Он немного помолчал, закурил, окинул мрачным взором присутствующих.
- Вот так-то, друзья, мерзавцы играют на самом святом человеческом чувстве - на любви и преданности. Похитили девушку, требуют пять миллионов долларов... А где её прячут? Попробуй, обшарь все Подмосковье вдоль и поперек... Никаких зацепок. Разве что сильный акцент этой женщины, судя по рассказу Красновой, западно-украинский акцент. Но это очень слабая зацепка. Только для того, чтобы позвонить, взломали квартиру в Можайске, потом звонили из какого-то автомата в захолустной деревушке... Я был там ночью, ничего не нашел... Разве что...
- А кто такой Борис? - неожиданно спросил Саша, тоже закуривая. Лозович почувствовал на его лице признаки сильного душевного волнения. Губы под усами задрожали, лицо пошло красными пятнами.
- Борис - это жених этой девушки. И есть очень серьезные подозрения, что его уже нет в живых...
- Да? - вдруг привстал с места Саша, сильно побледнев. - Почему вы так думаете?
- Да долго объяснять... Они поехали кататься на лыжах, куда, неизвестно. И пропали. Потом матери этой девушки Оксаны звонит какая-то женщина и говорит странные вещи, страху нагнетает, короче... Потом звонит ещё раз, говорит, что голова её дочери стоит пять миллионов долларов. А затем докладывает, что её жениха Бориса уже нет в живых... Правда или нет, кто знает? Вполне возможно, что и правда... Да что же с вами происходит? испуганно спросил он, дотрагиваясь до плеча Саши.
А тот вдруг покраснел уже до совершенно невозможных пределов, его всего затрясло, зрачки закатились, изо рта потекли слюни, он стал оседать на пол.
- Саша, Сашенька, что с тобой? - встревожилась Вера, бросаясь к нему. Помог и Лозович, и Сашу отвели в спальню и уложили на кровать.
- Часто с ним такое? - спросила шепотом Наташа у Веры.
- Бывало, но чтобы так сильно - никогда, - так же шепотом ответила Вера.
Саше дали сердечных капель, он выпил и потихоньку стал успокаиваться.
- Так что же вы, все-таки там обнаружили? - тяжело дыша, спросил Саша у Лозовича. - Там, на местности, которую вы исследовали.
- Да зачем вам это? Мы сами займемся этим делом, а вас, вижу, вся эта история так встревожила... Не волнуйтесь, все будет нормально...
- Вы считаете меня за сумасшедшего, я понимаю..., - слабо улыбнулся Саша. - Фамилии своей не помню, имени не помню, откуда родом, не помню... Ничего не помню, падаю в обморок... Дебил, и все тут... Так ответьте дебилу, ничего не потеряете. Может быть, мне просто интересно...
- Ну раз интересно..., - пожал плечами Лозович. - Раз интересно, то я, вернее, мой лабрадор Трезор нашел на станции газету "Московский комсомолец". У него великолепный нюх, он по запаху от телефонной трубки, по следам, ведущим к станции, привел меня к этой газете. Я полагаю, что она была в руках у звонившей женщины.
- У меня тоже великолепный нюх, - похвастался Саша. - Может быть, в своей первой жизни я был собакой... Я так реагирую на запахи, порой они меня страшно тревожат, в голове кружатся какие-то воспоминания, но такие неопределенные, зыбкие... Где у вас эта газета?
- Внизу в машине.
- Не сочтите за труд, принесите, пожалуйста, удовлетворите просьбу больного человека.
Лозович недоуменно поглядел на Наташу, та едва заметно пожала плечами.
- Принесите, Владимир Игоревич, - попросила Вера. - Сделайте одолжение...
Озадаченный Лозович пошел вниз за газетой. Но того, что его ожидало в квартире, предугадать он никак не мог... Как, впрочем, и никто из присутствующих.
Не успел он открыть дверь, как Саша выхватил у него газету из рук и стал жадно внюхиваться в нее. В эту минуту он действительно походил на собаку-ищейку. Он сопел носом, глаза его были полузакрыты, и всем стало жутковато. Потом он понес газету на кухню, где было больше света, сел за стол и раскрыл её. Внимательно стал не то, что вчитываться, но вглядываться в газетные строки...
- А это что? - смертельно бледный, спросил он, показывая на фотографии в газете.
- А что там такое? - не понял Лозович.
- Поглядите!
И Лозович, внимательно поглядев на фотографии, обнаружил, что лица людей были словно истыканы иголкой.
- Видать, преступник сильно нервничал, - сделал вполне резонный вывод Владимир Игоревич. - Сидел и тыкал в газетные фотографии иголкой или булавкой.
- Может быть и так, - загадочно произнес Саша. - А, может быть, и не совсем так...
- Ну а как? - стал раздражаться Лозович. Ему надоело тратить драгоценное время на какого-то полоумного, понятия не имеющего, кто он вообще такой.
- Это привычка...
- Чья привычка? - Лозович еле сдерживал себя. - Послушай, Наташа, нам пора в больницу к Константину... Ты готова?
