– Делиться буду! – тотчас пообещал Бибиков, смекая, к чему идёт дело.
– Чужая шуба – не одёжа, – с наигранным сожалением сказал Гагарин, – чужой муж – не надёжа. Теперича я знаю, как пушнину из ничего умножать надобно, и ты, Карпушка, мне уже без пользы. За науку поклон. Но отныне сам всё буду делать, а тебе от службы даю круговой отлуп.
– Не губи! – задохнулся Карп Изотыч. – Дети у меня!..
– Да кто же тебя губит? – хмыкнул Гагарин. – Чай, не на плаху тебя отправляю. Иди, куда хочешь. Ты и без службы чёрта облапошишь.
Бибиков со стуком упал на колени и попытался поймать руку Гагарина.
– Милостивец!.. – застонал он.
– Всё, не канючь, – раздражённо ответил Матвей Петрович, пряча руки за спину от поцелуев Бибикова. – Сдавай ключи и проваливай отсюда.
Изгнать Бибикова для Гагарина было самым удобным решением: он отодвинет обер-коменданта подальше от Нестерова, а заодно и опорочит доносы, которые потом непременно напишет Карпушка. Доносы попадут под сомнение: дескать, Бибиков озлобился на изгнание и клевещет. Ведь о вине Матвея Петровича будет судить царь Пётр Лексеич, а не фискал.
А Карп Изотыч как раз и думал о доносе. Робкий душой, он три дня изнывал в муках умирающего товарищества, пока не утвердился в мысли выдать Гагарина. Верно тогда в бане говорил Ходжа Касым: Гагарин суть причина их бедствий! Надо поведать фискалу всю доподлинную правду о губернаторе! Заодно можно спихнуть на Гагарина и собственные жульства с Толбузиным… Ох, каким же иудой оказался жирный Агапошка! Как на духу выложил Гагарину его, Карпа Изотыча, тайну обогащения! Изворотливый ум Бибикова сразу подсказал ему, что пред фискалом надобно принять вид бесправного орудия злодеев: хищный Толбузин беззаконно драл пушнину с инородцев и промышленных, Гагарин своей властью провозил её через таможню, а он, обер-комендант, пребывал меж этими ворами в скорбном принуждении. Доказательств нету ни у кого, в таких делах слово против слова. Но он-то придёт к фискалу и падёт в ноги, значит, ему больше веры. А коли уберёт царь Гагарина, тогда он и вернётся обратно в обер-коменданты.
Для исполнения замысла Карп Изотыч хотел получить благословение митрополита. Дома он извлёк из киота лучшую икону – список с казанского образа Богоматери. Икона была одета в обронную ризу из серебряного листа с чеканкой, лик Богоматери украшал сканный венец с жемчугами и цата с яхонтиками в кастах, убрус был вышит шелками, а оклад по нижнему краю блистал золотыми ряснами на цепочечках. С иконой, бережно завёрнутой в белый холст, Бибиков пошёл на Софийский двор к Архиерейскому дому.
Иоанн болел, и Николка, прислужник митрополита, не хотел пускать Карпа Изотыча. Бибиков в своей большой шубе сел на лестницу крыльца и терпеливо сидел почти до темноты. Наконец Иоанн смилостивился.
Он полулежал в кресле, укутавшись тулупчиком, и Николка сунул ему под ноги нагретые в печке кирпичи. Карп Изотыч поднёс икону, Николка принял её, и Карп Изотыч с Иоанном перекрестились на образ. Иоанн слушал долгие жалобы обер-коменданта, не перебивая, но не вникал в подробности плутней Гагарина, которые излагал Бибиков. Зачем? Владыка чувствовал, что от нынешней болезни он оправится, но всё равно скоро умрёт. Ткань жизни для него словно истончилась, и он видел через неё глубину вещей, хотя и воистину «как сквозь тусклое стекло, гадательно». Но ему всё было понятно и в общих очертаниях. Вот Николка – чистый юноша. Он мечтает попасть в Киево-Печерскую лавру: он убеждён, что лишь там можно приблизиться к какому-то горнему пределу. А вот Бибиков. Он врёт. Он пробует на владыке ту свою речь, которую заготовил для царского дознавателя. Он покраснел от волнения, как девушка, и разгорячился: щёчки пылают маковым цветом. Ему надо, чтобы его трепетный дух поддержали для усилия предательства.
Сейчас, на излёте своего бытия, Иоанн уже утратил прежний страх. Страх пожрал сам себя подобно тому, как жар испепеляет угли. И ненависти тоже больше не было. Грозный царь Пётр? Гонитель Меншиков? Вор Гагарин? Да бог с ними. Все кесари мира уже не стоят его последних дней. А вот душа человека – святыня. Карпуша – он же не злой. Да, он мошенник, обманщик и притворщик. Но в нём осталось искреннее благоговение перед святостью. Он воровал не в остервенении, как Толбузин, и не в дерзости, как Гагарин. Он воровал словно бы от какого-то зуда. Дьявол не входил в его душу, как в горницу; нет, его будто черти снаружи подпихивали. Как тело не гибнет от щекотки, так и душа не гибнет от мелких искушений. Её можно спасти, если не дать искушениям разрастись. Но именно к этому Карпуша и устремился. Он хочет и дальше воровать, а для этого ему надо уничтожить человека. Губернатора. Достоин ли Матвей Гагарин кары? Достоин. Но ежели Бибиков сам покарает его, то загубит свою душу грехом Иуды. А то и жизнь потеряет, потому что Гагарин не дурак и свалить себя не даст.
– Довольно, Карп Изотыч, – Иоанн прервал Бибикова. – Довольно.
Он помолчал, читая про себя молитву.
– Хочешь моего благословения?
Карп Изотыч угодливо закивал.
– Благословения не дам. Но послушай пастырское слово, Карп. Прими всё как есть. Смирись на том, что имеешь, и покайся за то, что делал. Тогда всё у тебя будет ладом. А сейчас уходи. Я устал.
Лишь пройдя до дома полпути, Бибиков понял, что несёт свою шапку в руке, и с досадой нахлобучил треух. Только напрасно икону отдал!..
Отказ Иоанна ошеломил Карпа Изотыча. Как же так? Он же чуял, что митрополит тихо ненавидит губернатора. Иоанну выпал случай расправиться с Гагариным, а он на попятный? Похоже, старик из последнего ума выжил. Поразмыслить над словами митрополита Бибикову и в голову не пришло. Он был охвачен лихорадочным горением борьбы, но действовать в одиночку всё-таки не хотел. Должен же хоть кто-нибудь ему пособить! Но кто? А кто ещё пострадал от Гагарина? Бухарец Ходжа Касым!
Остаться без привычного воровства Карп Изотыч боялся не меньше, чем испытать месть Гагарина, поэтому не мог остановиться, как советовал Иоанн. Спасаясь от страха перед губернатором, он убедил себя, что всемогущий фискал выслушает его и гневно низвергнет Гагарина, а он, обер-комендант, воздвигнется на освобождённое место. Подобное уже было: в междуцарствии Черкасского и Гагарина старший дьяк Бибиков полтора года управлял всей Сибирью сам. На встречу с Ходжой Касымом Карп Изотыч бежал в каком-то болезненном возбуждении. Он впервые был на Гостином дворе гостем, а не хозяином, и торговцы смущались, не зная, как себя вести, но Бибиков весело кланялся им с видом заговорщика, чей заговор скоро увенчается победой.
Затолкав Касыма в лавку, Карп Изотыч задвинул засов на двери, схватил бухарца за рукав чапана и принялся торопливо излагать свой план.
