— А я так надеялся расположить тебя к себе! — лицемерно вздохнул маг. — Я оставил тебя твой меч, на столе перед тобой — самые изысканные вина и кушанья, какие только можно измыслить. Я вправе был рассчитывать на твою откровенность! Разумеется, я могу заставить тебя сказать мне все, но… это же так примитивно! Подобным занимаются только тупоголовые правители этих ничтожных королевств, что окружают мои владения…
— А что тебе в моем рассказе? — в свою очередь спросил Конана (разговаривающий враг — уже полврага!). — Зачем тебе знать все про меня? Тебе, могущественному чародею? Ответить мне, для чего?
Казалось, чародей обрадовался.
— Давно бы так, — одобрительно промолвил он. — Слушай же! Я собираюсь даровать тебе, дерзкий воин, новую, прекрасную жизнь. Я сделаю тебя богом!
Признаться, Конан не ожидал ничего подобного. С таким предложением к нему еще не обращались.
— Богом? — не веря своим ушам, переспросил киммериец.
— Богом, богом, — радостно подтвердил волшебник. — Ты не ослышался. Ты смел, силен и красив… ты будешь отличным богом!
В душе Конана зашевелились первые, пока еще смутные, подозрения.
— Я все-таки не понимаю тебя, назвавшийся хозяином! Что значат твои слова? Или ты мнишь себя могущественнее митры, Индры, Сета и прочих небожителей? Берегись, они завистливы и ревнивы и им едва ли понравятся такое деяние!
— За меня не беспокойся, — высокомерно проронил чародей. — Думай лучше о себе. Тебе придется выбирать — либо покориться мне и стать тем, кем тебе предначертала судьба, или же… — Он выразительно умолк, давая воображению пленника возможность самому дорисовать картины пыток и мучений.
Но на Конана подобные приемы не действовали. ОН только вновь пожал плечами и поудобнее устроился в кресле. Разумеется, ни пить, ни есть со стола своего пленителя он не собирался. Киммериец хотел выждать. Здешнему хозяину явно было что-то от него нужно — что ж, пусть говорит. А там видно будет.
— Так что же ты мне скажешь? — собеседник киммерийца начал терять терпение.
— Ничего, — последовал спокойный ответ. — Я не играю в такие игры. Расскажи все толком, и тогда, быть может…
— Никогда не встречал столь наглых бродяг, — задушевно произнес чародей. — Но да ладно, сегодня у меня по-настоящему хорошее настроение, ты — отличная добыча, и потому я готов пропустить мимо ушей твои дерзости. Слушай же, воин! Как я уже сказал, ты станешь богом. Ты обретешь вечную жизнь. Да-да, именно так, вечную! Ты станешь бессмертным. Тебе будут поклоняться людские племена. Приносить тебе жертвы. Приводить самых прекрасных девушек — девственниц или, напротив, утонченных развратниц, как ты пожелаешь. Золото будет течь к тебе рекой. Окруженный всеобщим поклонением, непогрешимый, неуязвимый, вечный, станешь ты править отданным твоему водительству народом, пока не исчахнут усталые звезды и Всеотец не низринет сей несовершенный мир в горнило Первозданного Пламени, где сгинут и боги, и смертные, и начнется новый жизненный цикл… И это — вместо жалкой участи смертного! Подумай — еще один-два десятка лет, и тело твое откажется служить тебе. Болезни подточат несокрушимое здоровье, мускулы утратят былую силу. Ты превратишься в дряхлого, беззубого, трясущегося старика, не помнящего даже свое собственное имя. Мальчишки будут швырять в тебя камнями и кричать — "плешивец, плешивец!".. хотя нет, постой, это совсем из другой истории… Одним словом, ты понял меня? Или те старики, которых ты встречал, не служат самым ярким доказательством моих слов?
— Стариков я, конечно, встречал, — невозмутимо ответил Конан. — Но у моего народа есть присловие — тот не мужчина, кто доживает до старости и умирает в собственной постели. Я не успею состариться, не бойся. Я паду в честном бою, и мой дух отправится в небесные чертоги Крома! — Конан осекся, сообразив, что проговорился, но было уже поздно.
— А, так ты из Киммерии! — обрадовался волшебник. — Очень хорошо, очень! Ты-то мне и нужен! И у меня уже есть для тебя отличное место… — Он сделал паузу, словно чтец, отыскивающий нужный свиток. — Ага, вот оно. Ну да, так и есть — прекрасное место, воинственное и многочисленное племя… Женщины его страстны и красивы, мужчины — храбры и кровожадны. Ты именно тот бог, что им нужен!
— И что же ты требуешь взамен этого великолепия? — поинтересовался Конан. — Власть, бессмертие, богатство, женщины… Кстати, как насчет их? Тело я сохраню или как? Без этого я не согласен!
— Сохранишь, сохранишь! — радостно воскликнул волшебник. — Ну конечно же, сохранишь! Иначе вся затея была бы лишена смысла! А суть именно в том, чтобы тебя могли лицезреть восторженные верующие! Не каждый день, конечно же… по праздникам… но могли бы!
— А женщина мне нужна каждый день! — заупрямился Конан, изо всех сил пытаясь сыграть как можно лучше — волшебник должен был уверовать в согласие киммерийца и выболтать побольше — глядишь, и из его слов Конану удастся понять, как с ним бороться… Шанс ничтожный, но иного у северянина просто не было.
— Ну, ты слишком многого хочешь! — Чародей принялся торговаться, словно мелкий разносчик на рынке. — Виданное ли это дело — женщина каждый день! Хватит и одной ночи в месяц…
— Тебе, может, и хватит, — отпарировал Конан. — Но не мне. Каждые два дня — это мое последнее слово!
— Но тогда утратится вся твоя божественность! — возмутился чародей. — Получится, я зря старался?!
— Ну, это меня не волнует, — Конан откинулся на спинку кресла.
После долгого препирательства они в конце концов сошлись на каждой четвертой ночи.
— Только учти — твоих любовниц тебе придется или есть живьем, или поджаривать на медленном огне и пожирать уже потом, — злорадно предупредил волшебник. — Иначе тебя не будут бояться, а если тебя не бояться — то какой же ты бог?
— Пожира-ать? — удивился Конан. — Вот еще! Я же не дикарь. Нет, так дело не пойдет.
Чародей, похоже, начал терять терпение. Голос его внезапно загремел, словно самый исполинский водопад. Задрожали стены, с потолка посыпалась какая-то крошка, качнулся даже пол под ногами варвара.
— Ты окончательно забылся, червь! — грянуло под сводами покоя. — Ты что, не понимаешь, что полностью в моей власти? Я смогу превратить тебя в кого захочу! В змею, которую отправлю в вольер с голодными мангустами! В вола, навечно прикованного к мельничьему колесу! Наконец, я могу тебя просто убить!
— Если бы все это было так, как ты говоришь, ты бы не торговался со мной так долго, — заметил киммериец, не теряя присутствия духа. — Значит, я тебе нужен. А коли нужен — то ты будешь выполнять мои условия, а не наоборот. А грозить мне — пустое дело. Разве ты этого еще не понял?
