– Плакат – семь на девять – уже рисуют… На полметра шире, чем был у Ставицкого!
– И здесь мы его обставили, – усмехнулся Зубарев.
– Реваз с Ларисой какую долю хотят? – спросил Николай.
– Да ну их, куркули! – отмахнулся Юра. – Лариса твоя – жаба! И грузин этот… подкаблучник! Только языком чесать…
– А где ты деньги взял? – насторожился Николай.
– Все нормально, договорился! – Юра небрежно кивнул на ДК. – Зал уже проплатил – семь вечеров, с шестого по двенадцатое! С утра был в типографии насчет афиш…
– С кем договорился?! – перебил его старший Арбенин.
– С Патаевым. Второй раз у него берешь – там смешной процент! Таких вообще не бывает! Я и подумал… – под взглядом брата Юра сжался. – Чего? Мы же в прошлый раз расплатились?
– Чтобы в прошлый раз расплатиться, мы ему квартиру отдали!
– Здесь-то что может быть? – возмутился Юра. – Все просчитано!
– Здесь все, что угодно может быть! – раздраженно выдохнул Зубарев. – Не понял еще? Нельзя с рэкетирами дело иметь!
– Да не рэкетир он… Просто коммерс.
– Ага, только у него все друзья рэкетиры! И они его слушаются!..
– Даже если ползала придет – все равно отобьем, – стал оправдываться Юра. – Да какие «ползала»?! В первый же вечер покажут по телеку – такие толпы повалят… Вернем мы ему деньги!
– При чем тут это?! – Зубарев даже глаза закрыл. – Ты вообще слышишь, что тебе говорят?
– Ладно, чего теперь, – примирительно сказал Николай. – Деньги уже взяли – надо работать.
Они вошли в ДК, и Арбенин первым делом пошел в монтажную. Там за монитором, на котором шло интервью Олега Смолова, сидела Настя.
– Готовы к эфиру? – улыбнулась журналистка.
– Всегда готов! А что с вашим репортажем?
– Почти готов! Сегодня к пяти надо сдать…
– А можете не сдавать?
– Конечно, могу! Только уволят.
– Вы сами увольтесь – тогда не успеют, – посоветовал Николай. – Прямо сейчас – заявление на стол. А кассету отдайте мне, я ее отсюда вынесу – пусть лежит, на всякий случай, вдруг пригодится? Как вам такой план?
Настя несколько настороженно взглянула на Николая, но попыталась поддержать шутливый тон:
– Отличный план! Жаль, не сработает: сумки на выходе проверяют – кассеты нельзя выносить.
– У меня не проверят, – заверил Арбенин. – Мы со Ставицким заключили что-то вроде джентльменского соглашения… Конечно, этот прохвост обманет – но, пока не обманул, надо поддерживать нейтралитет.
– Я с ним ничего не заключала, – отчеканила Настя.
– Это моя личная просьба, – смущенно проговорил Николай. – К тому же я как раз пришел предложить вам работу. Нам нужен человек для связи с общественностью… Юра настаивает на вашей кандидатуре. Зарплата – в два раза больше… Какая у вас сейчас?
Настя молча уставилась на Виктора. Наконец, она произнесла:
– Юра настаивает?.. А вы? Вам все равно?
И снова повисла тишина. Настя и Николай смотрели в глаза друг другу.
– Нет… Мне не безразлично душевное состояние моего брата.
– Хороший репортаж получается, – журналистка отвела взгляд и кивнула на экран. – Жалко, если никто не увидит. Теперь мы Ставицкого ни в чем не обвиняем, просто люди воспоминают о нем: один, второй, третий… И никто из них ни разу не видел, чтоб он хоть как-то проявил свои уникальные способности…
– Вы были в лаборатории? С Верой Чернышовой тоже поговорили?
– Да, и она, кстати, единственная за него вступилась, но тоже конкретно ничего не сказала… Думаю, здесь что-то личное…
– Могу я посмотреть, что она сказала? – тихо попросил Николай.
Настя нажала кнопку перемотки, и на экране замелькали кадры.
– Мне показалось, или у нее со Ставицким был роман?
– Остановите! – вдруг сказал Арбенин, подаваясь к монитору.
Настя остановила перемотку, включила запись.
«И как он их проявлял?»
«По-разному… Я не хочу об этом говорить».
«Почему?»
«То есть, вы считаете: Ставицкий все же обладает неким особым даром?»
«Я не считаю – я знаю».
– Интересно, что она имела в виду? – задумчиво проговорила журналистка и вопросительно посмотрела на Арбенина. Тот промолчал, глядя в погасший экран монитора.
* * *
Вера зашла на территорию детского сада и направилась к веранде, на которой играли дети.
– Они с мужчиной на качели пошли, – крикнула ей воспитательница, махнув за здание. – Там вас ждут.
– С каким мужчиной? – встревожилась Вера.
