В «Погоне» герой рассказывает: «…лесом правил я, / Не устал пока…». - а в «Побеге на рывок» он «по воде вдоль реки / Шел, пока не ослаб» (АР-4-10) (в первом случае слово «пока» имеет значение «еще», а во втором — «до тех пор, пока»).
В «Погоне» героя «колют иглы <.. > до костей достают». А в «Побеге на рывок» его напарнику «в затылок, в поясницу вбили клин» (АР-4-14).
В обоих случаях используются разговорные слова: «Али воздух здесь недобром пропах?» = «Девять граммов горячие, / Аль вам тесно в стволах?»[1027] [1028] [1029] [1030]; «И вокруг взглянул, и присвистнул аж» = «Пробрало: телогрейка / Аж просохла на мне».
В ранней песне перед героем «лес стеной впереди — не пускает стена», а в черновиках поздней говорится «про побег на рывок, / Про тиски западни» (АР-4-16); и царит кромешная тьма: «Где просвет, где прогал? Не видать ни рожна!» = «Свету нету в раю, ни еды, ни чифиру, ни явок» (АР-3-158) (в «Погоне» же у него как раз была с собой еда: «А потом поел то, что впрок припас»8^). Поэтому герой ругается: «Я ору волкам: / “Побери вас прах!”» = «Приподнялся и я, / Белый свет стервеня»; и в целом ведет себя одинаково: «Отдышались, отхрипели да откашлялись» = «Прохрипел: “Как зовут-то?”» (АР-4-8), «Я, задыхаясь, думал: “Добегу ли?”» (АР-4-14). А бегство в обоих случаях происходит на пределе сил: «В хлопьях пены мы, / Струи в кряж лились» ~ «Был побег на рывок, / Что есть сил, со всех ног» (АР-4-10).
Помимо того, совпадает обращение героя к лошадям и к напарнику: «Ты куда, родной? / Почему назад? <…> Выносите, друзья. / Выносите, враги!» = «Обернулся к дружку: / Почему, мол, отстал?» (АР-4-14).
Различие же состоит в том, что в первом случае лес выступает как олицетворение власти («Лес стеной впереди — не пускает стена»), а во втором — как прибежище для героев: «Приближался лесок / И спасение в нем» (АР-4-12). Кроме того, в «Погоне» герою спасение удается, а в «Побеге на рывок» его ловит конвой с собаками.
Но самое удивительное — что обстановка в «Погоне» совпадает с описанием ада в капустнике «Божественная комедия» (1957), сочиненном Высоцким еще во время учебы в Школе-студии МХАТ: «Сквозь черный воздух и болотный смрад…»818 = «И болотную слизь / Конь швырял мне в лицо»; «А темнота — ну просто ад кромешный»819 = «Где просвет, где прогал? Не видать ни рожна!». А сам герой оказывается «навеселе»: «….я для храбрости, а потом Харон может лодку перевернуть, так пьяному море по колено»[1031] [1032] [1033] = «Во хмелю слегка лесом правил я».
Если же говорить о песнях, то прообразом ситуации в «Погоне» послужила «Песня-сказка про нечисть» (1966): «В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах / Волчьи стаи бродят тучей и в проезжих сеют страх» (АР-11-4). Восемь лет спустя лирический герой сам предстанет в образе проезжего («Лесом правил я») и столкнется с теми же «волчьими стаями», которые нападут на него из леса: «Пристяжной моей волк нырнул под пах», «Я ору волкам: “Побери вас прах!”»821 (данный мотив иногда принимает публицистическую форму. Экс-губернатор Кировский области, организовавший в Москве в конце 1970-х один из концертов Высоцкого, вспоминал о состоявшейся после концерта встрече с бардом, которая была устроена профкомом: «Перед уходом Владимир Семенович достал из сумки свою фотографию, расписался на ней и протянул ее мне: “Пусть это будет памятью о нашей встрече”. Немного помолчав, добавил: “Думал, иду в логово партийных волчат, которые изрядно покусают. А оказались милейшие люди, с которыми расставаться не хочется”»822).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кроме того, основная редакция «Песни-сказки про нечисть» — «Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх» — предвосхищает ситуацию в черновиках «Горизонта» (1971), где лирический герой обратится к власти, вновь представленной в образе нечистой силы: «А черти-дьяволы, вы едущих не троньте!» (АР-11-121). Таким же проезжим он выводил себя в «Сказке о том, как лесная нечисть приехала в город»: «Забывши про ведьм, мы по лесу едем». Здесь они едут по лесу, а в «Горизонте» лирический герой едет по шоссе, власть же стреляет по нему «из кустов», то есть из того же леса.
