Ян уселся в удобное кресло, а Кенебак опустился обратно в то, из которого встал было при появлении Яна.
— Выпьете? — спросил Кенебак.
На столике рядом с его креслом стоял графин и пара стаканов. Ян отрицательно покачал головой. Тогда Кенебак плеснул себе.
— В том пакете с вещами Брайана, — сразу перешел он к делу, исподлобья сверкнув белками глаз на Яна, — оказались только личные вещи. И ничего больше!
— А вы что думали там обнаружить? — спокойно поинтересовался Ян.
Пальцы Кенебака внезапно стиснули стакан. Он уставился на Яна и вдруг разразился хохотом, который в совершенно пустом помещении прозвучал довольно дико.
— Нет, нет… — громко заявил Кенебак. — Это я хочу вас спросить, Грэйм. И я намерен добиться ответа. Кстати, чего это вас понесло в такую даль ради встречи со мной, а?
— Мой долг, — ответил Ян.
— Долг? Перед кем — Брайаном, что ли? — Создавалось впечатление, что он снова собирался расхохотаться, но сдержался. Снова дико сверкнули белки глаз. — А какое вам, собственно, дело до Брайана? Вы же сами сказали, что он вам никогда не нравился.
— Это к делу не относится, — тихо произнес Ян. — Он был одним из моих офицеров.
— Одним из ваших офицеров! Он был моим братом! А это поважнее, чем быть одним из ваших офицеров!
— Нет. Только не тогда, когда речь идет о восстановлении справедливости.
— Справедливости? — усмехнулся Кенебак. — Для Брайана, что ли? И в этом все дело?
— И еще для тридцати двух человек.
— Ах да… — насмешливо фыркнул Кенебак. Тридцать два… эти тридцать два несчастных! — Он покачал головой, — Но только я никого из них, к сожалению, не знал, Грэйм, так что меня вряд ли можно винить в их гибели. Вина за их гибель целиком лежит на Брайане — на нем и на его идее — как там было сказано в приговоре? А, да, что он и его тридцать два или тридцать шесть подчиненных могли бы совершить налет на вражеский штаб и взять в плен их командующего. И, конечно, вернуться… овеянными славой! — Кенебак снова усмехнулся, — Да вот только ничего у него не вышло. И я тут ни при чем.
— Брайан пошел на это, только чтобы произвести на вас впечатление. То есть он сделал это исключительно из-за вас.
— Из-за меня? Но разве я виноват, что он так никогда и не смог сравняться со мной? — Кенебак заглянул в стакан и быстро глотнул, после чего продолжил вертеть его в руке. Чуть улыбнувшись, он добавил: — Да, до меня ему было ой как далеко! — Он в упор посмотрел на Яна. — Просто я оказался лучше его, Грэйм. И советую вам тоже помнить об этом.
Ян не ответил. Кенебак продолжал смотреть на него. Мало-помалу он начинал злиться.
— Что, не верите мне, да? — вкрадчиво спросил Кенебак. — И совершенно напрасно. Я ведь не Брайан, и дорсайцы совершенно меня не пугают. Вот вы тут сидите передо мной, и я перед вами — совершенно один.
— Неужели? — спросил Ян.
Впервые за все то время, что Тайберн наблюдал за этими двумя из своего тайного убежища, ему послышался в голосе Яна какой-то оттенок чувства, вроде презрения — или ему просто показалось?
— Ну, конечно… не совсем! — Джеймс Кенебак снова рассмеялся, но как-то осторожно. — Я же цивилизованный человек, а не какая-нибудь деревенщина из приграничья. Но это не значит, что я должен поступать как идиот. Да, за стенами этой комнаты находятся люди, которые меня прикрывают. И глупо было бы их там не иметь. А еще у меня припасено вот это… — Он свистнул, и что-то величиной с небольшую собаку, но сделанное из гладкого темного металла, появилось из-за стоящего неподалеку дивана и по воздуху скользнуло над коврами к их ногам.
Ян пригляделся. Предмет был похож на ранец с небольшим выступом наверху, откуда торчали два металлических щупальца.
Ян слегка кивнул.
— Робомедик, — сказал он.
— Верно, — подтвердил Кенебак, — Причем настроенный реагировать на сердцебиение любого, находящегося с ним в комнате человека. Так что сами видите, вам в любом случае не поможет, даже если вы каким-либо непостижимым образом узнаете, где находятся мои люди и перебьете их. Вы убьете меня? Эта штука все равно займется мной достаточно своевременно, чтобы моя кончина не затянулась надолго. Так что я неуязвим. Ваша карта бита! — Он рассмеялся и пнул робота ногой. — Свободен, — сказал он.
И металлический ранец скользнул обратно за диван.
