огромной суммой. Это означало бы не просто восполнение израильских потерь, а создание решительного перевеса сил в регионе в пользу Израиля. Сами израильтяне просили оружия лишь на 850 млн долларов.
Никсон действовал исходя прежде всего из государственных интересов США в своем понимании. Он считал, что поставки американских вооружений восстанавливают status quo ante в балансе сил в регионе. Этот шаг также должен был завоевать на сторону Никсона произраильское общественное мнение США в тот момент, когда президент, увязнув в болоте Уотергейта, отчаянно нуждался в поддержке. Одновременно он и Киссинджер полагали, что это будет удар в челюсть Москве. Все это означало эскалацию гонки вооружений в регионе, потому что Советский Союз попытался бы восстановить военный баланс.
Через две недели Никсон с гордостью скажет израильскому премьер-министру Голде Меир: «Я никогда не верил в мелкие игры, когда на кону большие ставки»[305]. Потом он скажет Киссинджеру: «Нас будут обвинять за три самолета, как и за триста»[306].
В своих мемуарах бывший президент хвастался, что посылка 550 самолетов, на которых из США в Израиль в октябре — ноябре 1973 г. перебрасывали оружие и боеприпасы, была «более крупной операцией, чем воздушный мост в Берлин в 1948–1949 гг.».
Правда, сам Никсон признался, что к 17 октября «израильтяне уже начали менять в свою пользу ход войны»[307].
По данным Пентагона, с 14 октября по 15 ноября 1973 г. по воздушному мосту в Израиль было направлено 22 600 тонн вооружений, включая танки, артиллерийские орудия, ракеты и боеприпасы. Переброска военной техники Израилю продолжалась морем.
Со своей стороны, через четыре дня после начала военных действий СССР начал крупнейшую операцию по переброске вооружений самолетами Ан-12 и Ан-22. Они доставляли в Сирию и Египет оружие, боевую технику и боеприпасы. Существенно больше грузов шло морем, но они стали прибывать лишь к концу войны. СССР развернул в Восточном Средиземноморье значительный флот, численность которого достигла к концу октября 96 единиц. Это понималось как предупреждение Израилю против возможных попыток сорвать советские поставки. На Западе истолковали усиление советской мощи в Средиземном море как признак того, что она может быть использована для поддержки советских войск, если они будут направлены в район конфликта.
Советский военный персонал перегонял танки от портов выгрузки к фронту, управлял радарами, ремонтировал танки и другую военную технику. Нет свидетельств того, что какие-либо советники участвовали в боях на фронте. Однако автору, находившемуся в то время в Дамаске, советские военные советники говорили, что за пультами управления сирийской системы ПВО, усиленной сразу после израильских налетов на Дамаск, сидели советские офицеры. Могу подтвердить, что после довольно значительных потерь израильской авиации налетов на Дамаск больше не было.
К этому времени израильтяне уже извлекли свои ядерные боеголовки из подземных хранилищ и установили их на самолетах и ракетах. Это было зафиксировано и американской, и советской космической разведкой. Правда, израильское правительство не приняло решение об их использовании и не решилось прибегнуть к ядерному шантажу арабов: слишком велик был риск вызвать отрицательную политическую реакцию. Тем более что обстановка на фронтах стала меняться в пользу Израиля.
16 октября израильтяне, создав переправы через Суэцкий канал на стыке двух египетских армий в районе Больших Горьких озер, стали наступать по направлению к Каиру и вдоль восточного берега канала к Красному морю.
22 октября Совет Безопасности большинством голосов принял резолюцию № 338, которая предусматривала немедленное прекращение огня и всех военных действий с оставлением войск на занимаемых ими 22 октября позициях. (Представитель КНР в голосовании не участвовал.) Призыв к прекращению огня выдвигался вместе с требованием практического осуществления резолюции Совета Безопасности ООН № 242.
Израильтяне игнорировали решение Совета Безопасности ООН о прекращении огня и продолжали наступление. Казалось бы, еще пару дней — и Израиль может в очередной раз торжествовать победу. Но готовность египетских солдат к обороне была важным неизвестным: город Суэц героически сопротивлялся. Советские поставки быстро восстанавливали потери сирийских и египетских войск в танках и другой технике. В Сирию подошли иракские бронетанковые части. Сюда было направлено 2 тыс. саудовских солдат. Египет ожидал алжирские войска.
Египет заявил о своей готовности выполнить резолюцию № 338 и прекратить военные действия на взаимной основе. О согласии с этой резолюцией сообщило и правительство Израиля под нажимом Киссинджера.
По просьбе Египта 23 октября было созвано экстренное заседание Совета Безопасности, на котором голосами 14 государств (КНР в голосовании не участвовала) была принята новая резолюция, внесенная СССР и США, с требованием немедленного прекращения на Ближнем Востоке огня и всех военных действий, а также возвращения войск на позиции, занимаемые ими 22 октября.
Однако израильтяне продолжали наступление.
Президент Садат обратился к правительствам СССР и США с просьбой направить в район военных действий своих представителей для наблюдения за выполнением решения Совета Безопасности о прекращении огня. СССР выразил готовность удовлетворить просьбу Египта. США в тот момент ее отвергли.
Советское правительство в специальном заявлении, опубликованном 24 октября, потребовало, чтобы Израиль немедленно прекратил огонь и все военные действия и отвел свои войска на линию прекращения огня по состоянию на 22 октября, и предупредило «о самых тяжелых последствиях», которое повлечет продолжение его «агрессивных действий против Египта и Сирии».
«В Москве шло бурное заседание Политбюро, — пишет Е. М. Примаков. — Эмоции прибавились в результате того, что по специальному телефону Садат умолял сделать все, чтобы „спасти его и египетскую столицу, которую окружают израильские танки“. Немедленно запрошенный советский главный военный советник в Каире доложил Брежневу, что Садат потерял голову, но непосредственной угрозы Каиру нет. Несмотря на это сообщение, ряд членов Политбюро высказались за принятие решительных военно-политических мер.
Многие члены советского руководства исходили из того, что Израиль сам, без согласия США, не мог бросить вызов всем и вся, игнорируя резолюции Совета Безопасности о прекращении огня… Министр обороны Гречко потребовал „демонстрации присутствия советских войск в Египте“. Председатель Совета министров Косыгин резко возражал против подобных мер, его поддержал Громыко. Занимавший осторожную позицию Брежнев выступил против любой вовлеченности советских войск в конфликт, но был вынужден все-таки согласиться, во-первых, с направлением жесткого послания в адрес Никсона с намеком на возможность военного вовлечения СССР и, во-вторых, на проведение маневров с участием авиации в Закавказье»[308].
Брежнев послал Никсону срочную телеграмму, в которой говорилось: «Если Вы найдете невозможным действовать вместе с нами по этому вопросу, мы вынуждены будем столкнуться с необходимостью срочно рассмотреть вопрос о том, чтобы предпринять необходимые односторонние шаги».
24 октября в СССР была объявлена повышенная боеготовность семи дивизий воздушно-десантных войск. Западные аналитики считают, что часть