И еще несколько сходств между этими песнями: «Поставив на нас, улюлюкают ведьмы, / Сокрывшись в кустах у шоссе» = «Условия пари одобрили не все <…> Условье таково: чтоб ехать по шоссе <…> Но из кустов стреляют по колесам!» («поставив на нас» = «пари»; «в кустах» = «из кустов»; «у шоссе» = «по шоссе»).
Как видим, враги главных героев ведут себя одинаково — прячутся в придорожных кустах (а сами герои в обоих случаях едут на машине: «К чему им бега, вот мы едем в “Победе”, / И лес перед нами в спокойной красе» /2; 372/ = «Наматываю мили на кардан / И еду параллельно проводам» /3; 137/). Поэтому и в «Моей цыганской» (1967) лирический герой скажет: «Вддль дороги — ллс густой / С (то
есть с теми же ведьмами и «чертями-дьяволами» и с той же нечистью из «Песни Соловья-разбойника и его дружков»: «Да и на большой дороге / Вволюшку побезобра-зим!»). А в «Сказке о несчастных лесных жителях» (также — 1967) alter ego автора, выступающему в образе Ивана-дурака, тоже придется оказаться в лесу и вступить в борьбу с «бабами-ягами»: «Началися его подвиги напрасные — / С баб-ягами никчемушная борьба». Вот еще несколько общих мотивов между этими песнями, подтверждающих тождество ситуации и тезис о том, что Иван-дурак — это авторский двойник: «Всё сверкает, как зарница» = «В сон мне — желтые огни»; «На душе тоскливо стало / У Ивана-дурака» = «Эй! Тоска! Повремени» (АР-4-34); «На горе стояло здание ужасное» = «Я — на гору впопыхах»; «На краю края земли <.. > стояло здание ужасное» = «А в конце дороги той — / Плаха с топорами».
Неудивительно, что «Сказка о несчастных лесных жителях» содержит многочисленные сходства и с «Горизонтом», поскольку в обоих случаях герои хотят добраться до края земли: «На краю края земли <…> Добрый молодец Иван решил попасть туда» = «Мой финиш — горизонт, а лента — край земли»; и демонстрируют свою решимость: «Я докончу дело, взявши обязательство!» = «Я должен первым быть на горизонте! I Условия пари одобрили не все…». Однако их враги играют нечестно: «Ах ты, гнусный фабрикант! <.. > Девку спрятал, интриган!» = «Кто вынудил меня на жесткое пари, I Нечистоплотны в споре и расчетах!». Поэтому они представлены в виде нечистой силы: «Началися его подвиги напрасные — I С баб-ягами никчемушная борьба» = «А черти-дьяволы, вы едущих не троньте!» (АР-11-121). Кроме того, «Ка-щей бессмертный грубое животное I Это здание поставил охранять», а лирическому герою на шоссе попадаются «и черные коты, и злые люди» (АР-3-116).
Для достижения своей цели и «добрый молодец Иван», и лирический герой прилагают все силы: «Но, однако же, приблизился — дремотное I Состоянье превозмог свое Иван» = «Я снова трачу всё на приближенье» (АР-3-112).
Но если Иван сумел пробраться в «здание ужасное», то лирический герой осознал, где горизонта ему достичь не удастся: «Должно быть, это вечное движенье!».
Что же касается «Погони», то ее продолжает вторая серия — «Чужой дом», — также имеющая сходства с «Песней-сказкой про нечисть»: «Много всякого народу погубил дремучий лес» (АР-11-4) = «А хозяин был, да видать, устал: I Сколько душ погубил да с деньгой сбежал» (АР-8-23). Похожий образ правителя встречается в черновиках стихотворения «В царстве троллей — главный тролль…» и «Песни о вещем Олеге»: «Скольких подданных забил» (АР-4-55), «Потом своих подданных в Днепр загонял» (АР-8-93). В свою очередь, конструкция в Днепр загонял напоминает «Странную сказку»: «А в тридцатом полководцы I Все утоплены в колодце».
