спать по ночам, так он шляется где попало, свои владения проверяет!
Онисим цокнул языком и повернулся к ворону.
— Я, вообще-то, не просто так шлялся, ты как ты выразился! Я кое-что услышал!
— Хва-а-тит! — скрипучий голос, если этот звук вообще можно было так обозначить, заставил Мирославу вздрогнуть.
Яромир, все это время вышагивающий из стороны в сторону, стараясь успокоить дикое жжение, резко повернулся. Избушка, мирно стоящая в стороне, подошла ближе, покачивая боками старенького домика.
— Я точно сплю, — ошарашенно проговорила Мирослава, не отрывая взгляда от Избушки на курьих ножках.
— Пора тебе правду знать, я служить тебе буду, — очень тихий скрипучий голос, похожий на деревянный скрежет от сильного ветра, пробирал до костей.
Полоцкий встал рядом с Мирославой и задумчиво спросил, наклоняясь к подруге:
— А не этот ли голос мы слышали, когда Ягу в лесу выслеживали? На день Новолетия?
Она открыла рот в изумлении, когда пазлы в ее голове сложились.
— Перун всемогущий, точно!
Ягишна Виевна все еще возилась с Софией, связывалась с учителями и медзнахарями, чтобы те пришли к кладбищу, поэтому не слышала разговора подростков. Да и вообще, кажется, даже не смотрела в их сторону, будто забыла о том, что здесь была не только Мирская.
— А почему именно мне служить? — тихо спросила у Избушки Мирослава, и та чуть присела, будто тоже соблюдала конфиденциальность их беседы.
— Потому что я принадлежу твоей семье. Я много лет ждала, когда ты появишься здесь. Думала, точно сгнию в этом лесу одна!
— Погодите, — вдруг вспомнил Яромир. Жжение ожогов на лице стихло, видимо, подействовали травки лешего. — А ты где сегодня гулял, Онисим? Ты сказал, что что-то узнал?
Леший, по-хозяйски захлопнув дверку избы, которая открылась сама по себе, тихо прокашлялся.
— Сегодня страшная ночь, Морена гуляеть в округе, — начал лесовик, натягивая шапку на затылок. — В лесу неспокойно. Птицы не спали, многие животные попросыпалися. И я ходил их успокоить, чтоб не дай чаго никто на путь девушек, проводящих обряд опахивания, не выскочил! — на последней фразе он повернулся к Персею, отвечая на высказанные ранее претензии.
Ворон только каркнул, но отворачиваться не стал, снова сидя на флюгере Избушки лицом ко всем. Все же Мирослава четко поняла, что ему на нее было не все равно. Видимо, Персей уже успел к ней привязаться, и его беспокойство было очевидным. А леший тем временем продолжал:
— И тут вдруг услышал голоса людские, подошел ближе, к коре сосны прирос и прислушался. Разговаривали ведьмы, тихо так, будто шушукалися, постоянно то замолкали, то снова разговор заводили!
— А о чем они говорили? — с волнением спросила Мирослава, чуть подрагивая от холода. Полоцкий, заметив это, обнял ее за плечи. Все-таки вместе теплее, а его температура кожи были выше. Девочка благодарно ему улыбнулась.
— Так вот странность, — леший склонил голову в бок и почесал угловатый подбородок, — разговор шел об этом самом упыре!
— Что? — хором спросили Мирослава и Яромир.
— Да, какие-то колдуньи обсуждали, справится ли фермер с “этими вездесущими малолетками” и о душах что-то еще. — Онисим явно процитировал чью-то фразу, ибо ему не были свойственны современные фразочки. — А еще говорили конкретно о тебе, Мирослава. Видимо, именно ты, деточка, была конечной целью всего этого представления…
— А кто именно говорил, ты их видел? — Мирослава вдруг задрожала от волнения и ужаса.
— Нет, — леший удрученно замотал головой, — даже моей власти и помощи леса не хватило, чтобы пробиться сквозь их заговоренные чары. Силуэты были расплывчаты. Было это несколько часов назад.
В итоге Избушка с Онисимом были отправлены в лес, чтобы не возникало новых вопросов. Не дай Перун, бедную Рябушку отнимут от Мирославы, и в частности, у лешего.
Вскоре на кладбище примчались медзнахари вместе с Аленой Васильевной, пришлось выйти из своего укрытия, и подростков тут же укутали в теплые одеяла и перенесли с помощью маглокации в школьные медзнахарские палаты, не дав им договорить…
Комментарий к Рукопись двадцать первая Делитесь впечатлениями
====== Рукопись двадцать вторая ======
Комментарий к Рукопись двадцать вторая Мы приближаемся к финалу этой летописи❤️Это предпоследняя глава
Треки:
Helvegen — нет пути назад
Mujuice — underground
Mujuice — юность
глава отредактирована под ориджин 28.10.23
ᛣᛉ
— Можно ли считать, что опасность позади? — спросила Ирина Александровна Поднебесная у ратиборцев. Молодая заведующая ярилиной общины была взволнована и теребила кисточку своего синего расписного платка. Ее темные волосы были собраны в гладкий низкий пучок, а под глазами залегли тени. Она тоже сразу же примчалась на кладбище вместе с медзнахарями, когда узнала, что ее ученики подверглись нападению, а еще чуть не сорвали обряд.
Владимир Полоцкий, сложив руки в замке и опираясь ими о стол, поднял взгляд черных глаз на заведующую, смотря на нее исподлобья. Ирина Александровна поежилась и посмотрела на свои подрагивающие руки.
— За последние полгода в вашей школе совершено несколько нападений на шестерых представителей влиятельных фамилий! Хоть кто-то может мне объяснить: откуда в закрытом от чужих глаз Подгорье мог завестись упырь?! Я так понимаю, это он совершал все эти нападения, начиная с Ивана Третьякова?
Владимир посмотрел на каждого из присутствующих. Учителя пожимали плечами, совершенно не имея представления о том, каким образом в Ведограде завелся воскрешенный упырь. Алена Васильевна присела на свое кресло, устало вздохнув и собираясь что-то сказать, но была перебита.
— Надо отметить, что все те, на кого были совершены нападения — живы и здоровы, — высказалась Ягишна Виевна. Сегодня она выглядела как молодая девушка в длинных цветастых одеяниях и косынкой на голове. Старший Полоцкий перевел взгляд на своего младшего брата и поджал губы.
— Здоровы?! Да они все чуть не погибли! — ратиборец подскочил с места, но его напарник, которого звали Клим Валентинович, лысоватый мужчина средних лет, схватил того за руку, усаживая на место. Мирослава была полна благодарности брату Яромира за то, что хотя бы ему не было все равно на младшего Полоцкого. Она восхищенно смотрела на молодого ратиборца, один вид которого заставлял окружающих отводить взгляд и замедлять дыхание. Наверное, у всех Полоцких это было в крови.
— Мне кажется, Владимир Бориславович, — заговорил Август Кондратьевич, сидевший на отодвинутом у стола стуле. Он держался за посох и немного покачивался, будто у него болели кости. Все присутствующие мгновенно перевели взгляд на почтенного ведьмага и притихли. Ратиборец выпрямился, внимательно уставившись на заведующего сварожьей общиной. — Так бы вы ратовали за справедливость, не пострадай ваша родная кровь в этой заварушке? — Вы меня обижаете, Август Кондратьевич. Вы знаете меня лучше других, разве я бы пошел в Ратибор, если бы мне было
