он. – Может, испугался сердечного приступа, как и я в свое время? Деньги, его волнуют деньги».
– Хорошо, я поговорю с Хамовским о такой возможности, а ты пока возьми в бухгалтерии справку о доходах, полученных тобой в прошлом году, чтобы мы дали тебе соответствующую зарплату, – вполне серьезно произнес Квашняков.
– Спасибо, Александр Васильевич, – поблагодарил Алик. – На телевидение я точно возвращаться не хочу.
Любая ложь постыдна, но особенно та, которая не обязательна. Это Алик знал. Однако он и не лгал и лгал одновременно.
Ложь и истина – в чем разница? Кто-то утверждает, что истину создает воля большинства. Но ведь это только уступка большинству. Человек, создав множество понятий, условностей и жестов, вынужден эту истину определять, исходя из набора своих собственных убеждений, а порой – обыденных желаний.
Отсутствие однозначности – суть правдивого пророчества, а, может, и правды вообще. Истина, как сияющий кристалл с изменяющимся множеством граней – для каждого желающего ее познать открывается собственная грань, преломляющая истину особенным образом. Вот она – индивидуальная правда. Таковы же фразы правдивого произведения, они должны быть истинны в сокрытии абсолютной истины, но открывать каждому ту ее часть, которую каждый в силах понять, и так открывать, насколько каждый способен понять. Поэтому не удивляйтесь, если кто-то в танце видит искусство, а кто-то порочное безделье.
Одна из частей внутренней Вселенной Алика действительно не желала возвращаться в коллектив телевидения маленького нефтяного города, он не хотел видеть этих людей, скопище, на его взгляд, грязи, причинивших ему массу неприятностей, заставивших еще больше разувериться в человеке, отлучивших его от должности, но не как власти, а как вершинки неподвластной цензуре журналистики, с которой он мог сказать свободное слово. Поэтому то, что он говорил Квашнякову, было значительной правдой…
Обман же состоял в том, что как любой нормальный человек, Алик не хотел терять деньги и возможности.
На этом разговор Алика с Квашняковым завершился теплым рукопожатием, а если волк целуется с зайцем, значит, соскучился по зайчатине, но в данной ситуации, когда внешне заяц и волк внешне выглядели одинаково, хищником себя ощущал каждый из них.
***
Следующий визит Алик нанес председателю городской Думы Клизмовичу, при взгляде на которого он теперь вспоминал недавнее: как председатель в морозную погоду выскочил из служебного джипа и в одном костюме, по-женски виляя задом и малодушно сжавшись от холода, бежал к двери Сбербанка так, что полы пиджака болтались туда-сюда как хвост у дружественной суки.
***
Иногда случайно подмеченные детали дают настолько полное впечатление о человеке, что продолжать наблюдение и не нужно. Но это опять – очень относительный вывод. Ведь даже мысль – всего лишь один из бликов, оставляемых солнцем на волнующейся морской глади. Разве можно по блику составить полное впечатление о солнце?
Люди так похожи между собой, что внешне и не определишь волк перед тобой или заяц, птица или крот, акула или пескарь. Люди так умеют мимикрировать, что даже, если человек будет схож с зайцем, можно, отнесясь к нему, как к зайцу, быть съеденным волком.
***
Руку председателю Алик не подал, они сели по диаметрально противоположные стороны круглого стола.
– Может ли Дума оказать мне помощь в ситуации, когда я подвергся необоснованным с точки зрения пользы для города репрессиям властей, или депутаты могут только сплетни обо мне распространять? – спросил Алик излишне резко только потому, что пришел не помощь просить, а высказать мнение.
Бородка у председателя ощетинилась.
– Ты тоже нас ругал, – прохрипел обиженно Клизмович. – К благодетелю своему обращайся – к Хамовскому. Он тебя любит.
– Этот благодетель уже почти сожрал меня, – ответил Алик.
– Ну, это ваши дела, – завершил эту часть беседы Клизмович. – А как Задрин, на твой взгляд, как редактор?
«Вот наглец, еще и мнение мое спрашивает, кого вместо меня посадить», – подумал Алик и с удовольствием ответил честно:
– У него нет не только высшего образования, но и десятилетки, он техник, а не журналист и ни одной заметки не написал. Он безграмотный интриган. О чем вы говорите?
– Ну, а Публяшникова? – поморщившись спросил Клизмович.
– Она, конечно, журналистка, хотя и без образования, но очень ленивая, не имеет ни одного успеха ни в одном конкурсе, а в моральном смысле – типичная потаскуха, – опять честно признался Алик.
– На собрании предлагали в качестве главного редактора Пальчинкову, – сообщил Клизмович, следя за реакцией Алика. – Она и сама звонила, спрашивала про работу, но вся беда в том, что приехать – не может. Там у нее ребенок учится. Да и уехала она отсюда по состоянию здоровья.
– Ну, ищите редактора, – пожелал Алик и распрощался с председателем, а сам подумал:
«Я еще не уволен, да и буду ли увольняться – еще не решил, а они уже суетятся. Да и Веру я не зря подозревал. Она бы и оказалась на моей должности, если бы не случайности».
Алик перешел в соседний кабинет, где находилась заместитель Клизмовича – еще одна онкологическая больная Крайнего Севера – Наталья Кускова, правда, об этой ее болезни напоминал только вечно не меняющийся парик.
Взгляд Кусковой сквозь узкий разрез ее глаз не грел и не холодил, он не нес ничего, кроме безрадостного будущего.
– Вы член комиссии по моей проблеме, поэтому я к вам, – сообщил Алик. – Есть ли какие-то выводы?
– У меня никаких выводов, комиссия ни разу не собиралась, – мягко, но с трудом ответила Кускова, излучая кротость и объективность. – Я выскажу свое мнение только, когда сама все изучу.
В мире столько богов, божков и богоподобных созданий с кроткими, добродушными лицами, проповедующими истины, претендующие на объективность, что сложно удержаться, чтобы не поверить кому-то из них. Истина, как фрукт. Ешьте любой фрукт и будьте довольны. Каждый зрелый фрукт предназначен для счастья. Найди свой вкус среди многих, найди вкус на каждый день и под определенное настроение. Вот она цена истины человеческой – сиюминутность.
ВЫДВОРЕНИЕ
«Если ваши идеалы не вызывают у кого-то восхищения, не злословьте и не упрекайте, помните: если человек не видит вашего Солнца, он проживает в другой системе. В той системе тоже есть идеалы и свое Солнце, но для вас они такие же мелкие звездочки на небосводе, как и для постороннего ваше Солнце».
Размышляя, Алик пешком добрался до редакции телерадиокомпании и по привычке пошел к своему бывшему начальственному кабинету. Он был открыт! Что ж, открывая рот для поглощения, оглянись, может, ты сам находишься в чьем-то рту, готовом тебя поглотить.
В открытом кабинете главного редактора телерадиокомпании маленького нефтяного города
