себя лично, но и от всей Просской Империи.
— Только посмейте, — предостерегла Алисия, выудив из-под платья крест и перекинув его Лиховскому.
— Алиса Гордон, от лица…
— Не смейте, — взвизгнула Элис. — Я отказываюсь. Я не собираюсь. Мне страшно, я боюсь вас, вашего секретного дела и всей вашей разведки.
Элис перетряхнуло от ужаса, который прокатился по спине. Здесь нет Грегори, нет отца, да что уж… Тут даже противного господина Дювье нет, чтобы в случае чего она могла рассчитывать на его заступничество. Надо привыкать полагаться только на себя, поэтому она и отказывалась от столь щедрого предложения.
— На вас кандалы. Вы не успеете покинуть площадь, вас пристрелят или выкрадут. Вы не сможете защититься…
Элис всхлипнула.
— Что вам от меня нужно? — без обиняков спросила она, сверкая из-под надвинутого на голову капюшона прищуренными глазами.
— Вы предчувствуете смерть, — признался князь, испытующе всматриваясь в её лицо. А Алисия невидяще уставилась сквозь мужчину, как будто до неё только что дошло, что он неё нужно офицеру. Но это никак не могло повлиять на её нежелание ввязываться в сомнительные аферы. Она вдохнула полной грудью, сосредоточилась на ощущениях и бросила в князя кулём одежды. Пока мужчина выпутывался, она обернулась к двери и выскочила в неё, подперев каким-то обломком дерева, что лежало в коридоре. Услышала неразборчивую ругань и припустила по сырам коридорам храма.
Морозный воздух хлестнул по щекам, и Элис выдохнула. Поплотнее завернулась в плащ и пошла по присыпанному мелкой крупой снега тротуару. Свернула на перекрёстке в сторону булочной.
Она попеременно оглядывалась, боясь увидеть преследующего её мужчину. Так сильно боялась, что не заметила другого господина в сером коротком пальто, что вышел из переулка.
Они столкнулись. Всего на миг, чтобы незнакомец коснулся её запястья и улыбнулся, что-то сказав на местном диалекте. Алисия растерялась и просто наклонила голову. Её не задерживали, но взгляд лёг между лопаток. Когда ей удалось перейти дорогу, мужчина в сером ещё стоял на месте, и это начинало нервировать. Элис поглубже натянула капюшон плаща и на очередном косом взгляде не заметила низкую старушку, что дёрнула её за подол. Стараясь не отрывать взгляда от подозрительного незнакомца, Алисия не сразу поняла, что от неё требуется, но пожилая женщина продолжала тянуть вниз платье, при этом на хорошем иртанийском прося:
— Деточка, слови извозчика.
К мужчине в пальто приблизились ещё двое. Они о чём-то говорили и потом всей компанией посмотрели на Элис. Только тут она поняла, что князь был прав. А старушка всё ещё теребила её за одежду, и до чародейки дошло взглянуть на эту неугомонную бабушку. Та подмигнула лукавым голубым глазом и мужским басом, сквозь шаль, ещё раз сказала:
— Извозчика кликни.
Глава 13
Митенька матерился. И опаздывал. К слову, особенно сильно, поэтому просто повязал поверх старую побитую молью шаль и вылез в окно. Дверь— то подпёрли и не было смысла в неё ломиться.
Ведьма — дура. Вообще, все бабы дуры. Чувствовалось, что с такими неординарными, а хотелось сказать клиническими особами, он совсем разочаруется в прекрасном и уйдёт в монастырь. Потом правда его кобелиная натура от этого взвоет и тогда придётся перебираться в женскую обитель.
Рёбра ныли, в левом ухе стреляло настолько сильно, что временами Митя, казалось, оглох на всю эту половину: ночной подарочек от наёмника, что удачно прицелился и чуть не пробил бедовую княжью головушку. Но Дмитрий не просто так на имперском довольствии, поэтому и успел уклониться, а вот слух не очень.
Под ногами скользило и норовило убить маскарадного князя. Он ругался и проклинал. А ещё поражался девичьей глупости. И вы только взгляните какая ему строптивая чародейка попалась, ведь не подействовало на неё ни мужское обаяние, ни просьбы. Последние почему-то вызвали в девчонке такую бурю паники, что Дмитрий сам недоумевал, как не ринулся терзать Алису расспросами.
Два переулка спустя Митя заприметил знакомую фигурку и чуть не начал материться вслух, потому что девка всё же подцепила хвост. Вон стоит, скалится засранец. А ещё Алиса была так напугана, что не сразу поняла кто перед ней и чего хотят, просто хлопала глазами и нервно озиралась.
— Извозчика, — снова пришлось повторить, на этот раз своим голосом, и девчонка очухалась. Дёрнулась подхватить под руку, но одумалась и скакнула на дорогу, цепляя первого попавшего. Митя, пародирую страшно больную и немощную старуху, с кряхтением влез в прогулочную бричку. Растяпистый мужик на козлах смолил сигарку и сплёвывал куда-то на тротуар.
Алиса запрыгнула ретиво, чуть не грохнувшись на самого Дмитрия, однако удержалась и вымолвила:
— Они идут сюда…
Оборачиваться не стоило, и Митя просто вытащил из-за пазухи монету, окликнул мужика и, бросив золотой, приказал:
— Гони!
И мужик погнал. С места. Хлестнув поводьями так, что воздух засвистел. А потом коляска рванула вперёд, и только тут князь обернулся. Три наёмника неслись по тротуару, расталкивая прохожих. Кто-то кричал и ругался. Одна старушка плюхнулась в сугроб. Дородный парень не пропустил хулиганов и преследователям пришлось обегать его с разных сторон. Потом один смекнул тоже обзавестись колёсами и, подскочив к извозчику, толкнул с козел и занял его место. Двое остальных прыгнули на пассажирские сиденья. Митя поджал губы и нащупал под балахоном платья пистолеты. Оглянулся ещё раз и крикнул:
— На Першенской уходи! — На козлах понятливо кивнули, и ветер снова засвистел в ушах. А потом раздались выстрелы. Алиса вздрогнула и сползла ниже по сиденью. Кони дёрнулись в сторону перекрёстка, взбунтовавшись от звуков. Извозчик лишь оглянулся и ещё хлестанул вожжами.
Началась стрельба. Митя надавил на бедовую головушку девчонки, чтобы та и не думала подниматься, и высунулся сбоку. Два коня спешили вслед за ними. Они разбивали снег копытами, а трое наёмников не стеснялись в средствах. Дмитрий тоже.
Его выстрел произвёл на лошадок большее впечатление, и коляску наёмников повело к тротуару. Тот, что на козлах не справился с управлением: просто хлестал по животным, призывая их к порядку. Выстрелы стали чаще. Народ голосил и разбегался в стороны. Ох и огребёт князь от градоначальника за перестрелку среди мирного люда.
Грохот стрельбы раздавался слишком близко. Одна пуля пробила брезентовый верх, и у Мити появилось новое отверстие для контроля ситуации. Воспользоваться не успел, потому
