В небольшом кабинете Алла достала из нижнего ящика стола потрепанную старую тетрадку и подала Ставицкому.
– Все здесь: адреса, фамилии, расчеты – больше никаких записей.
Ставицкий взял со стола большую пепельницу, полную окурков, вытряхнул в стоящую под столом урну.
– Кто помогал их искать?
Целитель вырвал из тетради листы, на которых были записи, скомкал их, положил в пепельницу и поджег.
– Никто, честное слово! Все – сама, как вы сказали: в маленьких городках, поселках, не ближе ста километров от Москвы… Виктор Витальевич, только честно: нас могут разоблачить?
– Уже нет, – Ставицкий заморгал от дыма. – Надо открыть окно, проветрить… Источник информации уничтожен!
Алла направилась к окну, а Виктор, перестав улыбаться, медленно пошел следом.
– К сожалению, остался еще один…
Алла вздрогнула, обернулась, встретившись взглядом с целителем, и упала без сознания. Ставицкий едва успел подхватить ее и уложить на стоящий у окна небольшой диванчик.
* * *
Ставицкий позвонил в дверь Барановых, и ему открыла Ольга.
– Я все знаю, – тихо проговорил Виктор.
Ольга отступила, пропуская его в квартиру, и ее глаза наполнились слезами.
– Не помню, что я им рассказала… Вообще ничего!
– Ты ни в чем не виновата, – Ставицкий утешающе приобнял ее, и Ольга расплакалась, уткнувшись ему в плечо.
– Кто это, Слава?!
– Они надеются, что – конкуренты, – с еле заметной усмешкой пояснил Виктор. – Не плачь. Мы попробуем все исправить.
* * *
Алла Сивцова поднялась по лестнице к своей квартире.
– Алла Сергеевна?
Сивцова обернулась и, настороженно осмотрев незнакомого мужчину, кивнула.
– Нам нужно поговорить…
– Вы кто?
– …о том, как вы помогали Виктору Ставицкому.
– Кому?!
Николай нахмурился и пристально посмотрел в глаза Сивцовой.
Беспорядочная череда кадров, картинок, образов, лица известных актеров и незнакомые лица, «Мосфильм», кабинет, ресторан, спальня… лицо Ольги Барановой… еще несколько эпизодов с Ольгой… и снова – лица, лица, лица…
Но среди них Ставицкого нет.
– Кто вы такой? – Алла взволновалась не на шутку. – Что вам нужно?!
– Вы не помните Виктора Ставицкого? – с усилием выговорил Арбенин.
– С «Ленфильма»? – растерялась женщина. – Администратора?
Перед мысленным взором Николая снова пронесся беспорядочный поток воспоминаний, но Ставицкого там по-прежнему не было.
– Не помните… – обескураженный Николай вытер со лба пот.
– Уходите, я милицию вызову!
– Ухожу. Извините…
Арбенин повернулся и стал спускаться по лестнице, а Сивцова проводила его ничего не понимающим взглядом.
…Очередной выпуск программы Ярослава Гудовского выходил в прямом эфире.
«В одной из последних программ мы попрощались с ведущим нашей постоянной рубрики «Исцели себя с Виктором Ставицким», который отправился в поездку по стране, и объявили о временном закрытии его рубрики, – Гудовский выдержал паузу. – История получила неожиданное продолжение… Нам позвонила женщина. Рассказала, как трое неизвестных ворвались к ней в квартиру. Силой и угрозами они заставили ее оклеветать давнего институтского друга Виктора Ставицкого. Мы тут же отправились к ней».
Далее на экране возникла квартира Барановых, где Гудовский беседовал с несчастной, заплаканной Ольгой.
«Дали какой-то листок, заставили сказать на камеру…»
«Что именно?»
«О том, что Ставицкий – мошенник, наживается на людском горе, а я ему якобы помогала… Точно не помню – была в таком состоянии…»
«По-вашему: зачем им эта запись?» – наигранно-тревожно спросил Гудовский.
«Я слышала, как двое спорили, сколько им за нее заплатят.»
«Думаете, они хотят шантажировать Виктора Ставицкого тем, что обнародуют пленку?»
Ольга пожала плечами: «Я не знаю».
«Вы запомнили лица нападавших?»
«Смутно… Обычные лица… Извините, я очень испугалась…» – женщина тихо заплакала.
Гудовский с сочувствием посмотрел на Ольгу и, подавшись вперед, накрыл ее руку своей ладонью. «Вы правильно сделали, что обратились в нашу программу».
Кадр сменился: Гудовский снова был в студии, на месте ведущего.
«Возможно, когда-нибудь, если эта пленка всплывет, мы узнаем имена тех, кто пытался опорочить честное имя Виктор Ставицкого»…
Арбенин сидел на диване, буквально испепеляя взглядом экран телевизора.
