- Вы чего тут стоите? - Зашла в подъезд какая-то тетка с носом-грушей с кучей пакетов. - Наркоманить пришли или пить? Не позволю.
- Вы что! - Тут же возмутилась я таким наглым и беспочвенным обвинениям. А Антон к моему удивлению, оставался совершенно спокойным и, ничего не сказав, просто вновь взял меня за руку и пошел быстрым шагом наверх - к лифту.
- Стоять! Вы куда?- Заорал тетка, но сумки мешали ей побежать. Наше поспешное бегство полностью убедило ее в том, что я и Антоша посетили ее подъезд с какими-то корыстными целями. Иначе, зачем бы честным людям так поспешно уходить? Поэтому, едва не плюнув от досады, жительница этого дома проорала нам вслед новые оскорбления. - Наркоманы! Молодые, а алкаши! Весь подъезд загадили и домофон сломали!
- Сами вы такая! - На ходу огрызнулась я, потому что я всегда с очень большим уважением относилась к чужим домофонам, не принимала наркотические вещества и алкоголь.
- Ах ты, шалава! - пустилась за нами вслед тетенька.
Пока она ругалась, мы достигли площадки и Антон молча вызвал лифт, который, на наше счастье, прибыл удивительно быстро, и его створки успели закрыться, прежде чем тетка с грушей вместо носа, успела добраться до нас.
- Сволочи!- Донесся до меня ее приглушенный крики. Видимо, дама с сумками всерьез была обеспокоена состоянием родной площадки. Пройдет еще немного времени, и она обязательно организует и в этой десятиэтажке что-то вроде пенсионного рейда, ведущего жестокую борьбу с хулиганами и непрошенными посетителями подъезда, цель которых - погадить…
- Ого, а ты решительный! Эта тетка за нами теперь гоняться будет. - Вздохнула я с некоторым облегчением, но сильно не возникала, потому что мне нравилась одна вещь - мы резко ехали наверх, и уже ни от кого не убегали, а Антон продолжал держать меня за руку, словно забыв отпустить. Я от умиления почти что плавилась, как масло на солнце. И мне так хотелось улыбаться, что я просто не могла не позволить губам растянутся в глуповатой и широкой улыбке. И хотя тетка с грушевидным носом наверняка пустилась за нами в погоню, размахивая своими шуршащими пакетами, мне было радостно.
- Она нас выследит и убьет. - Еще раз вслух воспроизвела я свои мысли. - Вот если бы на ее месте оказалась моя соседка Семеновна или Фроловна, они бы точно нас нашли и наказали.
- Ну и пусть, - ответил он и нажал на кнопку "стоп". - Это ведь лучше, если бы Нина увидела тебя. - Помолчав, он добавил, - со мной.
Я шумно выдохнула. Ведь неправильно все поймет, а обижать одногруппника-дурашку мне совсем не хочется. Странное у меня к нему отношение: этого Тропинина я совсем не боюсь, мне легко общаться с ним, не хочется притворяться кем-то, как это часто (почти всегда) делает Нина, и, напротив, я даже чувствую себя рядом с ним…как бы это поточнее выразить…не ведомой, а ведущей. С Кеем, к примеру, совсем наоборот - он, естественно, лидер, которого все должны слушаться и боготворить.
- Антош, ты не подумай неправильно, - тихо ответила я ему, мысленно прося его не отпускать мою руку, - просто, она очень рассердиться. Что я ничего не рассказываю, без ее ведома общаюсь с парнем. Тем более… В общем, так.
Я замолчала и стала скрести ногтем свободной руки по металлической обшивке лифта, не боясь того, что лак сдерется.
- Что тем более? - Спросил он с интересом.
- Ничего. - Отвела я глаза. Для Нинки Антоша - непрезентабельный отстой, поэтому она и не обратила на него внимания. И ей очень не понравится, что я с ним общаюсь.
- Тем более с таким как я, - еще с большим интересом произнес он, но в его голосе не было обиды - только живое любопытство. И руку он мою все же не отпускал, и, кажется, только крепче сжал.
- При чем здесь это? - Устало откинулась я на холодную стенку лифта. Интересно, а сколько мы будем торчать тут, и откроет ли тетка с пакетами на нас охоту или оставит в покое? И странно - почему в лифте так жарко? Даже щеки запылали, как будто я два часа подставляла лицо лучам жаркого дневного июльского солнца.
Антон не ответил - он просто придвинулся близко-близко, склонил голову так, что наши лбы соприкасались, и проделал замечательную штуку - поцеловал обалдевшую от такого количества событий Катю.
Если бы я и он были нарисованными героями мультфильма, то наверняка бы аниматоры изобразили в моих глазах розовые сердечки, а над нашими головами - кучу птичек, цветочков и взрывающихся от переизбытка эмоций фейерверков. А рядом бы наверняка сидела всякая радостная живность, поющая глупые песенки и подбадривающая по-идиотски хихикающую парочку совершить свой первый поцелуй. Особенно сильно любят этот прием известной студии "Уолт Дисней". Наверное, считают это верхом романтики.
А если бы я и Антон были героями любовного романа, то романтично настроенная писательница не дрогнувшей рукой написала бы что-то вроде: "горящие глаза влюбленных встретились, и он плотнее прижал хрупкую девушку к себе своими сильными руками, которые были готовы на все, чтобы защитить любимую, такую беззащитную и красивую, от всех бед этого мира. Их губы соединились в жарком и горячем поцелуе, и эти двое превратились в одной целое, не в силах оторваться от сладких и таких нежных уст друг друга…"
А вот если бы мы являлись актерами, и фильм с нами в главных ролях показывали бы на большом экране, то непременно бы звучала трогательная мелодия, ставшая мгновенным хитом, и фоном для наших объятий был бы отличный пейзаж с нежными и яркими красками, которые, не смотря на свою грандиозность, только лишь оттеняли бы нас. Может быть, мы бы даже стояли на палубе одного известного и печального кино, разбившего миллионы сердец на всей планете.
Но мы были просто сами собой, и выглядели не так броско и эффектно, как вышеперечисленные мною герои. Зато нам обоим было хорошо, и где-то в груди порхали легкие бабочки, которые задевали тонкими крылышками мое сердце, поэтому оно и стучалось, как после пятикилометровой пробежки.
Волшебство бывает в нашей жизни. Появляется тогда, когда его никто, совершенно никто, не ждет.
Жалко ли, что не было фейерверков, музыки и группы поддержки в идее животных? Нет, ни сколько. Или только совсем немного. И вообще, не сильно мы похожи на страстную пару. Антон даже не обнял меня, просто продолжая держать за руку - но мне это нравилось, и я сама, робко, опустила ладонь на его плечо, касаясь легко-легко, потому что боялась. Чего боялась? Того, что вдруг я сплю, и на самом деле сжимаю сейчас край подушки - чуть сильнее надавлю - и проснусь, потому что пойму, что все это нереально. А ведь так обидно выныривать из оков романтического сна и понимать, что на самом деле сейчас просто ночь, и все, что только что казалось тебе реальностью - всего лишь красивый вымысел, который лопнет с такой же легкостью, что и шарик. Шарик?