— Вы же понимаете… — продолжал он. — Просто разумная предосторожность. Ничего такого во всем этом нет. Вы человек военный — а что это означает? Превосходство в силе. Превосходство в тактике. Больше ничего. Итак, я превосхожу вас в силах, в численности, делаю вашу тактику бесполезной — и что после этого остается от вас? Пшик, — Он аккуратно поставил свой стакан на столик рядом с графином, — И тем не менее я не Брайан. Я вас не боюсь. В принципе я мог бы обойтись и без всего этого.
Ян сидел и молча смотрел на него. Этажом выше Тайберн замер.
— Правда? — спросил Ян.
Кенебак уставился на него. Бледное лицо миллионера вдруг исказилось. Он внезапно побагровел. Глаза его яростно засверкали.
— Что? Хотите попробовать? — выкрикнул он. Вскочив, он оказался перед Яном, яростно размахивая руками. Тайберн сразу понял, что это была намеренно разыгранная и хладнокровно рассчитанная истерика, столь популярная среди преступников. Но откуда же Яну Грэйму об этом знать? Неожиданно Кенебак заорал: — Так что, хочешь попробовать? Думаешь, я тебя испугался?! Думаешь, я, как мой братец, сразу лягу и подниму лапки… — И он разразился многоэтажной тирадой, в которой то и дело проскальзывало имя брата. Потом он вдруг обернулся к стенам гостиной и закричал: — Можете убираться! Поняли? Убирайтесь все! Слышали, что я сказал? Все до одного, выходите!..
Отошли стенные панели, отодвинулись книжные стеллажи, и в комнату вошли четверо. Трое из них были теми, что встречали Яна в холле, когда он приходил сюда в первый раз. Четвертый практически ничем от них не отличался.
— Вон отсюда! — заорал на них Кенебак. — Все вон! Убирайтесь и не забудьте запереть за собой двери. Я сам разберусь с этим дорсайским… — Чуть ли не с пеной у рта он снова разразился бранью.
Вверху над ними Тайберн так сильно стиснул край стола, на котором стоял монитор, что пальцам стало больно.
— Это же просто трюк! — пробормотал он сквозь стиснутые зубы Яну, который никак не мог его услышать. — Он же заранее все это придумал. Неужели ты сам не понимаешь?
— У Грэйма есть оружие? — спросил полицейский-техник, специалист по устройствам слежения, сидевший справа от Тайберна.
Тот на мгновение обернулся к нему и ответил:
— Нет. А что?
— Просто Кенебак вооружен. — Техник протянул руку и постучал пальцем по тому месту на экране, где было видно, что пиджак Кенебака чуть-чуть оттопыривался.
— Пистолет.
Тайберн сжал в кулак многострадальную правую руку и в отчаянии стукнул по столу.
— Ну вот! — тем временем разорялся под ним Кенебак, поворачиваясь спиной ко все еще сидящему в кресле Яну и широко разводя руки. — Давай, попытай счастья. Дверь заперта. Думаешь, здесь еще кто-нибудь остался? Смотри! — Он повернулся и сделал пять шагов по направлению к широкому, начинавшемуся на уровне колен и доходящему до потолка окну, нажал кнопку — и окно раскрылось. Несколько снежинок успели-таки проникнуть в комнату из своего темного царства на высоте девяноста этажей, прежде чем включившееся климатизационное поле перекрыло доступ остальным их собратьям. Теперь они сияли на подоконнике маленькими блестящими капельками влаги.
Он снова приблизился к Яну, который на протяжении всей этой сцены так ни разу и не шевельнулся и не изменил выражения лица. Кенебак медленно опустился обратно в кресло — спиной к ночной тьме, холоду и снегу, царящим за окном.
— Так в чем же дело? — медленно и язвительно спросил он. — Что же вы сидите? Может, просто нервы сдали, командант?
— Мы ведь говорили о Брайане, — напомнил Ян.
— Ах да, Брайан… — как-то медленно произнес Кенебак. — Вот у кого были большие амбиции. Он страшно хотел стать таким, как я, но хотя я и сам даже старался ему помочь, ничего у него не выходило. — Он взглянул на Яна, — В том-то все и дело, у него никогда ничего не выходило то же самое и с его вылазкой в расположение противника, которая ничем, кроме провала, закончиться и не могла бы. Просто такой уж он был человек — вечный неудачник.
— В этом ему помогали, — сказал Ян.
— Что? Что вы такое несете?! — Кенебак так и подскочил в своем кресле.
— Вы помогали ему оставаться неудачником, — Ян просто констатировал факт. — С самого детства вы внушали ему, что он должен страшиться стать таким же, как вы, — всегда рисковать и выигрывать. Только вы всегда играли наверняка, а его шансы были малы настолько, насколько это было в ваших силах.
