— Случилось, — спустя несколько минут молчания вымолвил Миронов.
Литвинов перевел на него взор и склонил голову набок, показывая, что готов выслушать.
— Ты бы смог смотреть родному человеку в глаза, зная, что он причинил боль другому? — Миронов закусил внутреннюю часть щеки и попытался сохранить спокойствие. Ком в горле сковывал голосовые связки.
— Зависит от того, насколько сильна боль, и от того, кем тебе приходится этот человек.
— Допустим, это твоя семья. Отец совершил поступок, недостойный матери. И ты об этом узнал абсолютно случайно. Ты высказал все отцу, но тот попросил тебя держать язык за зубами. И ты смолчал.
Николай напрягся. Выпрямил спину и облокотился на стол. Он сознавал, что Миронов подводит его к важному разговору. И, судя по всему, не к самому приятному. Литвинов прикрыл веки и попытался представить в голове ситуацию, которую описал Леша. Белая пелена предстала перед ним. Он вдруг оказался в белом коридоре с несколькими дверьми. Подбегая к каждой, пытался найти ответ. Но не смог. Он не знал, как бы поступил в такой ситуации. Промолчал бы он? Смирился бы с поступком отца? Вряд ли.
Широко распахнув веки, Коля ответил:
— Ты знаешь, что я за честность. Правда, какой бы она ни была, имеет место быть.
— Правда, — небрежно бросил Миронов. — Какой толк в ней, если она может разрушить мою семью?
— Ты бы очистил свою совесть и избавился от той вины, что побудила тебя на этот разговор, — спокойно ответил Литвинов и отставил пустой стакан в сторону. — Но я не на твоем месте, чтобы выносить вердикт.
— Верно, не на моем. Но мне больше не с кем поделиться. Измена отца выбила меня из колеи. И я просто обязан что-то сделать, иначе в матче с «Пантерами» от меня не будет толку.
Литвинов тяжело вздохнул. Ситуация, в которой оказался Миронов, действительно затруднительная: ему пришлось метаться между двух огней. Расскажет матери — навредит ей и предаст отца. Смолчит — покорится отцу и позволит матери думать, что семейные узы крепки и по сей день. Выбор заставит принять Лешу чью-то сторону. Это неизбежно. Вопрос был в правильности выбора и в минимизации последствий. Николай был за правду, так как лгать не привык. Но он не мог обязывать Миронова следовать принципу честности, когда не был на его месте.
Николай знал родителей Леши около пяти лет и не мог вообразить, что Миронов старший способен на измену. Тогда, когда Коля в первый раз пришел к ним домой, он увидел эталон семейных отношений и восхищался этим. У него не было нормальной семьи, и часто он размышлял, что было бы, если бы его мама была жива. Так было каждый раз, когда Коля видел родителей Леши, которые готовы были идти на компромисс и искать совместные пути решения проблем. Вероника и Михаил были откровенны друг с другом. А сейчас Николай призадумался, бывают ли в этом ожесточенном мире кристально искренние и честные отношения, или же общество погрязло во лжи, лицемерии и тщеславии.
Родители Миронова не обладали ни известностью, ни богатством. Мать Леши работала воспитателем в детском доме, а отец трудился ассистентом в отделе маркетинга небольшой фирмы, которая занималась баннерной и наружной рекламой. Вероника никогда не претендовала на роскошные дома за городом и на брендовые вещи, а Михаил работал не покладая рук, чтобы выплачивать кредит за двухкомнатную квартиру неподалеку от военного городка. Леша был единственным ребенком в семье, хотя всегда мечтал о младшей сестре, и был обеспечен всем необходимым даже в тех случаях, когда родители едва сводила концы с концами. Однако, когда карьера хоккеиста пошла в гору, жить Мироновым стало проще: некоторые счета оплачивал Леша. Вопреки всем жизненным невзгодам семья Мироновых была счастливой. Хотя, возможно, в последнее время это счастье было измученным. Леша до сих пор не мог понять, в какой момент взаимоотношения между отцом и матерью пошли под откос.
