое соглашение.
— Теперь это мои деньги. Даже Тому пришлось это признать. Неужели так важно, откуда они появились? Я их заработала, Джо.
— Уж это точно. — В его голосе звучали и бешенство, и горькая нежность. — Как подумаю, чего ты натерпелась от этого… от этого долбанутого козла… Во всяком случае, это хоть что-то проясняет.
— Не надо так о нем. Да, я мечтала об этом, но никогда не хотела, чтобы это произошло. Просто он получит то, чего заслуживает. — Она закусила нижнюю губу, сообразив, что ляпнула лишнее. — То есть если кто-то вообще чего-то заслуживает.
— Почему же тогда у меня так гадко на душе?
— Все уладится, — сказала она со спокойной уверенностью, зная, что теперь Джо у нее в руках. — Мы все делаем правильно. Мы должны верить в это. Всегда! Быть вместе — это наш моральный долг. Я верю, что Господь видит нас, верю, что все, что мы делаем, мы делаем с Его благословения. Мы семья, Джо. И нам ничего не остается, кроме как узнавать друг друга все лучше и лучше… Иного выбора у нас нет. Уникальные сердца, как ты сам всегда говорил.
— Видно, судьба, — проговорил Джо, улыбаясь (слишком уж дерзко, подумала она), как вдруг его взгляд потемнел и, скользнув мимо нее, вспорхнул на лазурных крыльях к аляпистому потолку псевдошатра.
Карен часто задумывалась, не выбрала ли она Джо Хейнса только потому, что он, как и ее отец, был одним из дезертиров по жизни.
Но тут он ее поцеловал, и она успокоилась.
Автомобильный гудок, перекрывший своим воем гул транспорта на бульваре Квинс в час пик, вернул Карен к реальности, оживил ее собственное притуплённое чувство безотлагательности. Чем ближе, тем настойчивее — испуская вопли разъяренной банши.[22] Должно быть, водитель застрял у светофора к северу от «Ковра-самолета». Посмотри на часы, Джо, нам надо идти, подумала она, но сказать не сказала, пытаясь сообразить, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до дому, если воспользоваться любимой дорогой Тома напрямик через Долину.
— Мне правда надо идти. — Карен засмеялась каким-то безумным, хриплым, неконтролируемо резким смехом. — Прекрати… — Она слабо отпихнула его руку.
Потом села на край постели и стала глазами искать одежду, разбросанную по всему полу. Попыталась подняться. Но Джо уже встал на колени, прижавшись к ее спине, ловко просунул руки ей под мышки и внахлест накрыл ладонями ее пышные белые груди. Она почувствовала, как его отвердевший член уперся ей в крестец. Обреченно вздохнув — только побыстрее, пожалуйста, — она положила свои руки поверх его, что навело ее на мысль о крестоносцах, и снова покорно упала на постель.
— Если двигаться быстро-быстро, — предположила Карен, — то можно догнать прошлое. Правда же?
— Тут мы с тобой заодно, — прошептал он, и она, раздвинув занавес своих волос, накрывших его лицо (что, как она где-то вычитала, предвещало беду), стала языком искать улыбку в уголке его рта.
