«Взять, к примеру, мою ситуацию, — подумал Эрик. — Я совершаю самоубийство, переместившись в будущее, то есть уничтожаю жизнь, существовавшую десять лет назад. Если я это сделаю, то что станет с Эриком Свитсентом, который сейчас работает в Фонде Кайзера в Окленде? А те десять лет, в течение которых он заботился о Кэти?.. Что станет с ней?
Возможно, из–за собственной слабости я сделаю хуже ей. Это еще страшнее, учитывая, что она и без того больна.
За моим рационализмом кроется извращенный взгляд на мир. Больного невозможно наказать еще сильнее. Так ли? Господи, неудивительно, что я ненавижу сам себя».
Он взвесил в руке пакет с «Г–Тотекс–Блау», чувствуя его вес, ощущая притяжение Земли.
«Да, — подумал доктор. — Даже Земля все любит и принимает».
Что–то пробежало по его ботинку.
Он увидел, как в безопасную темноту, в кучи мусора, убегает маленькая тележка на колесиках.
Ее преследовала другая, точно такая же. Они встретились среди мешанины газет и бутылок. Мусор затрясся и полетел во все стороны. Тележки начали сражаться, сталкиваться друг с другом. Создания Брюса Химмеля пытались добраться до электронного мозга противника и уничтожить «Ленивую Рыжую Собаку».
«Неужели они до сих пор существуют? — удивленно подумал Эрик. — Десять лет спустя? Но, возможно, Брюс делает их постоянно. В таком случае эти штучки должны были стать настоящим бедствием для Тихуаны».
Он даже не знал, что и думать, продолжая наблюдать за борьбой двух тележек. Одна почти оторвала у другой «Ленив ую Рыжую Собаку», была вроде бы близка к победе, откатилась на несколько шагов и приготовилась нанести последний удар.
Когда она уже собиралась напасть, поврежденная тележка, побуждаемая последними проблесками разума, сумела спрятаться в оцинкованном ведре. Дочка Брюса нашла укрытие и застыла в нем неподвижно, готовая ждать сколь угодно, хоть до бесконечности.
Эрик встал и схватил более сильную тележку. Ее колеса беспомощно вертелись, но через мгновение механизму удалось вырваться. Он с грохотом упал на тротуар, попятился, устремился вперед и ударил Эрика в ногу. Тот удивился и отступил. Тележка снова приготовилась к атаке, и Свитсент отошел еще на шаг. Тележка, довольная собой, описала круг и уехала прочь.
В ведре продолжала ждать вторая.
— Я не сделаю тебе ничего плохого, — пообещал Эрик, присев и разглядывая ее внимательнее.
Поврежденная машинка даже не дрогнула.
— Ладно, — сказал Свитсент и встал. — Я понял намек.
Тележка сама знала, чего она хочет. Не было смысла дальше ее мучить.
Эрик понял, что даже эти машины хотят жить. Брюс был прав. Они заслуживают своего шанса, микроскопического места под солнцем. Больше им ничего не нужно.
«А я даже на это не способен, — подумал он. — Не смог бы выжить на заваленной мусором улочке Тихуаны, а эта штука в цинковом ведре, без жены, работы, квартиры, денег и малейшего шанса обрести что–либо из вышеперечисленного, упорно продолжает существовать. Почему–то она куда сильнее цепляется за жизнь, чем я».
«Г–Тотекс–Блау» уже не казался ему столь привлекательным решением.
«Даже если мне и придется это сделать, то почему именно сейчас? Смерть можно и отложить, как и все остальное, даже нужно».
Доктор вдруг почувствовал себя плохо. У него закружилась голова, и он закрыл глаза, хотя легко мог подвергнуться очередному нападению неустрашимой «Ленивой Рыжей Собаки» авторства Брюса Химмеля.
Легкая тяжесть, только что давившая на его ладонь, вдруг полностью исчезла. Эрик открыл глаза и обнаружил, что пакет с черной коробочкой «Г–Тотекс–Блау» исчез, а в переулке валяется несколько меньше мусора. По удлинившимся теням Свитсент понял, что уже вечер, то есть действие йот–йот–180 прекратилось. Он вернулся примерно в свое время. Но тот кусочек капсулы доктор проглотил в темноте, ночью, а сейчас могло быть около пяти. Значит, возвращение снова оказалось неточным.
«Интересно, насколько велико оказалось отклонение на этот раз? В любом случае, скоро появятся лилистарцы».
Собственно, как заметил Эрик, они уже появились.