— Думать о предстоящем матче полезно. Но куда правильней сейчас подумать о себе и своем ментальном здоровье, — нарушил тишину Николай и пересел на стул поближе к Миронову. Положив руку тому на плечо, он добавил: — Ты оказался перед сложным выбором. Просто закрой глаза и позволь себе прочувствовать то, что ты рассказал. Голос сердца всегда подскажет верный путь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Миронов повиновался и прикрыл веки. Он прокрутил события вчерашнего вечера в голове: от измены отца до разговора с ним. Сердце неприятно закололо в груди. Жгучая боль разлилась по венам. Губы непроизвольно дернулись. Леша распахнул глаза и пустым взглядом уставился на камин. Сжал крепко стакан, стоявший перед ним, а затем залпом выпил напиток. С грохотом поставив стакан на стол, выпалил:
— Не могу. Не могу молчать и смотреть матери в глаза. Она заслуживает правду. Как бы ни оправдывался передо мной вчера отец, его ничего не спасет.
Николай похлопал Лешу по плечу, одобряя выбор. Правда всегда лучше обмана. Такая ложь точно не будет во благо Вероники Мироновой. Любить мужчину, который предпочитает сбегать к другим женщинам, — наказание. Литвинов знал, что ситуация не разрешится до игры с «Пантерами». Переживания все равно останутся с Лешей на некоторое время. Однако чувство вины не будет съедать его изнутри. Миронов не будет корить себя за то, что скрыл измену отца. И Леше действительно стало немного легче, когда то, что так мучило его, вылилось из его уст. Он улыбнулся, хоть и получилось вымученно, и попытался на время отпустить ситуацию, твердо решив, что сегодня вечером положит конец семейной лжи.
— Кстати, что случилось с той девушкой, к которой прилетела шайба? — вдруг поинтересовался Миронов.
Неожиданная смена разговора застала Литвинова врасплох. Коля всегда удивлялся способности Леши быстро менять тему беседы. Однако не думал, что предметом обсуждения станут события трехдневной давности. Он немного замешкался. Не потому, что стеснялся рассказать о своем поступке. Скорее, потому, что подбирал слова, в которых бы Миронов не нашел скрытого смысла, как любил делать по обычаю.
— Она в порядке, — ответил Николай и отвел взгляд в сторону.
— Погоди, погоди. Интуиция мне подсказывает, что ты чего-то не договариваешь.
— Мне скрывать нечего, — Коля развел руками. — Я отвез ее в магазин техники и купил новый фотоаппарат взамен на старый.
— Что? — удивился Миронов. Его растерянность и уныние из-за измены отца испарились, и вместо этого на смену пришли любопытство и нескрываемая заинтересованность. — Когда это ты успел затесаться в благодетели? Или это новая манера подката к девушкам?
Николай насупился. Подтрунивания насчет любовных отношений он не приветствовал, хотя знал, что Леша делает это не для обиды: просто такой у него характер. Тем не менее, легкая шутка заставила его принять серьезное выражение лица. Литвинов перевел взор с Миронова на камин, а затем снова уставился на друга.
— Я сделал то, что должен был. Мой поступок не имеет ни цены, ни цели.
— Если бы я был на твоем месте, я бы использовал этот шанс! Литвинов, тебе 21 год, а все, к чему ты питаешь страсть, — это хоккей. Думая только о шайбах, отношения не построишь.
— Леш, без обид, но ты не на моем месте. Поехали, у нас скоро тренировка, — взглянув на наручные часы, вымолвил Литвинов. Он и не заметил, как в одночасье за разговорами пролетело время.
Николай резко встал из-за стола и покинул беседку. Миронову ничего не оставалось, кроме как последовать за Литвиновым. Разговор на тему личных отношений не заводился, и все же, пока они ехали до ледовой арены, Леша пытался понять, почему Коля так остро принимает все, что касается влюбленности. За годы игры в МХЛ Миронов ни разу не видел Литвинова с девушкой, хотя вокруг него крутилось их немало. Когда Леша невзначай спрашивал, почему он так поступает, Коля отвечал лишь, что сейчас не самое подходящее время. Так когда же оно наступит?
Затормозив на парковке, Коля заглушил мазерати и взглянул на Лешу, который с любопытством изучал его всю дорогу. Он сознавал, что тот прокручивал в голове недавний разговор и строил какие-то схемы, пытаясь понять его поведение. Поэтому, чтобы облегчить Миронову задачу, произнес:
