Нет, и после смерти Жозефина не открыла секретов своей красоты. Камеристки заботливо завили и уложили ее детские букольки, в последний раз золотая пудра легла на прикрытые веки этой пятидесятилетней женщины, и щеки были слегка подрумянены.
Какой спокойной и даже немного кокетливой была Жозефина после своей смерти!
— Как она хороша! — сказал кто-то рядом со мной. Я оглянулась. Старый мужчина с седой шевелюрой выступил из темного угла комнаты.
— Я — Баррас, — представился он. — Имел ли я счастье когда-нибудь встречать вас, мадам?
— У генерала Бонапарта. Вы были директором Республики, м-сье Баррас.
— Эту мантию подарил Жозефине я, — он печально усмехнулся. Он был стар и жалок, бывший директор Республики.
Я спустилась в гостиную, где Жюли и Гортенс обсуждали возможность оплатить долги Жозефины. Я вышла в сад. Солнце припекало так сильно, что воздух дрожал. Розы всех цветов и оттенков были в цвету и благоухали. Я прошла в глубь сада.
Возле маленького искусственного пруда я остановилась. На низких каменных перилах сидела девочка и смотрела, как утята плавают по пруду вместе со своей мамой-уткой.
Я села рядом с ребенком. У нее были черные локоны, падавшие на плечи, и черное платье с черным шарфом. Когда она подняла голову и искоса бросила на меня взгляд, мое сердце замерло. У нее были длинные ресницы и широкие глаза. Личико имело удлиненный овал. Она улыбнулась, не раскрывая губ.
Улыбка, улыбка с закрытым ртом…
Я спросила, как ее зовут.
— Жозефина, мадам.
Глаза были голубые, а зубы как жемчужины. Кожа белая-белая, и в черных волосах золотые блики солнца. Это была Жозефина. Жозефина, которой уже не было на свете…
— Вы одна из фрейлин? — спросила девочка вежливо.
— Нет. Почему ты так подумала?
— Потому что тетя Гортенс сказала, что должна приехать с визитом наследная принцесса Швеции. Принцессы всегда привозят фрейлин. Конечно, если они взрослые принцессы.
— А если маленькие принцессы?
— О, у них гувернантки, — она продолжала смотреть на утят. — Утята еще такие маленькие! Наверное, они только что вышли из животика своей мамы.
— Какие глупости! Ты разве не знаешь, что утята выводятся из яиц?
Девочка недоверчиво усмехнулась.
— Не надо рассказывать сказок, мадам.
— Но они действительно выводятся из яиц, — настаивала я.
Девочка кивнула головой. Ей стало скучно.
— Пусть будет так.
— Ты дочь принца Эжена?
— Да. Но папа уже не принц. Если нам повезет, то союзники сделают его герцогом Баварским. Мой дедушка, отец моей мамы, — король Баварии.
— Значит, во всех случаях ты — принцесса, — сказала я. — А где твоя гувернантка?
— Я от нее убежала, — сказала она, погружая руки в воду. Потом ей пришла в голову новая мысль:
— Если вы не фрейлина, то вы, наверное, гувернантка?
— Почему ты так думаешь?
— Ну, должны же вы быть кем-нибудь…
— Может быть, я тоже принцесса?
— Нет. Вы совсем не похожи на принцессу, — онанемного наклонила головку к плечу и, поморгав длинными ресницами, сказала:
— Я очень хотела бы, чтобы вы мне сказали, кто вы.
— Правда?
— Вы мне нравитесь, хотя и хотели меня убедить в такой глупости по поводу утят. У вас есть дети?
— Сын. Но он не здесь.
— Жаль. Я больше люблю играть с мальчиками, чем с девочками. А где ваш сын?
— В Швеции. Но ты, наверное, не знаешь, где это…
— Я знаю прекрасно, так как беру уроки географии. И папа говорит…
— Жозефина! Жозе-фи-на!..
Девочка вздохнула.
— Моя гувернантка. — Она убежала.
Медленно возвращалась я к дому. Мы поужинали с Гортенс и Эженом.
— Не знаете ли вы, когда мы сможем отослать гонца на остров Эльбу? Я хотел бы как можно скорее дать знать императору о смерти нашей бедной мамы. Кроме того, я хочу отослать ему все ее неоплаченные счета…
В Париж мы вернулись прозрачным голубым вечером. В дороге меня осенила одна мысль, и я хочу записать ее, чтобы время от времени освежать в памяти. Вот она: «Уж если создавать новую династию, то почему бы не создать династию красивых людей?..»
— Скорее загадывай желание! Падает звезда! — крикнула Жюли.
Я загадала желание. Очень быстро и, конечно, очень легкомысленно.
— Шведы будут называть ее Жозефина, — нечаянно сказала я вслух.
— О чем ты говоришь? — спросила Жюли удивленно.
— О звезде, которая только что упала с неба. Только о сверкающей звезде…
Глава 49
Париж, конец осени 1814
Оскар прислал письмо из Норвегии. Он написал его без своего наставника, это ясно видно, потому что письмо написано от души.
Я вклеиваю письмо в свой дневник. Вот оно:
«Христиания, 10 ноября 1814.
Дорогая мамочка, граф Браге посылает отсюда гонца в Париж и торопит меня написать тебе. Мой наставник барон Ледерштрем болен и лежит в постели. Он всегда старается исправить стиль моих писем к тебе. Старый идиот!
Дорогая мамочка, поздравляю тебя: ты стала теперь также наследной принцессой Норвегии. Норвегия и Швеция теперь образовали объединенное королевство, и король Швеции теперь также и король Норвегии.
Вчера вечером мы с папой приехали сюда в Христианию, столицу Норвегии. Папа сказал мне: «Оскар, норвежцы прекрасный народ. Я даю им новую конституцию, самую демократичную в Европе.»
Далее Оскар описывает, как Бернадотт провел всю операцию по объединению Швеции и Норвегии. Описывает места в Норвегии, где они были.
«Я проводил папу в его спальню, и он сказал мне: „Вчера, Оскар, был день рождения твоей мамы. Надеюсь, что наши поздравления она получила вовремя“.
Дорогая мамочка, папа иногда меня очень огорчает: он по-прежнему остался республиканцем, а сочетать это со званием наследного принца — очень трудно.
Мы рассчитываем вернуться в Стокгольм в конце месяца. Сейчас курьер уезжает, а мои глаза закрываются, так я хочу спать.
Обнимаю тебя нежно и крепко целую. Твой сын Оскар.
Постскриптум: Не сможешь ли достать в Париже 7-ю симфонию Бетховена? Если достанешь — пришли, пожалуйста, мне.»
Одновременно курьер вручил графу Розену распоряжение от графа Браге: «С сегодняшнего дня во всех парадных случаях следует вывешивать возле дома Ее высочества норвежский флаг рядом со шведским».
— Необходимо также нарисовать гербы Норвегии на Вашей коляске, Ваше высочество, — сказал мне Розен с гордостью. — Его высочество наследный принц более велик, чем Карл XII.
Я попросила дать мне карту и на ней нашла вторую страну, в которой я стала наследной принцессой…
Глава 50
Париж, 5 марта 1815
День начался как обычно. Я составляла с помощью моего племянника Мариуса прошение королю Людовику XVIII о том, чтобы Жюли было разрешено продолжать жить у меня. Жюли в маленькой гостиной писала Жозефу в Швейцарию обычное в последнее время ничего не говорящее письмо.