- Готова, Владимир Игоревич, поехали! Верочка, ты сама тут управишься! И помни - ты у себя дома! Ничего не стесняйся.
- Это привычка той женщины, которая похитила девушку и парня, - глядя в стену, произнес Саша.
- Извините, нам пора, - встал с места Лозович. - Позвольте газетку, Саша, нам она ещё может пригодиться...
- Я знаю эту женщину, - полушепотом произнес Саша. - Знаю её привычку... И запах от газеты тоже ее... Я его вспомнил, хорошо вспомнил...
Вера и Наташа с испугом переглянулись. А Лозович снова сел на свое место и внимательно поглядел на Сашу.
- Ну... Ну... И кто же эта женщина? Как её имя?
Саша окинул присутствующих каким-то странным сомнамбулическим взглядом и торжественно произнес:
- Ее имя Ядвига Козырь...
6.
- Помогите! Помогите! Кто-нибудь, помогите! - кричала Оксана. Толстые веревки больно впивались в её запястья и лодыжки, от ужаса она вся покрылась холодным потом...
... По двери со страшной силы лупили каким-то тяжелым предметом, очевидно, топором... И слышались извергающиеся из уст злобного карлика нечленораздельные звуки - то ли смех, то ли проклятья по поводу никак не поддающейся двери...
... Никакого ключа от двери у него не было, и насмерть напугав Оксану, Матвейка удалился и занялся какими-то своими делами. А несчастная девушка так и осталась лежать распластанной на железной кровати в ужасе и полном неведении... Потом она забылась тяжелым сном, а когда проснулась, услышала, как с той стороны ломают дверь...
- Сейчас, я тебя... Ух, я сейчас тебя..., - пыхтел за стеной Матвейка, пытаясь справиться с дверью...
- Не надо! Не надо! - кричала Оксана. - За меня дадут большой выкуп, мама за меня заплатит большие деньги, только не трогайте...
- Не надо мне никаких денег, - пыхтел карлик. - Только тебя, только тебя, это лучше всяких денег...
Оксана от ужаса и омерзения стала терять сознание, и тут услышала за стеной лай собаки. Затем грохот в сенях и, наконец, крик Ядвиги:
- Ах ты, паскудина! Ты что делаешь, ублюдок? Дверь ломать, страдалец гребаный? Да я тебе!
- Уйди, уйди по добру, по здорову, - шипел на Ядвигу Матвейка. Зашибу...
Затем раздался страшный грохот, и затем стон...
- Ты... меня... Ты... меня... Инвалида? Пожалеешь...
- Встать! - громовым голосом закричала Ядвига. Затем ещё какой-то звук, видимо, передернула затвор ружья. - Иди... Вперед... Пошел вперед, гаденыш...
...Затем лай собаки, и тишина...
А затем повернулся ключ в замке.
Ядвига с всклокоченными крашеными волосами стояла в двери и своими зелеными глазами пристально глядела на Оксану.
Постояв немного, она подошла к ней и стала развязывать веревки на её руках и ногах. Когда она развязала веревки, Оксана не могла пошевелиться, до того затекли её руки и ноги...
- Вы..., вы..., - всхлипывала девушка. - За что? Что вы со мной делаете? Бог вам не простит...
- Это точно, - тяжело дыша, произнесла Ядвига. - Бог ничего не прощает... А ты... Дурочка ты, жаль мне тебя... Вставай... Не бойся. Я заперла этого придурка в сарае, оттуда не выберется. До чего же надоело все это, - вздохнула она с какой-то обреченностью.
Оксана продолжала лежать на кровати, а Ядвига вышла в соседнюю комнату, села за стол и задумалась. Выехал на коляске старик и стал что-то требовать от нее. Но она так гаркнула на него, что он укатился обратно, бормоча под нос слова проклятий...
...Ядвига сидела за столом и глядела в одну точку. Она вся погрузилась в прошлое. Ей вспоминались события примерно десятилетней давности... Ей тогда было тридцать два года, а выглядела она на двадцать пять. Высокая, с пышными белокурыми волосами... Примерно полгода назад их семья переехала в Подмосковье из Приднестровья... Семидесятилетний отец, больная мачеха, брат-урод от первого брака мачехи и она, наивная, полная надежд на мирную жизнь в благословенном Подмосковье...
Тогда они купили дом, затерянный в лесах неподалеку от Можайска, вложили в него деньги, которые умудрилась скопить мачеха, ведь именно из-за денег женился на ней, овдовев, жадный отец, взяв её с сыном-уродом, именно из-за её денег уехала с ними в Подмосковье и сама Ядвига, ведь у них с отцом не было ничего... Первый её муж армейский капитан Богдан Волощук был пьяницей и садистом, и совместная их жизнь была крайне недолгой. Теперь они покинули горячую точку, укрывшись в глуши подмосковных лесов. Ядвига была ещё молода, внешне привлекательна и полна радужных надежд... Казалось, вся жизнь была впереди... И, разумеется, главной мечтой было удачно выйти замуж...
