– На одну женщину в сопровождении двух мужчин, – ответила я с улыбкой.
Алекс был очень впечатлен размером комнат, высотой потолков, видом из огромных окон, богатством обстановки и вычурностью дизайна. Я, признаться, тоже ходила по номеру, глазея на мебель и украшения, но по другой причине. Меня радовала смена обстановки. Я очень любила свою квартиру и офис, но за последние дни они мне надоели до смерти. Теперь вокруг было все новое, незнакомое и немного непривычное.
– Двух? – уточнил Алекс, сопровождая меня в моей неспешной прогулке по комнатам.
Спальни для мужчин были поменьше и обставлены скромнее, чем смежная с ними спальня госпожи. В центре просторной комнаты на небольшом возвышении изголовьем между двух огромных окон стояла невообразимого размера кровать. Для сравнения, моя родная в Саннибэй могла поместиться в эту и вокруг осталось бы еще достаточно свободного пространства. Императорское ложе было аккуратно заправлено светло-лиловым покрывалом. Четыре высокие стойки из светлого материала под дерево были украшены искусной резьбой, как и изголовье. Пол был выстелен мягким белоснежным покрытием с ворсом таким длинным, что тонули ступни. Кроме кровати у стены располагались низкие диванчики в тон с покрывалом и шторами. Противоположную стену украшал декоративный камин и огромное зеркало в резной раме, составлявшей один ансамбль с отделкой кровати, ножками диванчиков и столиками, на которых красовались чудесные вазы с живыми цветами. Лиловые ирисы наполняли комнату чудным тонким едва уловимым ароматом.
Экран компьютера я обнаружила, остановившись ненадолго перед зеркалом. Его поверхность померкла и через несколько мгновений превратилась в интерактивный монитор, с помощью которого можно было управлять всем в номере. На столике рядом нашелся пульт.
– Ты пока разложи вещи, а я позвоню Синди, – сказала я Алексу.
Он изумленно смотрел на бывшее зеркало, возможно, впервые столкнувшись с таким устройством. Я усмехнулась, скользнув по сенсорному пульту, и черная поверхность вновь отразила нас и комнату.
– Это новая разработка, – заметила я. – Слышал про невидимок?
– Да, – он кивнул, переводя взгляд на меня. – Ты не голодна? Я могу заказать завтрак.
Я не смогла сдержать улыбку, услышав его слова о завтраке. А я-то думала, что он удивлен.
– Что? – не понял он моей реакции. – Тебе нужно правильно питаться, а думать о еде некогда. Мне не делать этого?
– В смысле? – я перестала улыбаться, недовольная последними словами. И когда только они отучатся от этого?!
– Тебе не нравится моя забота? – он тоже нахмурился. – Много на себя беру? Я понимаю, ты просила меня заботиться только о Кае, но вы, в самом деле, для меня одинаково важны.
– Ты слышал наш разговор? – удивленно вскинув брови, спросила я.
– Мне жаль, я не прилагал усилий, просто слышал, – начал оправдываться он.
– Алекс! – я поджала губы и сузила глаза. Он опустил взгляд. Я взяла себя в руки. – Все нормально.
– Про… ну, в смысле, я понял, – он пытался изобразить непринужденность.
– О чем вы с Кайлой говорили? – спросила я, поубавив пыл и вспомнив полет.
– Я расскажу, но ты не говори ей, что я рассказал, – начал он, как-то неловко переминаясь на месте.
– Я не скажу, – кивнула я, очень довольная тем, что он ставит условия.
– Она хотела поговорить о своем клипе, спросила, не передумал ли я еще, – Алекс сел на диванчик, избегая смотреть на меня. – Я сказал, что передумал.
Я сдержалась и не задала рвущийся с губ вопрос. Ответ мне был очевиден.
– Она спросила, не из-за твоих ли слов, – продолжал он. – Я ответил честно, что да.
– Алекс, – я хотела попросить его забыть их и не воспринимать так близко.
– Нет, Наоми, – не дал мне договорить он. – Если уж я могу выбирать и ты не прикажешь мне обратного, я не хочу иметь ничего общего с твоей подругой. В Саннибэй полно мужчин и ради съемок в ее клипе они сами себе шрамов наделают, так что проблем не будет.
– Но тут не в шрамах дело, – с печальной улыбкой ответила я, понимая, что из-за моей глупой эгоистичной выходки теперь возникнут проблемы. – Нам нужен был именно ты.
– Вам? Я не понимаю, – он посмотрел на меня вопросительно.
Я объяснила ему коротко о наших планах создать партию и сюжете клипов, что станут своего рода лозунгом. О том, что в следующем с него и Кая Кайла снимет ошейники и это так и останется. Что это не просто художественный прием, а политическое кредо новой партии.
Мужчина выслушал и понимающе кивнул.
– Ей следовало объяснить мне все, – почему-то печально ответил он. – Это все меняет. Передай, я согласен.
– Сам скажешь, – с улыбкой заметила я. – Что же теперь и разговаривать с ней не хочешь? Ну не любила она мужчин в детстве, что же теперь ее игнорировать? И потом, ты не знаешь причину такого ее поведения. Она просто ревновала мать к брату и отцу. Теперь же она взрослая женщина и признает, что есть мужчины достойные уважения и внимания.
– Тем не менее, она еще не выжила из ума, чтоб связать свою жизнь с мужчиной, – припомнил слова Кайлы Алекс с ехидной ухмылкой.
– Но…
– Я уважаю амазонок, – опять не дал мне возразить он. – Вот мисс Уэйд, она мужчин не воспринимает всерьез, как людей равных ей. Я это вижу, понимаю и не питаю иллюзий, что может быть иначе. Она честна и с собой и со мной. А Кайла… – он поджал губы, хмуро оглядывая комнату. – Я думал, она как ты. Думал, что могу быть ее другом, но это всего лишь лицемерие, как у либералок. Они говорят, что мы заслуживаем лучшего, что должны уважать себя, в то время как не уважают нас сами. Я это ненавижу. Уж лучше иметь дело с амазонкой, что открыто говорит, что думает, а не с такими вот женщинами, у которых не понять, где лицо, а где маска.
– Ты ошибаешься, Алекс, – я взяла его за руку, заметив, как он взволнован. – Кайла самое открытое и честное существо. Если она назвала тебя ее другом, значит, так она и думает на самом деле.
– Прости, Наоми, – он виновато улыбнулся, посмотрев на меня. – Я понимаю, что она твоя близкая подруга, но я привык доверять только себе.
– Я тебя прошу только об одном, дай ей шанс, – я сжала его руку в ладонях. – Ты увидишь, что она совсем другая, а ее слова часто всего лишь пустая бравада. Возможно, ей самой сложно смириться с тем, что мужчины могут значить для нее больше, чем ей того хотелось бы.
– Мне жаль, что ей приходится так страдать по нашей вине, – язвительно заметил он, не глядя на меня.
