— Я все сделаю, Ваше Высокопреосвященство.
Ха! А что он еще мог сказать. Попробовал бы он не согласиться. Да у него попросту не было иного выхода. Сбежать? А куда? Анклав людей не так уж и велик, чтобы рано или поздно его не нашли, и тогда итог только один, смерть, хорошо если быстрая. Отправляясь же в Закурт, он имел хотя бы шанс выжить.
— Отправляйся и пусть Господь хранит тебя, сын мой.
Дверь за дознавателем едва закрылась, как одна из панелей отошла в сторону, и из расположенной за ней потайной комнаты в кабинет ступил монах, в самом обычном монашеском балахоне. Сейчас капюшон был отброшен, а потому не скрывал лица монаха, отличавшегося просто болезненной худобой и нездоровым цветом кожи, казалось, что эта кожа обтягивает череп, четко очерчивая его контуры. Будь здесь Андрей, он узнал бы и этого монаха, ведь именно он председательствовал на том трибунале, перед которым ему пришлось предстать.
— Вы все слышали Ваше Высокопреосвященство.
— Игнатий, нельзя ли без официоза. Мало того, что мы знаем друг друга со времен учебы в духовной семинарии, так в добавок мы еще и одни.
— Ну так, ты все слышал, Баттер?
— Разумеется, все. Но стоило ли, рассказывать ему о новом оружии? Может статься, что оно нам еще понадобится, а сведения просочатся к врагу.
— Эти сведения уже просочились, благодаря самому сэру Андрэ, который отпустил того орка. Вот только в Закурте наверняка знают о нашем ордене и о том, что все новое у нас подвергается крайнему сомнению. Если брата Адама допросят с пристрастием и выкачают из него то, что он знает, то их император будет знать, что это оружие получит распространение, и возможно это несколько охладит пыл императора, а мы получим не плохой шанс оттянуть начало похода на нас. Так что все к лучшему.
— Да, пожалуй ты прав.
— Только вот боюсь, что мы сильно рискуем, посылая одного человека. Слишком высока вероятность, того, что он не вернется. — Задумчиво произнес архиепископ Игнатий. — При всей очевидности этого, подобное поручение я доверить больше никому не могу. В моей епархии нет информированных о существовании орочьих государств, которых бы я мог задействовать, брат Адам и тот узнал совершенно случайно, от падре Патрика. Я счел за благо ввести его в курс дела и подробно информировал его обовсем, что известно Церкви. Я хотел задействовать, сэра Андрэ, но как видишь, не преуспел в этом. — Он поспешил поднять руку, останавливая готовое сорваться с языка собеседника замечание. — Заставить его конечно можно, для этого есть множество возможностей, но тогда придется обозначить в этом нашу заинтересованность, а вот это уже лишнее. Надеюсь, ты не станешь возражать против того, что о нашей роли в этом лучше не распространяться.
— Да, об этом я не подумал, — согласился с ответом на высказанный вопрос Баттер. — Но и складывать все яйца в одну корзину, тоже не годится. Я предполагал нечто подобное. Но, хотя в моей епархии о существовании этих государств и известно многим, подобное поручение я могу доверить далеко не каждому, риск слишком велик. Но двоих я нашел. Один из них уже пропал безвести, второй ожидает удобного момента.
— Итак, трое. Мало. Но шансов уже гораздо больше.
— Что ты решил с сэром Андрэ?
— Я знаю, что ты приговорил его, но пока подождем, если империя действительно придет, он нам еще понадобится.
— В свете открывшихся обстоятельств, я склонен с тобой согласиться. Вот только местечко он нашел не очень хорошее, чтобы выжить.
— Сдается мне, что он знает, что делает. Если ему удастся изолироваться там от нас, то он успокоится и наладит производство этого оружия. Как кстати он его назвал?
— Карабин.
— Вот-вот. Этих самых карабинов. Чтобы облегчить ему жизнь, я приказал не отправлять в Кроусмарш дознавателей инквизиции.
— И как ты это объяснил?
— Я? Никак. Все объяснил, ты. Я только ознакомил членов ордена с решением трибунала в крепости Кристи. Сэр Андрэ и его люди должны исчезнуть. Но инквизиция не должна быть к этому причастна. Более того, всем должно быть ясно, что епитимья, наложенная на него нашей Матерью Церковью полностью исполнена, и он полностью чист перед нею и людьми. Ну, а если он окажется в орочьем котле, то мы к этому не имеем никакого отношения.
— Но он и впрямь имеет все шансы погибнуть. А как же тогда оружие, которое все же может нам пригодиться?
