этого разговора урок и попытаться наладить отношения, а не наоборот.
– И все равно! Ничего этого могло бы и не быть…
– Вот только не вздумай винить себя, Вик! Ты не ясновидящий и не Бог, чтобы предвидеть и предотвращать. Ты просто человек. Я просто человек. И она просто… ну, она просто тварь, а не человек. Твоей вины здесь нет.
– Это пздц. У меня не семья, а семейка Адамс какая-то! Кулагина, если ты решишь меня бросить, вот от всего сердца заявляю: я тебя пойму!
– Не дождешься! – улыбаюсь я, клюнув Волкова в губы. – Так, и каким образом она к умышленному убийству пришла? Я так понимаю, все было спланировано? – оборачиваюсь обратно к командированному. Тьфу ты, Ларину!
– Было. Недавно Шляпин проболтался Ольге, что, возможно, скоро ему удастся заполучить крутого пиарщика к себе в штат.
– Еще один самонадеянный ублюдок, – тихонько рычит Вик.
– Не без этого. Ну и, разумеется, Олег, между делом, озвучил фамилию Антонины.
– Ольга ее узнала.
Кивок.
– И усмотрела в этом шанс, – пожимает плечами Леня, – убрать так называемую соперницу. Не своими руками, но при своем непосредственном участии.
– Херня. За такой промежуток времени, а прошел целый месяц с нашей ссоры, Ольга должна была остыть.
– И остыла. Пока вы не блеснули по телику.
– Чего?
– Что? – выпалили мы с Виком одновременно.
– Свадьба Бурменцевых наделала много шума, все сливки собрались. Ваши счастливые лица засветились в каких-то новостях. Плюс социальные сети пестрили кадрами с мероприятия. Короче, не заметить там вас было сложно. Ольгу это добило.
– Вот же дрянь!
– Шляпин сначала пошел в отказ, но Ольга поставила ему ультиматум: либо люди Олега убирают Нину, либо протекция ее отца в Сочи закончится. В таком случае его бы задавили проверками, и отели, готовящиеся к открытию, посыпались, как карточные домики. Шляпин, разумеется, выбрал второе.
– Своя рубашка ближе, – фыркает Вик.
– Точно. Плюнул Олег и на долг Игната, и на сделку, которая с твоей фирмой, Нин, принесла бы ему миллионы. Он понимал, что стоит Ольге только щелкнуть пальцами и его выкинут из Сочи, как плешивого котенка. Кстати, Олег думал, что отец и дочь действую заодно. То бишь, твоя хитрая сестрица и его водила за нос.
– Прям злобный, сука, гений! – долбанул кулаком по столу Вик.
Посуда звякнула. Немногие посетители кафе оглянулись, потревоженные посторонними звуками. Вик начал заводиться. Ладонь сжалась в кулак, челюсти ходуном заходили, а ноздри, как у разъяренного бизона, раздуваются. Про то, что он, обнимая меня, был напряжен каждой клеточкой, вообще молчу.
Тема Ольги все эти дни и так была для него больной – Волкову поймать до сих пор не удалось – так еще и на служебных проверках Вика затюкали расспросами о сестре. Кидали в его адрес подозрения, вплоть до намеренного сокрытия ее местонахождения! И то, что у него из-за этой психопатки чуть не умерла любимая женщина и ребенок, их совершенно не волновало. Родная кровь и все дела…
Вот только “родная кровь” тоже бывает разная.
Я перехватила его ладонь, сцепив наши пальцы в замок. Поглаживая подушечкой большого пальца напряженные костяшки, мысленно призывала расслабиться и отпустить уже ситуацию. Хотя и понимала, что пока Ольга на свободе, Вик не успокоится. Она – потенциальная угроза для меня и Ру. И Волкова, откровенно говоря, бесит, что он оказался в этой ситуации бессилен.
Господи, как же мне хочется, чтобы весь этот кошмар закончился! Невыносимо смотреть на любимого человека в таком состоянии. Как бы там ни было, такого удара в спину от сестры Вик не ожидал. И хоть он злится, психует, ругается, но я-то знаю, что где-то глубоко в сердце у него болит. От предательства. От мысли, что однажды Ру придется объяснить, где ее мать и почему она за решеткой. Честно говоря, от последнего и мне не по себе. Но пока мы приняли решение Руслану во все произошедшее не посвящать. Ольга и так редко дочери звонила, так что по первости отговоримся ее отъездом. А дальше? Дальше жизнь покажет. Кем бы Ольга ни была, она ее мать. А родителей не выбирают. Даже таких. Увы.
– Что по покушению? – вспоминает про еще одну не озвученную Леонидом “деталь” Волков.
– Риэлторша была в сговоре. Она должна была позвонить и всеми правдами и неправдами вытащить Тони из Москвы. Здание новое, камеры не работают, охранник – простофиля. Короче, удобное место для преступления. Кстати, в кафе у них тоже был подельник. Бармен.
– То-то он с ней так переглянулся! – встрепенулась я. – Я подумала, что парнишка на Лелю запал, а оказывается вон как…
– Ага. Когда их план пошел через одно место, им пришлось срочно переигрывать. Это он вырубил камеры и подсыпал снотворное. Другой персонал оказался не при делах. Их в момент похищения в зале не было. Оба, кстати, уже под арестом.
– А таксист? – наморщилась я. – Я вызвала такси. И в тот момент, когда меня повело, машина уже стояла у кафе. Он не мог не видеть, как меня оттуда вын… – услышала, как скрипнули зубы Вика, и быстро “переобулась”, – как меня похищают.
– Струхнул и смотался. Тоже не при делах. Но с ним провели содержательную беседу. Пояснили, что за его молчание тоже могут пришить срок. Как за соучастие и намеренное сокрытие преступления. Испугался, впечатлился и божился, что впредь будет сознательней. Вот такие… пироги.
За столиком устанавливается непродолжительное молчание. Вик, я больше чем уверена, переваривает информацию. У меня просто гудит голова! А Леонид что-то быстро печатает в телефоне. Инге, наверное, своей, смс-ки строчит, Ромео.
Нет, с ума сойти! Леня и феечка съехались? Фантастика!
Напечатав сообщение, Ларин прячет телефон и поднимает взгляд, сообщая:
– Шляпину теперь светит много “счастливых” лет за решеткой, так же, как и всем его подельникам. Стройку пока заморозили. Проверяем его компанию, привязывая ко всем прочим висякам. И да, Волк, твой отец в деле нигде не фигурирует, как ты ему и обещал.
– Хорошо. Спасибо.
– А Ольга… у тебя есть идеи, где она может отсиживаться?
