известными нам персонажами, Егор сидел около брата и, чувствуя рядом с ним какой-то озноб и неловкость, улыбнулся. Как оказалось, Паша с Уорвиком давно задумали найти их. Толстячок ушел в изучение науки, смог сам собрать второй генератор, соединить плазмациклы, дабы получилась конструкция для более простого их продвижения, а Уорвик вдруг осознал, что не так уж и хочет домой. Паша разбудил в нем желание идти дальше. Рвение толстячка очень воодушевило его. Героев же наших нашли по датчикам, которые Паша нацепил на их одежду еще после смерти друга, уже тогда понимая, что они встретятся вновь. Правда, датчики Маши и Лёши пропали, но вот Егора остался на все той же синей рубашке.
Тем временем в их мире прошло не три часа, как было в мире Аин, а целый день.
Егор, перебирая в голове все печальные сцены их долгого пути, посмотрел на брата и вдруг понял, кто был всегда его опорой. Лёша опустил свое небритое, покрытое легкой, как и у отца, щетиной лицо и тоже улыбнулся. Старший брат потрепал по кучерявой голове Егора. Опустив стыдливо голову, он улыбнулся, гордясь тем, что он счастливейший человек в мире. У него есть брат, которого он безгранично любит и без которого он бы пропал еще тогда, тринадцать лет назад, и пропал бы в любой другой день. В конце концов Егор понял и принял того, кто был его лучшим другом, более не сомневаясь в нем. Только лишь себя он так и не смог принять.
Эпилог
Дождливый вечер марта две тысячи сто восемнадцатого года не подавал никаких надежд на то, что ситуация Егора образуется. Конечно, прибывший в город не так давно, Женя смог поднять ему немного настроение известием о том, что майор Эшби (так теперь называли Лёшу) все же смог договориться со вторым округом Гродно о передаче военной силы городу А, но это никак не изменило его постоянного положения. А постоянное положение Егора, что не было теми кратковременными перепадами настроения между известиями Жени и визитами Энтони, не менялось уже семь лет. Облачившись в длинное пальто, которое ему подарил брат ещё после прибытия в город А в одиннадцатом году, он шел к церкви Ахамба. Весь заросший, с длинными косматыми волосами, бородкой и редкими усами, которые он неделю назад удосужился побрить, Егор ковылял по новой брусчатке и шатался из стороны в сторону от виски в крови, уже даже не помня, сколько ему лет, не зная, что происходит вокруг, но четко помня, что ему нужно было сделать и какой постер напечатать.
После выпуска в свет книги «Паскудство», в которую Егор засунул перерисованные мотивы прошлого, а также написанные под ментанилином фрагменты государственных переворотов и историю конца двадцать первого и начала двадцать второго века, он погряз в работе над постерами, их разработкой и книгопечатанием. Поселившись шесть лет назад в старой типографии, он больше не знал, что такое жизнь снаружи. Его интересовало только его дело и мысли о прошлом.
Прошлое для него – противное слово, которым клеймят трудные времена и сопливые периоды, так что Егор предпочитал называть время их путешествия былым временем. Так ему проще было не ощущать себя мучеником в чахнущем от сигарет и алкоголя теле. С этими мыслями, перемежающимися с ощущением, что он готов в любой момент упасть на брусчатку и уснуть, он держал путь к церкви, шпиль которой издалека можно было увидеть почти в любой точке города.
Зайдя в огромных размеров красивое здание с редкими свечами и элегантной деревянной гравировкой на скамьях и иконах, изображавших неизвестных ему святых, Егор проследовал к кафедре. Читающий с закрытыми глазами молитву Энтони поднял палец, и Егор дал ему закончить. Спустя пять минут Энтони спустился к нему и широко улыбнулся. Егор сделал усилие и приподнял уголки рта, смотря на облаченного в длинную мантию Энтони.
– Здравствуйте, брат Джо! Как поживает ваш досуг?
Они обнялись.
– Уймись, Энтони. Мы же братаны… Да, отложи официальную речь для прихожан.
– Ну ладно, брат. Рассказывай, почему пришел? Почему давно не заглядывал? Что поведать хочешь? Как Женя, майор Эшби?
– Да не нагружай меня, – Егор почесал нос, и Энтони заметил следы белоснежного порошка на кончике его носа и нахмурился. – Не смотри на меня так.
– Брат Джо…
– Я чувствую, как начинаю умирать, – не желал слушать его наставлений Егор. – Внутри как-то холодно. Я испробовал все: наркотики, алкоголь, сигареты, других женщин и даже работу. Ничто меня не отвлекает. Может, бог мне поможет? – он посмотрел на него пустыми, но полными надежды глазами, которые были слегка скрыты его длинными вьющимися волосами, мокрыми от дождя.
– К кому же ты хочешь обратиться? – задал обычный для такого колоритного города вопрос Энтони, на что Егор вздохнул и хотел было махнуть на все и уйти, но тот его остановил. – Брат Джо, бог всегда поможет, и для меня большой загадкой представляется то, что ты пришел только сейчас. И то, что ты перечислил – ужасно.
– Я прошу тебя помочь, потому что больше не могу терпеть. Мне наставления по поводу грехов не нужны, пойми меня правильно. В ад ли, в рай – без разницы. Я лишь прошу нашего возможного покровителя справиться только с одним чувством, а остальное пусть расценивает, как хочет, – он прищурился и глубоко вдохнул запах меда и ладана, которым была наполнена святая церковь Ахамба. Это его слегка успокоило.
– Это все из-за твоей девушки, я же правильно понимаю твое?
Егор широко раскрыл глаза. Энтони удовлетворенно кивнул и провел Егора в исповедальню. Внутри, постоянно нервно поправляя кучерявые пряди и по несколько раз осматривая маленькую баночку с белой пылью от порошка, он рассказал все, что его гложет.
– Постоянный запах смерти, – Егор кивнул головой и чуть нахмурился. – Да. После смерти Кости я чувствую его везде, но только не так отчетливо, как сейчас. Сейчас я только и вижу, как ноги свинцом наливаются. Работать сил нет, все упущено. Дедлайн? Для меня пропало это понятие. Вроде и свободен, а вроде в вечном плену.
– Ну, в вечном плену звучит сильно преувеличен, – осек его Энтони, перейдя со своего официального стиля на более развязный. Егор усмехнулся. – Тебе давно пора это пустить, – вдруг сказал Энтони. – Тебе надо ее отпустить. Тут, как говорится, только бог поможет. Все, что тебе остается в твоем случае, – это ходить ко мне и рассказывать все, что тебя волнует. Мы вместе будем говорить и разбираться в этом. Но главное –
