Женщина подняла на Онику тяжелый взгляд и вернулась к созерцанию чашки, над коронаванной белесым паром. Она все не могла решить, горделиво отказаться или принять принесенный напиток и хоть на несколько минут обрести желанное тепло.
— Это все Орден. Проклятый Командор и его свора блохастых псов. Это все он сделал с моим сыном. Его вина.
— Нет. Точнее, не только Орден и «проклятый Командор». Много всего повлияло, — Оника натянуто улыбнулась, чувствуя и свою вину в происходящем. Ее все не покидала мысль, что, не скажи она Люфиру о случившемся между ним и его матерью в ином временном витке, сейчас все было бы иначе.
— Зачем ты пришла? — выдавила Таэла. В какой-то момент ей захотелось наброситься на гостью, приказать ветрам разорвать ее на части, но молчун-камень, из которого были сложены стены, потолок и пол ее новой темницы, чутко следил за порядком.
Оника замялась, опустила взгляд на свои ладони. После схватки с Потусторонним ее посетила идея, что влиянию энергии внутри подвластны не только маги огня. Конечно, среди укротителей стихий они обладают наиболее впечатляющими ее запасами, но в ее случае не стоило забывать о силе ветра, дарованной с лихвой, а вместе с тем и энергией, обращающей все в лед. Выпустив немалое ее количество, Оника засомневалась, ринулась ли бы она так опрометчиво в бой снова. Ей казалось, что тогда сила, ищущая выхода, заморозила все ее чувства, обездвижив страх и осторожность.
Едва усмехнувшись своим мыслям, она посмотрела на Таэлу. Все же иметь возможность списать собственное безрассудство на влияние данной силы было довольно удобно.
— Люфир не чужой для меня человек, и мне хочется помочь решить эту проблему, — она кивнула на кандалы, крепко обхватившие запястья узницы.
— Неужто клонишь к тому, что согласна помочь мне выбраться отсюда?
— Не в том смысле, о котором вы подумали, — Оника натянуто улыбнулась. — Нет, не скрою, что я могла бы убедить Командора и Командующую выпустить вас, и повторная проверка ментальным магом показала бы вашу полную лояльность к новому порядку. Но, даже если бы я согласилась укрыть правду от Люфира, чего я делать, конечно же, не стану, он все равно узнал бы об этом. И принял бы меры, о которых вам лучше даже не думать.
Таэла молчала. В какой-то момент в ней зажглась искорка надежды на возможность побега, но она сменилась ядовитой злобой на девчонку, явившуюся просто поиграть с ней. Она прожигала взглядом чашку, но все не решалась оттолкнуть ее.
— Я не желаю ему пройти через подобное, — с чувством продолжила Оника. Ей хотелось, чтобы того, что она знала о сидящей перед ней женщиной, пойманной, но не усмиренной, хватило, чтобы достучаться до нее. — Вы можете выйти отсюда. Нужно только отказаться от желания погубить Орден и Церковь, а вместе с ними и весь союз. Поверьте, вам не сделать и шага на пути к этой цели. Да и к чему это, если вы не вернете сына? Откажитесь от мести и обретите свободу.
Презрительно фыркнув, Таэла толкнула чашку ногой, проливая теплый напиток на пол.
— Если Огнедол с его порядками так вам ненавистен, вы сможете отправиться к Небесным Кочевникам. Уверена, они примут вас.
— Откуда ты знаешь о них? — Таэла взвилась, словно кошка, защищающая котят от крысопса.
— Мы нашли Гнездо где-то год назад, — Оника стерпела полный ненависти взгляд. — Пожалуйста, прислушайтесь ко мне. Иначе, боюсь, вам с ним больше не встретиться.
— Убирайся, — прошипела Таэла и удивилась, когда девушка послушно поднялась. Ее рука нырнула в глубокий карман полушубка.
— Вот, — Оника протянула женщине раскрытую ладонь, на которой лежала фигурка парящих сизокрылов, — Люфир просил передать.
Почувствовав слабое прикосновение прохладных пальцев, забравших вырезанных из дерева птиц, Оника болезненно сощурилась и поспешила добавить:
— Думаю, он хотел когда-нибудь получить их назад от вас.
Дверь давно закрылась за гостьей темницы, проскрежетав засовами, пролитый чай окончательно остыл, а пальцы все так же поглаживали старательно вырезанные перья на распростертых крыльях, когда Таэла неожиданно осознала, что птичьи грудки теплятся не от ее дыхания.
* * *
В крепости Колодцев ярко горели лампы, золотя бледные лица прошедших проверку заключенных и покрывая бликами броню церковников. Разбившись на отряды по трое, включая бойцов из Ордена, они ходили между столами, обрастающими все большим количеством тарелок и сбившимися в стайки магами, следя, чтобы те, лишенные человеческого общения на протяжении многих лет, не устроили драку.
— По подсчетам, осталось проверить еще две трети колодцев, — обсасывая кость, оставшуюся от утянутой со стола куриной голени, сообщил долговязый парень, с выеденными холодом бровями. — И только потом мы сможем выйти отсюда всей честной компанией.
— Ерунда, — его перебил мальчишка с обезобразившим лицо шрамом, как от удара мечом. — Кому нужны лишние рты? Есть четыре лагеря, куда нас и отправят. Завтра с утра мы, затем остальные.
— Лагеря, говоришь? Из одной клетки, да в другую? — долговязый кисло улыбнулся прошедшей мимо страже и вернулся к своим собеседникам.
— И как только тебя не упрятали обратно?! — возмутился мальчишка.
— А что я?! Что я?! Мне до всей этой их возни дела нет. Грех упускать такую возможность, когда отпускают. Если я смогу заниматься тем, что хочу, то пусть хоть что делают, я не против.
— И чем же ты хочешь заниматься?
— А я кукольник. Отец мой был кукольником, и дед тоже. Вот и я буду. Хочешь, и тебе сошью румяную девочку в платье с оборками?
— Ох, избавь меня от этого, — отмахнулся мальчишка.
Пристроившись в стороне, Горальд неустанно вглядывался в разноликую толпу, надеясь углядеть в ней сына. В его голове роились десятки опасений, одно хуже другого. Зная горячность Фьорда, его могли не упрятать в Колодцы, а казнить на месте, или же он не смог пройти проверку из-за собственного упрямства и накопившейся злости. Натыкаясь взглядом на стражей, Горальд размышлял, не спросить ли ему за сына прямо, но каждый раз отметал эту идею, не желая гневить церковников, проявивших милосердие к отступникам.
— Так и как кукольник оказался в Колодцах? Засунул иголки в куклу для дочки церковника? — с издевкой поинтересовался мальчик со шрамом.
— Меня угораздило жить в деревушке посреди небольшой долины, где одно озеро со стоячей водой и ни единого ветерка, чтобы крутить мельничные жернова. И вот заявился ко мне как-то староста с требованием применить мою силу укротителя воды да на благо деревни. Мол, полей вокруг полно, а зерно в муку перетереть — умаешься. Я и сказал ему, куда он может идти со своим предложением рабского труда. Я что, я никого никогда не трогал, и магия мне эта даром не сдалась. Но куда уж там! Магов мы не любим, но, не дай Всевидящая им сидеть, не взывая к стихии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
