За те несколько секунд, что Илья летел вниз, в его мозгу промелькнули тысячи мыслей – самых банальных, мелких – таких неуместных перед лицом смерти. Назойливо крутился вопрос: если его решили убить, посчитав бесполезным, – почему просто не пристрелили и не закопали где-то в лесу? Зачем эта театральность с падением с высоты? Рано или поздно полиция найдет его труп и начнет расследование. Ладно бы еще руки-ноги не связали – можно было бы списать на самоубийство. Не иначе, кому-то хотелось демонстративно заявить об убийстве.
А потом все мысли мгновенно исчезли, вытесненные мучительным, зашкаливающим по силе желанием.
Жить!
Боже.
Как же хотелось жить!
Он не должен был умереть так. Он вообще не должен был умереть. Он еще ничего не сделал. Ничего, чем стоило бы гордиться. Он еще не устал, не разочаровался. Он молодой и здоровый! Он еще столько мог бы успеть…
Ветер неистово свистел в ушах, проникал внутрь тела, бешено крутясь в желудке, сжимая его в комок. Илью едва не вывернуло наизнанку. С его губ сорвался дикий, животный крик.
Он падал с такой скоростью, что казалось, душа не успевает за телом. До земли оставались считаные метры – Илья нутром чувствовал.
И вдруг р-раз!
Толчок.
Что-то подхватило его за ноги и плавно подбросило вверх. И снова вниз. И пошло раскачивать из стороны в сторону.
Невероятное чувство облегчения захлестнуло Илью. Его не собирались убивать! Его сбросили с моста, прицепив за ноги прочным тросом.
Трос натянулся и медленно пополз вверх.
Глава 9
Это было дивное зрелище. Справа грохотал пенистый полукруг Подковы, левее, на другом берегу, устремлялась вниз узкая лента Фаты, рядом с нею разбивались о скалистые камни мощные потоки Американского водопада. В нескольких сотнях метров ниже по течению «Радужный мост» соединял берега двух стран.
Панорама была красивая, впечатляющая. Но не ошеломляла. Не останавливала дыхание. Вика замерла, облокотившись на перила, пытаясь проникнуться величественным духом, но чем больше усилий прилагала, тем меньше восторга оставалось в ее душе. Она ожидала увидеть пленительное волшебство, а увидела прелестный пейзаж.
Стоял ясный погожий день, но у воды было прохладно и ветрено. Волина надела кофту и медленно побрела по набережной, затерявшись в толпе. Лица туристов светились энтузиазмом. Кто-то радовался бурно, кто-то тихо, но всех без исключения приятно волновало пребывание в чудесном уголке планеты. Вика не впадала в экстаз по поводу путешествий. И, в сущности, не замечала разницы между отдыхом на курортах Краснодарского края или на экзотическом острове. Море везде соленое, солнце всюду светит, любой песок мягкий. Главным приоритетом являлась интересная компания. Вике нравилось слушать людей. Иногда они рассказывали весьма любопытные истории…
Солнце слепило. Волина надела темные очки и прислушалась. Поблизости хорошо поставленным голосом гид рассказывал легенду о Деве Тумана, ритуальной жертве Ниагары.
– В давние времена в этих местах жили индейцы племени ирокезов. Каждый год они выбирали красивейшую девушку и приносили ее в жертву богу Маниту, жившему в пучине водопада. Красавицу одевали в самые лучшие одежды, сажали в пирогу без весел и отталкивали от берега выше Ниагары. Дева Тумана, как называли жертву, шла на верную гибель без страха. Она верила, что отправляется навстречу великому божеству. Однажды выбор пал на дочь вождя ирокезов. Не в силах вынести разлуки с любимой дочерью, он бросился в пучину со скалы и погиб в бурном водовороте. С тех пор ирокезы, лишившиеся самого мудрого и храброго вождя, навсегда покончили с варварским обрядом. Последняя Дева Тумана, уплывшая на каноэ в бездну, иногда появляется призраком в водяной пыли, окутывающей водопад.
Вика шла прогулочным шагом, иногда отвлекаясь на просьбы туристов сфотографировать их. Шум водопада убаюкивал. Над бурлящей пропастью парила сверкающая паутина, словно бы сотканная из мельчайших драгоценных камней. Иногда при резком порыве ветра шальные брызги долетали до смотровой площадки. Особо эмоциональные туристки взвизгивали и, хохоча, вытирали с лица холодные капли.