– Да вы не волнуйтесь, Денис сказал: это папин друг.
Вера быстро повернула за угол детского сада и действительно увидела сына на качелях. Рядом на корточках сидел Николай и держал перед собой вытянутые и сжатые в кулаки руки. Денис ткнул пальцем в правый кулак:
– Шишка!
Николай раскрыл кулак – в ладони, действительно, лежала маленькая шишка.
– А здесь что-то есть? – спросил он, указав взглядом на левый кулак.
Мальчик кивнул.
– Что?
Денис пожал плечами.
– Нельзя сдаваться! – подбодрил его Арбенин.
– Какой-то камешек?
– Ну… Почти, – мужчина разжал кулак – там был свернутый в маленький шарик трамвайный билет. – Молодец! – он потрепал мальчика по голове.
– Мама! – вдруг воскликнул Денис, спрыгнул с качелей и побежал к Вере.
– Способный пацан, – проговорил, вставая, Николай. – Далеко пойдет… Дальше папы.
– Зачем ты здесь? – сердито спросила Вера.
– Есть еще пара вопросов…
– Жди на веранде, – ласково сказала Вера сыну. – Я скоро приду.
Мальчик убежал.
Арбенин, помолчав, выдавил:
– Он заставил тебя лечь с ним в постель?
– Женщину нельзя заставить, – помолчав, прошептала Вера, – если она сама этого не хочет.
– Почему? Можно изнасиловать…
– Он этого не делал.
Николай задумчиво кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями:
– Он сделал так, что ты сама захотела?
Вера отвела взгляд.
– Я не знаю… Я знаю только одно: я люблю его. Люблю его сына… Хочу, чтобы Витя жил с нами…
– Это он сделал! Он заставил тебя полюбить!
– Теперь уже это не важно… Извини.
Вера отвернулась и быстрым шагом направилась к веранде, где ее ждал Дениска.
* * *
Прямой эфир был в самом разгар: оживленный ведущий, любопытные зрители, сосредоточенные операторы за камерами…
Гудовский повертел в руке пластмассовую чашку, постучал ею по столу.
– Обычная чашка, из пластмассы. Кто-нибудь хочет проверить?
Какой-то парень встал и подошел к столу, взял чашку, сжал в руке, а потом попробовал «на зуб». В зал послышались смешки. Молодой человек передал чашку подошедшей следом зрительнице.
– Все нормально? – поинтересовался Гудовский. – Без мухлежа?
Парень кивнул, а женщина пожала плечами:
– Чашка как чашка…
– Тогда начнем.
Он забрал чашку и подал ее Арбенину, а зрители пошли на свои места. Николай сжал чашку в ладони.
– А мы пока поболтаем, да? Я слышал, когда вы работали психиатром, активно исцеляли не только души, но и тела.
– Когда понял, что могу помочь людям – пытался это делать, правда, не всегда официально… Порой удавалось остановить воспалительные, опухолевые процессы в тех случаях, которые официальная медицина признала безнадежными.
– Каким образом?
– Не знаю… Никто не знает. Позже, в лаборатории, ученые пытались объяснить это какими-то физическими законами, но так и не смогли…
– Насколько я знаю, это длилось не долго? Была какая-то шумная история… Можете о ней рассказать?
– Ко мне обратились из городской администрации – конечно, неофициально. Дочери крупного чиновника должны были ампутировать ногу… До этого я несколько раз восстанавливал проходимость сосудов, и людям удавалось избежать ампутации… В случае с девочкой это не удалось – было уже слишком поздно… Обвинили в нанесении тяжкого вреда здоровью, полгода провел в следственном изоляторе… Потом дело закрыли.
– А это что у нас капает?! – прервал его Гудовский и указал на журнальный столик, куда из ладони Арбенина упала крупная цветная.
Николай разжал руку – в его ладони обнаружилась покореженная чашка, пластмасса по краям которой расплавилась. На столик упала еще одна капля жидкой пластмассы.
– Что вы сделали с чашкой?! – притворно ужасается Гудовский. – Это потрясающе!!
Он взял чашку за ручку двумя пальцами и продемонстрировал зрителям. Зал буквально взорвался аплодисментами.
* * *
Открывшая дверь Ольга Баранова растерянно воззрилась Гену Малькова с «дипломатом» в руке.
– Гена, я узнала его… В передаче Славы Гудовского!.. Это же он ко мне приходил?
– Он, – подтвердил Мальков, походя в комнату.
– Зачем вы пустили его в телевизор?!
– Представь: ты сидишь за столом, у тебя отличные карты, можешь легко выиграть… Но особый шик: дать сопернику шанс! Надежду, что он вот-вот победит… Чтобы, проиграв, он повесился. – Мальков поставил на стол «дипломат»: – Здесь почти все билеты на его первое выступление, которые пойдет в прямом эфире… Поможешь собрать зал?
