неожиданности дернулся и чуть не завалился на спину, потеряв равновесие. Ножницы. Это они лязгнули, когда Эл швырнула их в раковину. Артем понял, что именно этот звук и привлек его внимание в коридоре.
Титов осторожно встал, не спуская с одноклассницы глаз. Кто ее знает, эту психованную? Ему совсем не хотелось, чтобы в следующий раз ножницы прилетели ему в лоб. Конечно, красивый шрам в стиле Гарри Поттера – это прикольно… Но нет, все равно не хотелось!
Элла смотрела на него исподлобья, сжав кулаки, явно собираясь ответить в своем обычном стиле. Наорать, психануть, обругать. Но затем как будто сдулась. Злость во взгляде потухла, плечи поникли, и боевой вид сменился усталой обреченностью. Вихрева отвернулась к зеркалу и со вздохом посмотрела на себя.
– Если бы серебро… Можно было бы хоть продавать. Не, это вроде какой-то сплав алюминия.
Она вновь взяла из раковины ножницы и завела руку с ними за голову, примеряясь к очередной пряди. В голове у Артема промелькнули разные варианты, один фантастичней другого, от радиоактивного паука до криптонита. Но очевидное по-прежнему от него ускользало.
– Эл, ты что, м-мутант?
– Ну ты и придурок, Титов, – горько ответила одноклассница. – Я такой же мутант, как и ты. Мы, Полукрылые, все мутанты, никогда не задумывался об этом?
Полукрылые, точно! Артема осенило! Несмотря на то, что ему уже полтора года было известно о существовании Крылатых, он так и не смог начать относиться к этому, как к чему-то обыденному, повседневному. Казалось, что нормальная жизнь по-прежнему там – в книгах, в кино, в интернете, где никто не в курсе про Полукрылых. Даже слова такого не знает!
– Т-так это что же? Т-твоя птица п-проявилась? В-вот это да! Классно! А д-давно? А почему никто н-не знает? И кто ты? – на Эллу посыпался град вопросов, и она поморщилась.
– Проявилась, чтоб ее… Гарпия проклятая! Ненавижу! – и Вихрева стукнула кулаком по краю раковины.
Артем оторопел. Их одноклассники жутко завидовали Никите из-за того, что он уже знал свою птицу. Пусть даже и не умел пока использовать свои способности в полной мере, как взрослый Полукрылый. Но главное, он знал! А Вихрева, мягко говоря, совсем не рада. Просто не укладывалось в голове!
– Н-но… как же т-так? – неуверенно проговорил Артем. – Птица – это в-ведь классно! Тем б-более гарпия… Или н-нет?
Он перебирал в голове все, что знал про этих древнегреческих крылатых бестий из мифов. Злобные похитительницы детей и человеческих душ, налетающие быстро, как вихрь, и столь же стремительно исчезающие. Считалось, что они появляются в грозу и ураган и хватают добычу своими железными когтями. Да уж, милашками их не назовешь! Как, впрочем, и саму Эллу… Ха, так может именно из-за птицы у нее такой вредный характер?
– А что м-могут гарпии? Н-ну кроме всего т-того, что и д-другие Полукрылые.
Вихрева провела пальцами по краю раковины, стряхивая налипшие волоски, и на выдохе протянула-простонала что-то вроде «охо-хоооо». Она выглядела такой несчастной, что на Артема вдруг накатило резкое чувство вины. И чего он пристал к человеку? Видно же, что эта тема ей неприятна. Наверняка, есть какие-то причины, но не обо всем ведь можно рассказать. Да и не друзья они, чтоб таким сокровенным делиться.
С ней нет, а с кем друзья?.. Затаенная, тщательно скрываемая даже от самого себя тоска нахлынула как волна. Серо-ледяная, пенисто-грязная. Что сбивает с ног и не дает встать, заставляет барахтаться в мутной жиже. Как же, оказывается, он мечтал, что хотя бы в новом лицее сможет чувствовать себя на своем месте. С такими же, как и он, Крылатыми. Но выяснилось, что не имеет значения, Полукрылый ты или обычный человек. Школа, она и есть школа. Везде одно и то же… Звезды и лузеры. Всеобщие любимчики и одиночки.
– Сами по себе отчаяние, горе, страдание безвредны, это всего лишь эмоции, – внезапно произнесла Элла. – Но человек, которого насильно погрузили в их пучину, перестает мыслить здраво. Он становится неадекватен и может сделать, что угодно. С собой и с окружающими. Понял?
Вихрева уставилась на него с непроницаемым выражением лица.
– П-понял что? – Артем потерялся в своих тоскливых мыслях и утратил нить разговора.
Одноклассница вздохнула. И в этом звуке слышалась усталость взрослого, который битый час объясняет ребенку прописную истину.
– У меня мама в больнице лежит, в коме. Передозировка лекарством…
– Сочувствую, – пробормотал Титов, окончательно сбитый с толку очередной резкой сменой темы.
Но Элла словно и не заметила его слов. Ее отсутствующий взгляд был направлен куда-то поверх его плеча, но видела она перед собой явно не светло-коричневую дверь душевой.
– Она всегда была такая веселая, такая жизнерадостная. Мы постоянно хохотали с ней как сумасшедшие. А потом у меня этот чертов алюминий из башки полез. Связь с космосом, блин! Сначала просто некоторые пряди немного серебриться начали, толком и незаметно было. А маму словно подменили. Она стала вести себя, словно чужая. Когда думала, что я не замечаю, оглядывалась на меня с тоской и каким-то отчаянием. Я не понимала, в чем дело. Что я сделала не так? Почему она смотрит на меня, как на постороннего человека? Почему старается не дотрагиваться, а если все же прикоснется, то морщится? А однажды я вернулась из школы, думала, что она прилегла отдохнуть… а она все спит и спит… и не просыпается.
Эл замолчала, и в туалете повисла тишина. Не было понятно, закончила ли она свой рассказ или просто задумалась, погрузившись в воспоминания.
– М-м-м… – протянул Артем, не зная, как реагировать на такую кошмарно откровенную историю.
Вихрева вздрогнула, очнувшись, и завершила свой монолог:
– Короче, скорая маму увезла, и она до сих пор не пришла в себя. А про Полукрылых я вообще случайно узнала. Когда отцу позвонила, чтобы про маму рассказать. Он медик, думала, может помочь чем-то… Он и помог. Просветил меня про гарпий и про всю эту хрень насчет Крылатых.
До Титова наконец дошло.
– Так это т-твоя птица на м-маму п-повлияла?
– Ага. Довела ее до нервного срыва, сволочь древнегреческая.
– А к-как же она?..
Тут Артем вспомнил резко нахлынувшую на него вину и внезапную тоску, раздирающую сердце. Такие сильные чувства, неуместные и как будто бы даже чужеродные. Словно кто-то специально заставил его ощущать то, чего на самом деле не было. Ну ладно. Было, но не настолько уж все и плохо.
– Т-ты сейчас и со м-мной?..
– Точно, только тогда я сама ничего не понимала и не могла контролировать. Так что мама…
Внезапно она опять замолчала, лицо
