– Николай Александрович! – окликнул меня Володя, закрывая люк багажника. – Можно мне попробовать самому завести мотор?
– Действуй, юнга! – усмехнулся я, помогая Наташе пройти вдоль узкого борта к дверям рубки. – Только не слишком усердствуй…
Парнишка, забравшись на корму и подражая мне, поставил левую ногу в сапоге на транец, а правую – на крышку кормового отсека. Потом чуть качнул топливо «грушей», взялся за ручку стартера и резко вытянул шнур – двигатель никак не отреагировал на это действие. Тогда он повторил попытку несколько раз – на пятый или шестой рывок «Вихрь» вдруг взревел и окутался клубами синего дыма, а Наташа, уже сидевшая в рубке, торопливо отвела ручку оборотов назад. Володя выпрямился и оглянулся на меня – ждал одобрения – и я не замедлил с похвалой.
– Молодец, юнга! – с улыбкой проговорил я и не удержался от легкой шутки. – Теперь будем несколько раз в день закреплять этот успех!
VII
На скорости около пятнадцати километров в час мы миновали устье реки Быстрой (которая в наши дни вовсе не отличалась стремительными водами) и направились вверх по течению этого настоящего коридора с зелеными стенами – высокие древовидные растения на ее берегах полностью скрывали от нас окружающую местность, а густой подлесок из пышного кустарника склонял свои тяжелые ветви с крупными темно-зелеными, ярко-желтыми и оранжевыми листьями к самой воде. Рубку тут же наполнили незнакомые запахи, исходящие (стекла были сдвинуты) от всей этой буйной зелени, а развесистые кроны деревьев над нами уже после первого пройденного километра сплелись в сплошной полог, под который почти не проникали лучи Агни, и от того здесь царили сумрак и прохлада. Эта река была также куда более многоводна, чем во времена наших предшественников – глубина на стрежне сейчас превышала два метра, а скорость течения была незначительной. Я снизил ход до восьми километров в час – гул мотора перешел в негромкое урчание, и стало слышно, как журчит под дюралевым днищем вода, обтекая киль и продольные реданы.
– Как здесь здорово! – негромко проговорила Наташа, а потом быстро глянула на меня и улыбнулась. – Кажется, я бы согласилась так плыть всю жизнь! Особенно в такой компании!
– Бензину не хватит! – с усмешкой (если судить по тону) заметил Володя, сидевший позади меня.
Моя помощница с недовольным видом оглянулась на брата, вздохнула и покачала головой.
– Умеешь ты, братец, все испортить! – сказала она после небольшой паузы. – Последнее время я мало уделяла времени твоему воспитанию! Придется наверстывать упущенное.
– Лучше не надо! – засмеялся наш юнга. – Я теперь на службе, а Николай Александрович не дает в обиду своих подчиненных!
– Тогда пожалуюсь на непослушание твоему начальнику! – перешла на шутливый тон и Наташа, а потом вновь улыбнулась мне. – Накажете, Николай Александрович, распоясавшегося подчиненного?
Принять участие в их веселой болтовне я не успел – после очередного поворота русла впереди (метрах в пятистах) наметился просвет, и там реку пересекал внушительный деревянный мост, выполненный из бревен средней толщины… Быстро глянув по сторонам, я направил лодку к левому берегу (если правильно ориентироваться по течению) и убрал газ до минимума. Нос нашего суденышка с шелестом раздвинул многоцветную пышную поросль и мягко уткнулся в топкий, очень пологий берег. В рубке стало даже темно – многочисленные огромные листья закрыли ее со всех сторон. Заглушив мотор, я внимательно прислушался, но, кроме шелеста легкого ветерка в береговой чаще, не услышал ничего. Жестом попросив своих подчиненных молчать, я тихо выбрался из рубки, осторожно ступил в прозрачную воду – здесь дно было еще твердым, но выше, на берегу, почва содержала много влаги, и там росла прямо под кустарником низкая жесткая трава. Я поставил лодку правым бортом к берегу и немного вытянул нос (насколько позволяло это положение) из воды, а потом вновь прислушался – теперь где-то не очень далеко можно было различать спокойные голоса людей. Помедлив минуту-другую, я обошел лодку со стороны кормы и проверил глубину у дейдвуда мотора, который не стал откидывать на упор – здесь оказалось чуть больше полуметра – маловато для запуска, но достаточно для того, чтобы не цеплять дно во время отхода от берега. Вернувшись к левому борту (стекло рубки было сдвинуто), я перевел рычаги управления двигателями в положения: «передний ход – средние обороты», чтобы, в случае необходимости, можно было без промедления покинуть это место… Взяв одно из полуавтоматических ружей и пару сменных магазинов к нему (все с патронами снаряженными крупной картечью), я задумался на мгновение – глянуть на местных жителей было совершенно необходимо, но это, в случае малейшей неосторожности, могло грозить серьезными неприятностями, особенно для моих неопытных подчиненных…
– Наташа, вы пойдете со мной, – тихо сказал я, заглянув в рубку.