В этом деле, многое зависит не от нас. Можно конечно принять меры, но каждое наше действие повышает риск раскрытия нашей заинтересованности во всем этом. Брату Горанфло удалось склонить к сотрудничеству с орденом двоих помощников, этого кузнеца, но они не смогли сообщить ничего, чтобы небыло известно нам, значит, к новому оружию они не имеют ни какого отношения. В этом придется рискнуть.
— Хорошо, предоставим его самому себе. Однако если он вывернется и все же наладит изготовление этих карабинов, не станет ли он опасен? Как его остановить потом?
— Ну, достойное оружие, для того чтобы противостоять оркам, и ни коим образом не связанное с сатаной ни какими проявлениями, нам не помешает.
— Это-то так, однако, мне известно, что этот сэр Андрэ отличается слишком явным вольнодумством.
— Крестовый поход может очень многое исправить, так что с благословения Господа нашего, с этим я думаю, мы разберемся, когда и если придет время.
— Что-то уж больно много, в этом деле, мы вынуждены оставлять на волю Господа нашего.
— Тем явственнее будет видна воля Его, и наша правота или заблуждения. — Смиренно проговорил архиепископ Йоркский, ордена Святой Инквизиции.
Аминь. — Высказал свое согласие архиепископ Саутгмптонский, ордена Святой Инквизиции.
Глава 3
Как все же приятно пройтись по светлому сосняку, наполненному пьянящим ароматом хвои и смолы, мягко ступая на землю усеянную сухими иголками, скрадывающими каждый шаг и делая его абсолютно неслышным. Это только полные неумехи способны нашуметь в сосняке, опытный следопыт здесь пройдет тихо, словно ступая по перине. Однако Жан больше предпочел бы чащу, с густым подлеском, способным укрыть опытного лесовика даже на расстоянии вытянутой руки. Светлый сосняк, потому так и называется, что в нем не растет даже трава, так как сосны забивают любую растительность, и видно довольно далеко, при случае, пешему в таком лесу не уйти от конного, чего не скажешь о чаще. Оно конечно там надо быть невпример более внимательным и осмотрительным, дабы не пропустить попавшуюся под ноги ветку и не выдать себя ее хрустом, но зато там нет столь далеко просматриваемого пространства.
И все же Жан с видимым удовольствием втянул носом пряный воздух, и на мгновение расслабившись, глубоко вздохнул. Трое сопровождающие его, и внимательно осматривавшиеся по сторонам, недоуменно переглянулись. Что это командир еще надумал? Нашел время расслабляться. Тут того и гляди, орки обнаружат столь желанную добычу. Ладони сжимающие карабины вдруг стали потными, один их охотников отер ладонь о камуфлированный чехол, второй продолжая осматриваться в своем секторе, присел и зачерпнув горсть иголок быстро отер руки, покрывая их пылью, оно конечно руки чистотой после этой процедуры не блещут, но зато оружие теперь не скользит, а чистота, это дело никуда не денется, придет время руки и вымыть можно, главное чтобы это время пришло.
Жан осмотрел своих артельщиков и задорно ухмыльнулся. Его сильно позабавило то, в каком они сейчас были напряжении, глядя на них, он вспомнил себя, и то время, когда сам впервые оказался на орочьей стороне. Тогда, после первого похода он решил для себя, что больше на эту сторону не ходок. Его трясло целые сутки, а старший все подливал и подливал, пока не накачал новичка до потери сознания.
Второй поход прошел уже куда легче, и в этот раз он чувствовал себя куда увереннее. Дальше больше, и даже после того, как они нарвались на орочью засаду, и вся артель полегла, а он только чудом вырвался и сумел уйти, этот берег продолжал его манить с непреодолимой силой. Тогда он вернулся, сбив новую артель.
Прошло два года с тех пор, как он был здесь в последний раз, и только опять ступив на этот берег он понял, насколько ему не хватало этих походов по полной опасности земле, где смерть могла прятаться за каждым кустом или пригорком, высматривать тебя из-за каждого валуна или ствола дерева, где если не ты, то тебя. Его артельщики были напряжены до предела, а он как мальчишка сейчас чувствовал небывалый подъем и радость, словно при встрече со старым другом.
Вздохнув еще раз, он тут же изменился и уподобился взведенной пружине. Все больше расслабляться нельзя, орочья сторона ошибок не прощает.
Светлый сосняк как-то сразу сменился смешанным лесом, словно деревья провели границу между своими владениями. Правда разница оказалась не значительной, листва только-только стала проклевываться, так что видимость продолжала оставаться весьма на большое расстояние, правда не так как в сосняке, здесь теперь хотябы можно было укрыться за густыми ветками подлеска, да и стволы деревьев были куда чаще. В общем, передвигаться здесь стало несколько проще, но в тоже время и опаснее, орки были великолепными лесовиками, а потому умели маскироваться ни чуть не хуже охотников, а в чем-то и лучше.