В небе завис огромный темный уродливый силуэт. Он словно явился в этот мир из мрачной страны железа, страха и абсолютной тишины, напоминал гигантское хищное существо, готовое в любой момент пожрать все, что окажется в пределах его досягаемости. Корабль не издавал ни звука. Двигатели были выключены. Он прибыл издалека, из глубин межпланетного пространства. Экипаж был опытным, закаленным в боях, уставшим от сражений. Лилистарцы прибыли сюда для особых целей.
«Интересно, насколько легко у них все пойдет? — подумал Эрик. — Они приземлятся, займут стратегические объекты и захватят планету. Наверняка все получится проще, чем кажется мне и прочим жителям Земли».
Он вышел из переулка на улицу, думая, что сейчас ему очень пригодилось бы оружие.
«Странно, что в самом центре самого отвратительного, что только существует в наше время, то есть войны, я вдруг ощутил жажду жизни, охватившую меня точно так же, как и тележку, спрятавшуюся в цинковом ведре через десять лет, — подумал доктор. — Возможно, я наконец стал ей равным, могу занять свое место в мире рядом с ней, делать то же, что и она, сражаться точно так же — всегда при необходимости, иногда для развлечения, удовольствия. Так, как должно было быть с самого начала, задолго до того времени, куда я мог бы перенестись, которое мог бы назвать своим».
На улице почти замерло любое движение. Люди в машинах и на тротуарах не отрывали взгляда от лилистарского корабля.
— Такси! — Эрик вышел на мостовую и остановил автомат. — Отвези меня в корпорацию «Меха и красители», — потребовал он. — Лети как можно быстрее, не обращай внимания ни на этот корабль, ни на какие приказы, которые он, возможно, начнет отдавать.
Машина задрожала, слегка приподнялась над асфальтом и замерла.
— Мы получили запрет на старт, сэр. Армейское командование Лилистара в нашем районе распорядилось, чтобы…
— Здесь я отдаю приказы, — заявил Эрик. — Я выше любых командиров Лилистара. По сравнению со мной они обычный мусор. Я должен немедленно быть в корпорации. От этого зависит судьба войны.
— Да, сэр, — ответило такси и поднялось в небо. — Поверьте, что везти вас — для меня огромная честь.
— Мое присутствие в корпорации крайне важно со стратегической точки зрения.
«Я уже знаю, что буду делать, — подумал он. — Там люди, которых я знаю. Когда Вирджил Эккерман сбежит в Ваш–35, я полечу с ним. События пойдут так, как я видел их из будущего года».
Эрик понял, что в корпорации он наверняка встретит Кэти, и неожиданно для самого себя обратился к машине:
— Если бы у тебя была больная жена…
— У меня нет жены, сэр. Автоматические механизмы не вступают в брак. Все об этом знают.
— Конечно, — согласился Эрик. — Но если бы ты оказался на моем месте, у тебя была бы больная жена, безнадежная, без шансов на излечение, ты бы ее бросил? Или остался с ней, даже если бы перенесся на десять лет в будущее и наверняка знал, что повреждения, которые получил ее мозг, необратимы? Остаться с ней означало бы для тебя…
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — прервала его машина. — Вся ваша жизнь свелась бы к заботе о ней.
— Именно, — кивнул Эрик.
— Я остался бы с ней, — решил автомат.
— Почему?
— Потому что жизнь состоит из реальностей. Бросить ее означало бы то же самое, что заявить: «Я не в силах вынести реальность как таковую, мне требуются исключительные, облегченные условия».
— Пожалуй, ты прав, — помолчав, сказал Свитсент. — Думаю, я останусь с ней.
— Да благословит вас Бог, сэр, — сказало такси. — Вижу, что вы хороший человек.
— Спасибо, — ответил Эрик.
Такси летело в сторону тихуанской корпорации «Меха и красители».
Примечания
1
Айрис Три (1897–1968) — английская поэтесса и актриса. В 1960 году снялась в фильме Ф. Феллини «Сладкая жизнь». Макс Бирбом (1872–1956) — английский писатель, художник–карикатурист, книжный иллюстратор. (Здесь и далее прим. перев.)
2
От нем. Gestalt — форма, вид, образ. В психологии термин «гештальт» обозначает целостность, не сводимую к составляющим ее частям.
3
Фокомелус — придуманное Филипом Диком слово, производное от медицинского термина «фокомелия», что означает врожденное недоразвитие конечностей, при котором кисти и стопы начинаются непосредственно от туловища, напоминая ласты тюленя.
4
Том–портной — чересчур любопытный человек. Герой легенды о леди Годиве, пораженный слепотой за подглядывание.
5
«Для меня ты прекрасна» (нем.).