– А ты, Володя, на пару с Адмиралом останешься присматривать за лодкой.
Моя помощница с готовностью кивнула мне и, придерживая юбку, осторожно выбралась из рубки – я вернулся на берег и подал ей руку, помогая спуститься с борта. Затем, неторопливо раздвигая ветви и придерживая их за собой, мы вступили в чащу. Береговые заросли здесь были довольно густыми, хотя и вполне проходимыми, но я двигался очень осторожно, внимательно глядя и по сторонам и на то, что находится под ногами. Дальше от реки подлесок стал заметно реже, и среди стволов пальм и древовидных папоротников запорхали огромные бабочки, и снова появились очень неприятного вида большие жуки. Через несколько минут впереди наметился просвет, и я взял направление чуть левее к крупному кустарнику, украшенному ярко-оранжевыми плодами. Скоро я почувствовал весьма характерный очень приятный аромат: перед нами были не кустарники – карликовые апельсиновые деревья в цвету – целая роща, а на ветвях, помимо овально удлиненных листьев и белых цветов, находилось множество плодов различной стадии зрелости.
– Обожаю апельсины, – шепнула Наташа и улыбнулась мне. – Когда их вижу, просто теряю всякую совесть…
Глянув по сторонам и не заметив ничего подозрительного, я сорвал великолепный крупный золотистый плод и вручил его девушке, рассудив, что не нанесу тем самым значительный ущерб хозяевам местных плантаций. Мы также неторопливо прошли дальше, не углубляясь в апельсиновую рощу и держась на границе береговых зарослей, а моя спутница на ходу очистила плод и сняла пробу.
– Замечательно, – опять шепнула она. – Хотите?
Чуть улыбнувшись, я покачал головой и остановился – впереди в десятке метров наметилось уже открытое поле, где отчетливо слышались людские голоса. Подождав несколько минут, мы прошли еще немного и, остановившись за кустом, уже знакомого нам по крупным многоцветным листьям вида, внимательно рассмотрели местность. Здесь были высажены травянистые растения с большими темно-зелеными листьями на длинных черенках и крупными продолговатыми плодами от травянистого до ярко-желтого цвета… Дыни? На плантации работало десятка два смуглолицых и темноволосых женщин, одетых в бело-желтые свободные безрукавные туники длиной до колен, а головы прикрывали косынки того же цвета. Женщины были все, как на подбор рослые и хорошо сложенные, а труд на поле совершенно не тяготил их, если судить по жизнерадостным интонациям их голосов – они довольно оживленно переговаривались на незнакомом мне певучем языке. Между грядок проходили глиняные (по их внешнему виду) лотки, по которым струилась вода, служащая, видимо, для полива плантаций. Чуть поодаль, в тени ближайших апельсиновых деревьев, я разглядел трех крупных мужчин (двое сидели, а один стоял, оглядывая поле), одетых помимо туник в кожаные нагрудники. Среди травы у их ног мне удалось разобрать несколько коротких копий, пару арбалетов ружейного типа и умеренной длины широкие мечи в ножнах у каждого на поясе. Я тронул спутницу за локоть и она, поняв меня, сделала несколько снимков – футляр с камерой, как обычно, был пристегнут у нее на правом запястье. Затем мы немного углубились в полосу береговых зарослей, а потом прошли еще сотни три метров и миновали два поля, где куда более многочисленные группы женщин делали посадки на недавно вскопанных участках земли – они также находились под охраной вооруженных мужчин, следящих за окружающей обстановкой. Несколько дальше лес, тянувшийся вдоль реки, как-то сразу поредел и сошел на нет: слева мы различили на вид прочный деревянный мост, от которого шла мощеная черным булыжником дорога. Справа, метрах в ста, виднелись сравнительно высокие (метров пять-шесть) также черные стены, окружавшие поселок местных жителей. Дорога заканчивалась у полуоткрытых широких ворот – их створки были выполнены из толстых плах и окованы полосовым железом. В плане стены, похоже, образовывали многоугольник – на каждом повороте имелась сторожевая башня, примерно, вдвое выше основного ограждения, на вершине которых под двухскатным навесом можно было видеть фигуру воина. Отсюда я различал пять или шесть башен – точнее сказать было трудно. Площадь, занимаемую поселком, также оценить оказалось непросто – что-то в пределах пяти-семи гектар…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
