Корень лежит в ней в специальном красном мешочке.
– Но он, наверное, уже испортился. Ты говорила, что странствуешь уже больше трех лет. Может, он уже потерял свою силу за это время?
– Нет, его заготавливают особым способом. Когда корень высыхает, его можно хранить долго… Много лет.
– Эйла, – начал Мамут, стараясь очень тщательно выбирать слова, – возможно, очень хорошо, что ты сохранила священный корень. Ты ведь знаешь, как лучше всего преодолеть страх. Тебя страшит неведомое, но, встретившись с ним лицом к лицу, ты, скорее всего, избавишься от страха. Ты сможешь вновь приготовить этот корень? Только для нас с тобой?
Эйла вздрогнула при одной мысли об этом.
– Я не знаю, Мамут. Я не хочу… мне страшно…
– Я не прошу тебя сделать это прямо сейчас, – сказал он. – Для начала тебе необходимо приобрести некоторые знания, пройти подготовку. Мы должны провести особый обряд, исполненный глубокого смысла и значения. Может быть, надо дождаться праздника Весны, посвященного началу новой жизни. – Он заметил, что она опять вздрогнула. – Мне понятно, что тебе трудно решиться на это сейчас. Пока я прошу тебя лишь позволить мне начать обучать тебя, подготовить к общению с миром духов. Окончательное решение может быть принято весной, и я не стану принуждать тебя, если ты сочтешь, что не готова к этому испытанию.
– Чему ты собираешься учить меня? – спросила Эйла.
– Во-первых, тебе необходимо узнать некоторые песни и напевы, научиться пользоваться мамонтовым барабаном. Кроме того, мне надо объяснить тебе значение определенных символов и знаков.
Обеспокоенно взглянув на Мамута, Эйла с трудом проглотила подступивший к горлу комок и согласно кивнула:
– Хорошо, Мамут, я попытаюсь преодолеть страх перед миром духов, если ты поможешь мне.
Глава 21
– Ха-ха-ха! Еще три! – заливаясь пронзительным смехом, воскликнула Крози и пересчитала диски, удачно пойманные плоской плетеной чашей.
– Опять тебе бросать, – сказала Неззи. Женщины сидели на циновке возле овальной ямы с плотно утрамбованной рыжеватой лессовой почвой, на поверхности которой Талут обычно рисовал карту, готовясь к охотничьим походам. – Тебе осталось набрать семь очков. Я увеличиваю ставку на два. – Она добавила две черточки на гладкую рисовальную поверхность.
Крози вновь взяла и встряхнула сплетенную из прутьев чашу, на дне которой лежало семь маленьких дисков, вырезанных из мамонтового бивня. Невыигрышная сторона этих слегка выпуклых дисков, легко скользивших и переворачивавшихся на ровной поверхности игрового поля, была гладкой и пустой, а другая, окрашенная, сторона была прорезана линиями. Держа игральную чашу близко к земле, Крози подбросила кости в воздух. Затем, быстро переместив чашу по циновке, на которой красной полосой было обозначено игровое поле, старуха поймала костяные диски обратно в чашу. На сей раз четыре диска перевернулись резной стороной кверху и только три оказались пустышками.
– Посмотри-ка! Четыре! Мне остается набрать только три очка. Я увеличиваю ставку до пяти.
Сидя рядом с ними на циновке, Эйла потягивала чай из деревянной чашки и наблюдала за действиями старухи, которая вновь встряхнула кости в игральной корзине. Опять подбросив их в воздух, она ловко поймала их. Теперь пять дисков перевернулись выигрышной стороной.
– Я выиграла! Ну что, Неззи, еще сыграем?
– Ладно, попробуем еще один кон, – сказала Неззи, в свою очередь беря корзинку и встряхивая ее. Подбросив диски в воздух, она поймала их плоской чашей.
– О-о! Ты заработала черный глаз! – заверещала Крози, указывая на диск, повернувшийся черной стороной. – Все, ты проиграла! Все твои очки прогорели! Давай начнем новую игру.
– Нет уж, тебе сегодня что-то слишком везет, – вставая, сказала Неззи.
– А ты, Эйла? – спросила Крози. – Не хочешь сыграть со мной?
– Я плохо играю в эту игру, – сказала Эйла. – Мне даже не удается поймать все диски.
В этот долгий холодный сезон мамутои часто играли в разные азартные игры, и Эйла любила понаблюдать за ними, но сама играла мало, да и то только чтобы попрактиковаться. Эйла знала, что Крози была опытным игроком и ее раздражало, когда кто-то играл плохо и неумело.
– Тогда, может, сыграем в кулачки? В эту игру может играть любой, даже новичок.
– Можно, но только я не знаю, что поставить на кон, – сказала Эйла.
– Мы с Неззи играем на очки, видишь эти отметки, а каким будет выигрыш, решаем потом.
– Сейчас или потом, я все равно не знаю, что предложить в качестве выигрыша.
– Ну, наверняка у тебя есть что-нибудь ценное, – поспешно заметила Крози, которой не терпелось начать игру.
– И ты тоже поставишь на кон равноценную вещь?
Старуха с готовностью кивнула.
Эйла озадаченно потерла лоб:
– Может быть… меховую шкуру, или кожу, или какое-то изделие. Подожди-ка! Я, кажется, придумала кое-что. Джондалар, играя с Мамутом, поставил на кон свое ремесло и потом, проиграв, сделал по его заказу новый ножичек. Я могу поставить на кон мое мастерство, Крози?
– Почему бы и нет? – сказала она. – Я отмечу это вот здесь, – добавила Крози, стирая плоской стороной ножа старые отметки с утрамбованной поверхности. Затем старуха взяла две небольшие игральные кости, лежавшие рядом с ней на земле; положив по одной на каждую ладонь, вытянула руки вперед и показала их Эйле. – Играть будем до трех очков. Если ты угадаешь верно, то получишь очко, если нет, то очко получаю я. Кто первый наберет три очка, тот и выиграет кон.
Эйла разглядывала две игральные бабки, сделанные из надкопытных костей овцебыка: одна была раскрашена красными и черными полосками, а другая – пустышка.
– Я должна угадать, в какой руке пустышка, правильно? – уточнила она.
– Правильно, – подтвердила Крози, хитро прищурив глаза. – Ну, ты готова?
Сложив коробочкой ладони, она начала встряхивать спрятанные внутри бабки, но вдруг оглянулась на Джондалара, работавшего вместе с Данугом у бокового очага, где они устроили мастерскую по изготовлению орудий.
– Говорят, он действительно хороший мастер. Это правда? – спросила Крози, мотнув головой в его сторону.
Эйла взглянула на мужчину, светловолосая голова которого почти соприкасалась с рыжеватой шевелюрой подростка. Когда она вновь посмотрела на Крози, руки той были уже спрятаны за спиной.
– Да, Джондалар – хороший мастер, – сказала она.
«Похоже, Крози намеренно пыталась отвлечь мое внимание от игры», – подумала Эйла. Она внимательно посмотрела на старуху, оценивая легкий наклон плеч, головы и выражение лица.
Крози быстро вытянула вперед плотно сжатые кулаки, в каждом из которых была спрятана бабка. Эйла окинула изучающим взглядом морщинистое лицо, которое вдруг стало совершенно непроницаемым и невыразительным, затем перевела взгляд на старческие руки с утолщениями суставов. Ей показалось, что одну руку старуха держит чуть ближе к себе, и Эйла решила выбрать другую.
– Проиграла,