– Все… Приплыли, – мрачный Юра выключил телевизор и развернулся к брату. – Зачем ты по телефону сказал, что их задержали?.. Про уголовное дело – зачем?! Рисануться хотел?! Поиздеваться?! Ты дал ему время сделать ответный ход! Все я у нас дурак! А ты самый умный, да?! – он ткнул пальцем в темный экран. – Рисанулся?!.. Теперь он с нами играет! На крючке держит! И что нам делать?!
Николай молча посмотрел в окно, о чем-то напряженно размышляя…
А через несколько часов он с Зубаревым уже мчались на машине в Минск.
* * *
Теплым июльским вечером зал минского Дома культуры был забит до отказа.
Ставицкий стоял в проходе между рядами и с мягкой улыбкой слушал взволнованную женщину.
– У меня была повреждена мозговая кора, хронический арахноидит. Головные боли страшные, а год назад вообще стали беспрерывными… По ночам немела левая рука, никакие лекарства не помогали… После ваших сеансов рука перестала неметь, что самое удивительное, вообще не болит голова. Я не употребляю никаких таблеток. Спасибо вам… – она прослезилась. – Спасибо, что вы есть!
Люди в зале громко зааплодировали, а женщина вдруг перестала улыбаться, схватилась за голову правой рукой, в то время как левая бессильно упала и выронила микрофон.
– Что с вами? – встревожился Ставицкий.
– Голова!.. Рука!
В зале поднялся шум, зрители заволновались. Из-за кулис выбежал Мальков и торопливо вывел женщину из зала. Ставицкий, пытаясь держать лицо, спокойно пояснил:
– Это бывает… Порой ненадолго возвращается прежнее состояние, но очень быстро проходит, – он улыбнулся. – К счастью, физическая память короче психической…
Целитель шагнул к парню с другой стороны прохода, который до этого тянул руку, а теперь сидел в растерянности.
– Вы тоже что-то хотели нам рассказать?
Ассистентка подала молодому человеку микрофон.
– Раньше я заикался, а теперь, после ваших сеансов, го-го-го-ва-а-а-а-р-р-ю…
В глазах парня заплескался ужас. Зал пришел в еще большее волнение, и вдруг с разных концов послышались выкрики:
– О, Господи!
– Что происходит?!
– Сделайте что-нибудь!..
Ставицкий растерянно огляделся – и здесь, и там, по всему залу сидели перепуганные люди с широко раскрытыми ртами. Многие зрители вскочили и пытались выбраться из зала. Началось столпотворение.
Вдруг целитель увидел Арбенина, который невозмутимо сидел в последним ряду. Но вот он встал и быстро прошел к сцене, на ходу забрав микрофон у заикающегося парня и говоря спокойным, ровным голосом.
– Не надо кричать, успокойтесь… все хорошо… не о чем волноваться… сейчас все пройдет…
Остановившись в метре от Ставицкого, Николай обернулся к залу, и продолжил:
– Расслабляются мышцы лица… Те, кто не мог закрыть рот – закрывают его…
Шум в зале постепенно начал стихать. Многие люди закрывали рты и растерянно переглядывались.
– Заикание проходит навсегда, – Арбенин посмотрел на молодого человека, у которого забрал микрофон. – Это была минутная слабость… Скажите, как вас зовут?
– Се-сергей… – парень подвигал челюстью и четко, радостно выпалил: – Сергей!.. Сергей!
– Все-все, мы уже поняли! – с улыбкой кивнул Арбенин. – Мой друг Виктор Ставицкий излечил вас от этого недуга – вы никогда больше не будете заикаться.
На сцену выбежал Мальков со вторым микрофоном и отдал его Ставицкому, который уже взял себя в руки.
– Знакомьтесь: Николай Арбенин! – представил он.
Арбенин кивнул Малькову:
– Приведите в зал женщину – головные боли к ней больше не вернутся, рука будет нормально работать…
– Наверняка многие из вас читали статью, – подхватил Ставицкий, – где некто академик Борщев заявил, цитирую: «Все эти целители, экстрасенсы, чудотворцы – пена, которую вынесло на наш берег волнами перестройки»… Так вот! Мы с Николаем познакомились задолго до перестройки, когда в СССР была создана целая лаборатория для изучения экстрасенсорных способностей человека. Я пригласил Николая, чтобы вы сами увидели: много ли правды в словах таких академиков, как этот – с позволения сказать, Борщев?.. Они критикуют меня, не гнушаясь откровенной ложью и даже не задумываясь над тем, чтобы элементарно отделить зерна от плевел.
Арбенин и Ставицкий пересеклись взглядами, и Николай, сдержав улыбку, кивнул.
– Спасибо за приглашение.
* * *
Вечером, в комнате отдыха, разъяренный Ставицкий упал в кресло и уставился в одну точку.
