сутками пропадал в офисе, даже ночевал там на диване в своем кабинете. Он отказывался встречаться с любым, кто мог напомнить ему о прежней жизни. Джулиан словно надел на глаза шоры и видел перед собой только работу.
Естественно, от такого фанатичного отношения карьера его еще больше пошла в гору, но на личном фронте у него наступил полный упадок — он фактически порвал отношения со всеми, кроме коллег. Карлос Кастанеда когда-то сказал: «Основное различие между обычным человеком и воином — в том, что воин воспринимает все как вызов на бой, тогда как обычный человек воспринимает все или как проклятие, или как благословение». Думаю, Джулиан ощущал себя навеки проклятым.
Жена Джулиана оставила его. Она заявила: «Ты так одержим работой, что до тебя не достучаться. Такое впечатление, что ты и скорбеть по дочке не захотел. Я делала все возможное, чтобы вытащить тебя из эмоционального тупика, в который ты себя загнал. Но ты упираешься. И у меня ничего не получается. Ты только знай твердишь, чтобы я от тебя отстала!» Более того, Джулиан всем своим поведением давал понять: в помощи он не нуждается. Ни в чьей. Кто бы ни предлагал ему поддержку, он отвечал примерно одинаково: «Оставьте меня в покое. Занимайтесь своими делами и не лезьте ко мне в душу с вашей жалостью, она мне не нужна».
Джулиан начал выпивать, перестал следить за собой и жил словно на износ. Он мало спал, утратил аппетит, а внешне так запустил себя, что отпугнул даже тех немногих близких, кого еще не оттолкнула его грубость. Свободного времени у него почти не было, но если оно и выдавалось, Джулиан проводил его с анорексично-тощими моделями и оравой лихих биржевых брокеров, которых называл «мои терминаторы». Я в те времена с Джулианом почти не виделась — он отклонял все мои звонки, но знала о его поведении и опасалась, что его подстерегает беда. Большая беда.
Однажды я случайно увидела брата на улице: он мчался по деловому центру города с двумя портфелями, битком набитыми документами, с него градом катился пот. Я едва не расплакалась, когда увидела, во что превратился былой ухоженный, моложавый, подтянутый красавец.
Его было не узнать. Одутловатое лицо, ранние морщины, потухшие глаза, сутулая спина, нездоровая полнота. А ведь раньше он так тщательно поддерживал форму! Но главное — ичезла его сияющая улыбка. У Джулиана, моего любимого брата, моего кумира, теперь было лицо человека, заточенного в свой персональный ад.
Спустя несколько месяцев мне позвонил один из деловых партнеров Джулиана. Он сообщил, что у Джулиана случился обширный инфаркт прямо в зале суда во время напряженного выступления на судебном процессе. «Скорая» отвезла его в больницу, он жив, но, по словам звонившего коллеги, наотрез отказывается принимать посетителей и не хочет видеть ни друзей, ни близких, как и раньше. «Особенно членов семьи», — удрученно подчеркнул коллега Джулиана.
— Неужели он меня даже на минутку не пустит? — взмолилась я.
— Кэтрин, я бы с радостью сказал, что пустит, но он велел персоналу больницы никого не пускать и держать дверь в палату на замке. А главному врачу пригрозил, что подаст в суд, если кто-нибудь дозвонится до него по телефону, который ему специально установили в палате как важной персоне.
«Как это похоже на Джулиана, — подумала я. — Остается юристом даже на больничной койке!»
— Кэтрин, я хотел сообщить вам кое-что еще, — приглушенно добавил коллега Джулиана. — Сам не поверил, когда узнал, но Джулиан твердо намерен бросить работу. Вы представляете? Он уже написал заявление, отказывается от своей доли в фирме и увольняется.
— Вы шутите? — я не поверила своим ушам. — Да ведь юриспруденция для него как воздух! Он хотел стать адвокатом, еще когда даже в школу не ходил.
— Я просто сообщаю все с его слов, — отозвался коллега. — У меня самого в голове не укладывается. Но я подумал, вы должны быть в курсе.
Джулиан сдержал слово и, едва выписавшись из больницы, бросил работу. Но этим дело не кончилось: он продал практически все свое имущество — дом, самолет, виллу «Нирвана» на уединенном острове. Он продал даже свой заветный алый «феррари» — символ своего успеха и достигнутых высот.
Через некоторое время я узнала от одного из приятелей Джулиана, что брат уехал в духовное паломничество куда-то в Индию — «вроде как за смыслом жизни», по словам друга. Адреса Джулиан не оставил, телефона тоже, как с ним связаться, было неизвестно, и когда именно его ждать обратно, он тоже не сообщил.
— Как думаете, когда он вернется? — спросила я у приятеля брата.
— Думаю, ни вы, ни я больше не увидим великого Джулиана Мэнтла, — подавленно ответил собеседник.
Шли годы, от Джулиана не было ни слуху ни духу: он не звонил, даже ни единой открытки не прислал. Казалось, он решил забыть о существовании родной сестры, да и о своей прежней жизни — той, что была до гибели дочери.
К сожалению, я не извлекла из истории Джулиана никаких уроков и продолжала жить в бешеном темпе, погруженная в работу; правда, вышла замуж, но семье, как я уже говорила, уделяла все меньше внимания. Со временем я все реже вспоминала брата, но порой, когда я наслаждалась редкими минутами покоя и одиночества — обычно по ночам, поздно вернувшись с работы, когда дети и муж уже давно спали, — я все-таки задавалась вопросом: как там поживает мой брат, все ли у него хорошо? Я погружалась в воспоминания о погожих летних деньках времен нашего беззаботного детства, о совместных шалостях и забавах, вспоминала, как мы ныряли с пирса на озере у дачи, как плавали на лодке. Я перебирала в памяти все розыгрыши и шутки Джулиана, — он неутомимо выискивал себе все новые мишени. Но ярче всего помнился мне озорной блеск в глазах брата. Бедняжка Алли унаследовала от Джулиана эти всегда смеющиеся глаза. Ох, как же я скучала по этой девочке, которую уже не вернуть. И как же мне недоставало брата!
И пришел монах
Счастье или несчастье не зависит от того, сколько у человека имущества или много ли золота он выиграл. Счастье или несчастье — это состояние души. Мудрец чувствует себя как дома в любой стране. Для благородных духом вся Вселенная — родной дом.
Демокрит
«Я ваш новый врач!» — звучно объявил незнакомый голос из темного больничного коридора. Я всмотрелась в сумрак и чуть не ахнула. С инвалидной коляски поднялся и зашагал