Солнце спряталось за одинокое облако, Вика отодвинула очки на лоб, надев их как ободок. Единственный раз ей было важно попасть в конкретное место. И даже обязательная ранее веселая компания не являлась теперь чем-то необходимым. Сколько усилий пришлось затратить, чтобы реализовать затею, сколько выплакать слез. Она хорошо помнила бесконечную череду унылых дней, наполненных тягостным ожиданием. Вика преодолела преграды и достигла заветной цели. Но что же в итоге получила?
Прелестный пейзаж?!
Простите великодушно, этого мало. Она рассчитывала на большее.
Порыв холодного ветра хлестнул по лицу. Вика плотнее запахнула кофту. Еще час постояла возле перил, взирая на зеленоватую реку, изъеденную пенными лентами. И поплелась к автобусной станции.
Домой добралась к вечеру. До ночи валялась на диване, не в силах заставить себя подняться и поужинать. Не хотелось ничего – даже думать. Так и лежала бревном. Когда зеленые цифры электронных часов показали три часа после полуночи, кое-как встала и вышла на балкон. Сумеречный город был все так же красив, но Вику уже не волновало его сверкающее очарование. Она окинула взором дом напротив – горело лишь несколько окон. Кому-то тоже не спалось. Вон и на балконе кто-то стоит, закутавшись в одеяло…
На следующий день проснулась поздно. Солнце прошивало комнату насквозь, его пыльные лучи парили в воздухе невесомыми щупальцами. Вика неохотно поднялась с постели, умылась, причесалась, надела первое, что попалось под руку, и вышла из квартиры.
Улица Янг пыхтела двигателями автомобилей; иногда низко над городом пролетал самолет; нервно гудела пожарная машина; желтоголовые корольки прыгали у бровки тротуара, пискляво щебеча; ветер трепал бело-красные флаги, шумно хлопая тканью. Все эти звуки сливались в один разноголосый хор мегаполиса.
Почему?
Почему интуиция предала ее? Ведь «по вере вашей да будет вам». Так она ли не верила всем сердцем? Она ли не гнала сомнения прочь? Спотыкалась, падала, но сразу же поднималась и шла вперед. Неужели такая настойчивость не достойна награды? Разве Вика много просила? Лишь возможность заниматься любимым делом.
Что бы она ни предпринимала, ничего не приносило желанного вдохновения. Может быть, она не учла какой-то важной детали? Допустила незаметную, но фатальную ошибку, повлекшую за собой вереницу неправильных решений и разочарований? Может, стоило остановиться, вздохнуть глубоко и постараться осознать жестокую истину: твой смысл жизни становится недостижимым тогда, когда вселенная приготовила новый. Нужно иметь смелость принять его, не оплакивая утрату старого.
Волина намертво вцепилась в идею жить ради творчества. Но откуда она взяла, что ее судьба – непременно быть писателем? Это высечено на священных скрижалях? В конце концов, Вика уже написала девять книг. Прекрасное число. С чего она решила, что обязательно должны появиться десятая, одиннадцатая, двенадцатая?
А вдруг ее коснулось проклятие цифры девять? Бетховен написал девять симфоний и умер. Шуберт написал девять симфоний и умер. Брукнер и Дворжак написали по девять симфоний и умерли. Композитор Густав Малер увидел в этом мистическую закономерность. И стало ему страшно, ибо восемь симфоний он уже создал. Он решил обмануть злой рок и свою очередную не пронумеровал, а назвал ее «Песнь о земле». После чего, подумав, что фактически девять симфоний уже написано, а он все еще жив, – написал симфонию № 9. И умер.
Может, Вика тоже умерла? Пусть не физически. Но часть ее души, отвечающая за творчество, погибла и не возродится. Судя по всему, девять – ее предел. Пора прекратить надрываться в поисках волшебного эликсира, который разбудит Музу. Нужно найти мужчину, выйти замуж, родить детей. Чем не смысл? Права сестра. У большинства женщин главная цель существования – вырастить новое поколение. Почему Вике не последовать их примеру? Кем она себя возомнила? Непризнанным гением? Ха-ха. Развела тут драму. «Инфаркт микарда – вот такой рубец!» Вари борщи, дура. И драм не будет.
Интересно, можно ли обменять обратный билет на более ранний? Перспектива торчать еще несколько дней в опостылевшей стране не радовала. Развлекать себя экскурсиями – затея провальная, Вике плевать на достопримечательности.
Она шаталась по городу до позднего вечера. Зашла в магазин «LCBO» – единственное место, где продается крепкий алкоголь. Купила бутылку водки. Улыбчивая кассирша протянула бумажный пакет. Волина в очередной раз удивилась: что за дурацкое правило – не светить на улице спиртным. Чтобы не пропагандировать? Как будто и так не ясно, что скрывается за фирменным пакетом ликеро-водочного магазина.
