распоряжении было ещё пять таких же этажей, где работали сотни авторов. Но она когда-то придумала эту уловку – показывать новобранцу, что он здесь единственный, а значит главный. У него не было возможности получить совет или критику от опытных коллег, и он мог не переживать, что пока не справляется с работой так же хорошо, как остальные. Он думал, что на этаже нет никого, кроме Петровича.
Петровича она не просила и не заставляла сидеть на этом этаже. Он сам когда-то отказался переезжать. Его можно понять – за тысячи лет он сменил столько стран, секторов, редакций, что захотел, наконец, остановиться. Так даже правильнее получилось – в молодом коллективе Петрович с его бесконечными похабными байками не уживался. А здесь от него не было никакого вреда молодёжи, правда, и пользы ноль.
Зазвонил телефон. Анаэль машинально ответила.
– Анаэль, девочка моя, как твои дела? Когда ты уже ко мне приедешь? Место ждёт тебя.
– Адимус, – констатировала девушка, – чего ты хочешь? Моего уже немолодого тела или циничного ума?
– Ты меня раскусила – я давно и безуспешно в тебя влюблён.
Внезапно Анаэль всё поняла – она нужна Адимусу не как женщина. Когда-то очень давно она работала в главном офисе Генерального Продюсера. Правда, они поругались и она, хлопнув, насколько это возможно тяжелой дверью, ушла. Видимо, тот факт, что её не сослали в Арктику, дал Адимусу повод думать, что она любимчик Генерального и замолвит словечко – подтолкнёт по карьерной лестнице.
Наивный. Генеральный давно про неё не помнит. Они не общались несколько тысяч лет. Наказание и правда было мягким и достаточно изобретательным – в Земной мифологии Анаэль считают и рисуют в мужском обличии. Но ей это безразлично. На Землю она не собирается, у неё в «Божьем промысле» дел навалом.
– Адимус, ты же хочешь просто меня использовать?
– Да как ты могла такое подумать? – искренне удивился Павлин. – Я с сотворения мира тебя обожаю.
– Ты ничего просто так, от души, не делаешь.
Адимус промолчал. Посопел в трубку.
– Я не пойду к тебе. Твоё благородство мне в итоге дорого обойдётся, а я не хочу быть должником. Но спасибо за предложение! Многоходовку с расширением Москвы я оценила. Если это только ради меня – польщена.
Анаэль сбросила звонок, не дожидаясь реакции собеседника.
Глава 11
Перед кабинетом Анаэль Марк и Матвей сидели на диванчике в ожидании приглашения редактором. Матвей теребил сложенный вдвое лист бумаги. Марк рассматривал свой маникюр, насвистывая какую-то мелодию.
Дверь открыла сама Анаэль.
– Марк. Заходите.
Дверь за автором закрылась, став непрозрачной.
– Написали?
– Естественно!
– Где? Показывайте.
Марк достал из нагрудного кармана флешку, протянул редактору.
– Современно, – отметила Анаэль, вставляя флешку в компьютер и открывая документ. – Это черновик?
– Нет, что вы! Это готовый вариант.
Анаэль погрузилась в чтение. Даже с её опытом и навыками скорочтения, ей понадобилось двадцать минут.
– Ну что сказать, много. Вы, я так понимаю, восприняли совет Анимуса написать десять тысяч страниц буквально?
– Не то, чтобы буквально – я просто люблю писать.
– Понятно. Сколько листов получилось?
– Сто пятьдесят семь.
– У меня есть правки, отметила в документе – проработайте до полуночи и сдавайте на публикацию. Вот, – Анаэль достала из сейфа стопку желтоватых листов, отсчитала ровно сто пятьдесят семь, передала Марку, строго глядя в глаза, – внесёте мои правки и распечатаете на этой бумаге. Страницы необходимо пронумеровать. У вас должно получиться ровно это количество. Если меньше – неиспользованные сдадите мне. Если больше, – Анаэль задумалась, – больше вы на этот сценарий не получите, поэтому, пожалуйста, постарайтесь уместиться.
Довольный Марк вышел из кабинета редактора со стопкой желтоватых, как будто немного светящихся, девственно чистых листов. Показал большой палец ожидающему приглашения коллеге. Насвистывая, прошёл к своему рабочему месту.
– Матвей, проходите!
Китаец тяжело вздохнул, поднялся с дивана, поправил брюки, робко вошёл в кабинет.
– Матвей, я вижу у вас всё лаконично. Позвольте посмотреть?
Автор передал девушке свой черновик. Она развернула его. Медленно шевеля губами, вполголоса прочитала написанное.
Жизнь, как река, неудержимо мчится, Уносит вдаль, не зная берегов. В душе моей огонь любви искрится, Согреет нас от холода веков.
Ты – цель моя, ты – мой маяк и пламя, Ты – свет звезды, и сердца жар. Мы будем счастливы? Не знаю.
За что тебя люблю?
Кто знает – в наказанье или в дар.
И пусть река несёт
