ничего не сделает во вред Новому Эверрану! Все они на одной стороне! Во всяком случае, Лиар никогда прежде не имел причин в этом сомневаться…
Впрочем, виновны также могут быть ребята из охраны, что, наверно, немногим слаще, – те самые, что сегодня ночью преграждали дорогу огненному чудовищу. Или слуги: рыжая красавица Лина, тихий, безупречно учтивый Ричард… А может?..
Нейд помотал головой, обрывая цепочку рассуждений, почему-то обвинить Рика он так и не сумел – даже мысленно. Фениксовы перья, до чего это было нелепо… Именно РикЖаворонок, беглый преступник, успевший своими подвигами заработать не на одну казнь, стал для эверранского принца тем самым последним рубежом. Если сдать его – усомниться, начать подозревать и искать скрытые мотивы во всем, что Рик успел сделать для Пиара… Нет, тогда рассудка уже не сохранить.
Ни сам принц, ни оба Гарта так и не сказали всего этого вслух, нужды не было. Они понимали это безо всяких слов – все трое. Треклятое понимание читалось в глазах, сквозило в интонациях, заставляло руки впиваться в подлокотники кресел. Вместо этого они принялись бестолково гадать, что именно желал разыскать в хранилище вчерашний колдун, обсудили необходимость ввести новую систему сигналов. Да много чего обсудили… Наверно, все они готовы были говорить о чем угодно, чтобы только не сказать главного.
Потом Реата попрощалась и ушла к себе. Альвир подумал, что неплохо бы последовать ее примеру, – сколько уже они на ногах?..
– Ладно, мне тоже пора. А ты выздоравливай, – он взглянул в усталое, непривычно потерянное лицо Гарты и неожиданно для самого себя добавил: – Мы его возьмем. Видит небо, возьмем, слышишь?
Граф поднял на родственника тяжелый взгляд, и на секунду что-то такое в нем промелькнуло… Поверил, что ли?.. Потом вспомнил о чем-то и снова помрачнел.
– Лиар, я забыл тебе сообщить… – Вальд замешкался, подбирая слова, и душу тронуло беспокойство. – Это касается твоего слуги. Вчера, когда все началось, я наткнулся на него, парень был пьян и, кажется, вовсе ничего не соображал.
Фениксовы перья! Мог ли сегодняшний день стать еще хуже?..
– Он в порядке? – проклятье, а в горле-то как пересохло! Вальд Гарта подобных художеств не спускает.
Собеседник саркастически искривил губы.
– С такого похмелья? Не думаю. Заперли внизу, пусть проспится. Если ты позволишь дать тебе совет, не оставляй это без последствий. Нельзя распускать слуг, тем более таких, как этот. Наткнись он на кого-то другого, могло закончиться плохо.
Тьфу, бесы… И ведь крыть-то нечем: если бы в доску пьяный Жаворонок наткнулся, скажем, на Сэйграна, обернуться все могло действительно паршиво. А учитывая, какую крамолу способен нести подпивший мальчишка… Вот только никакой власти над Риком у Альвира попросту нет – и неважно, принц он там или еще кто! То есть надавить-то на парня он может, но толку в этом…
– А помнишь, в детстве огнекрылок ловили? – спросил Лиар, улыбнувшись внезапному сравнению.
Граф кивнул, хотя и с заметной неохотой. Ну как же, ему почему-то приятней убеждать всех в том, что родился он уже по форме и при значке – какие уж тут огнекрылки? А ведь все дети на континенте ловят огнекрылых мотыльков в ночь перед солнцестоянием, в это время от них деваться некуда… Шустрые эти насекомые еще зовутся вестниками Тиол. Штука в том, чтобы поймать такого одной рукой и как можно дольше удерживать – удача от этого копится. Только не приведи небо случайно раздавить: худшей приметы и не придумаешь. Альвир в приметы не слишком-то верил и мотыльков ловил из чистого азарта.
– Пережмешь чуть-чуть – крылышки помнешь, они вон какие хрупкие. А чуть ослабишь хватку, так эта верткая зараза непременно найдет щель и выберется.
– Да помню я, помню, – нехотя отмахнулся Вальд. Но потом тоже не выдержал, улыбнулся – едва-едва, одними только глазами, и все же. – А вообще, я в этом деле не преуспел.
Оно и понятно. Гартарец любит, чтобы все под контролем, чтоб по его команде… Он умеет надавить, где нужно, и с гвардейцами это, как правило, работает. С мотыльками – нет. Потому что единственный способ удержать огнекрылку, который знал Лиар, – а уж он-то в этом деле был большой мастер, вся окрестная ребятня в альвирском графстве завидовала, – это разжать кулак и ждать: может, мотылек и не захочет улетать. Сложит за спиной тонкие золотисто-рыжие крылышки и останется на твоей ладони. Если сам захочет, конечно.
– Ну вот, – принц развел руками – беспомощно и почти виновато. А потом, вспомнив, как Жаворонок относится к тесным закрытым помещениям, заторопился. – Пойду скажу, чтоб освободили. И спасибо тебе… Небесные горы, ты не представляешь, как я благодарен!
А ведь для принципиального Гарты такое попустительство было чем-то немыслимым, он только что поступился бесовски многим ради принца. Нейд не стал говорить, что в долгу перед ним, что не забудет этого… Разве в долгах дело? Кивнул еще раз и почти бегом двинулся к лестнице.
А потом была крохотная темная камера без окон. Заметно невыспавшийся парень в гвардейской форме, отодвинув засовы, шагнул в сторону, душераздирающе скрипнули дверные петли, и Лиар даже не понял, как оказался на коленях рядом с замершим в углу заключенным. Рик скорчился на соломенном тюфяке, ссутулив хрупкие плечи. Взгляд светло-карих глаз – обычно цепкий и насмешливый, а теперь мутный, остекленевший – намертво примерз к противоположной стене камеры.
Проклятье, это что же, он так всю ночь?..
Альвир осторожно встряхнул его, пытаясь вывести из оцепенения, позвал вполголоса. Преступник вздрогнул, отвел взгляд от серых камней и с явным усилием сфокусировал его на принце. Небесные горы, так смотрел на Лиара Вальд во время траурной зимы, когда принц уходил, чтобы перетянуть на себя вооруженную погоню, – смотрел, как на покойника. Будто прощался, будто в последний раз. Тонкие пальцы преступника вцепились в рукав черной куртки.
Фениксовы перья, да что же с ним сделали эти несколько часов темноты?!
– Что, беспощадная штука – похмелье? – сипло осведомился принц.
Он отчаянно пытался казаться рассерженным, но не выдержал, сжал ледяные пальцы преступника. Проклятье, Рику с его простудой только в камерах ночевать!.. Торопливо стащил с себя куртку, накинул на закаменевшие плечи бывшего каторжанина. Поморщился, ощутив наконец, что к запаху сырости и гнили примешивается отчетливый хмельной дух. Надо же, это ж сколько вчера надо было выхлебать?.. А ведь за Риком тяги к пьянству никогда прежде не водилось. Проклятье, нелегко ему далась та бесова стычка у моста. Нейд и подумать не мог, что клейменый преступник так остро будет переживать убийство.
– На кой бес я
