его управления. Он подверг амина жестоким пыткам в тюрьме и хотел уже убить его, как вмешались в это люди из числа марракешцев отряда амина и разделили их, пока-де они не напишут государю. И когда пришел к ним ответ Мулай Абд ал-Малика, повелел он об убиении амина лютой смертью и [о том], чтобы на его место стал каид Йусуф ибн Омар И каид Йусуф присутствовал тогда же при казни Мухаммеда на рыночной площади посредством удушения, сидя на своем коне. Приговоренный выказал боязнь и ужас, и каид Йусуф сказал ему: "О сейид Мухаммед, обрати заботу свою к Аллаху, ведь остается тебе лишь терпение!" А когда Мухаммеду отрубали голову, он крикнул: "О мать моя"! — и скончался. Его тело повесили, потом сняли и совершили погребальный обряд и прочли по нем молитву. А похоронили его на кладбище большой соборной мечети.
А в конце шаабана помянутого года [26.III—23.IV.1629] паша Али совершил поход на Масину. Было это потому, что, когда скончался около этого же временя фанданке Си-ламоко (а к власти пришел сын его брата, Хамади-Амина, в этом рамадане [24.IV—23.V.1629]), паша послал к нему, чтобы явился тот в Томбукту, дабы он, [паша], назначил его правителем. А тот отказался и воздержался. И потому-то и совершил паша поход на него и пришел к ним внезапно. Фанданке Хамади-Амина со всеми своими людьми бежал, а Али не мог его преследовать, ибо было летнее время и выступил он без [крупных] сил и [без] опоры. И возвратился он в этом своем положении в город [Дженне] и достиг его поздним утром в субботу /230/ двадцать пятого упомянутого месяца [19.IV.1629]; и в нем же застало его в среду начало рамадана. Утром же в четверг второго [числа] этого месяца [25.IV.1629] он вновь отправился в Масину и вернулся против них, но не обнаружил врага. Тогда паша возвратился в Томбукту в помянутом месяце без военных действий. А затем он и фанданке замирились.
В понедельник, последний день мухаррама священного, открывавшего год тысяча тридцать девятый [19.IX.1629], к Томбукту подошел Омар ибн Ибрахим ал-Аруси. Паша Али ибн Абд ал-Кадир вышел ему навстречу. Противники встретились в полях, немного позади ал-Фандарийи, и был убит помянутый Омар вместе с рабом своим Билалем, а товарищи его обратились в бегство, показав спину. Труп Омара был приведен на верблюде и в этот же день выставлен на рынке; кисть его паша послал в Гао, а голову раба — в Дженне. Затем вновь пришел его отец, Ибрахим ал-Аруси, с остальными своими сыновьями и народом своим к холму, который лежит позади города с западной стороны. Они стали на нем лагерем, Ибрахим разбил на холме свои черные шатры и дал [марокканцам] те бои, какие дал; затем они удалились и возвратились в Валату, потерпев неудачу и не получив поддержки. Тогда Али ибн Абд ал-Кадир послал в Дженне к каиду Маллуку [сказать], чтобы тот разрешил Хамади-Амине, правителю Масины, желаемое [им] в отношении взимания налога-дьянгаля по причине этого мира.
ГЛАВА 32
В середине священного зу-л-када этого года [22.VI— 21.VII.1629] я отправился к господину собрату возлюбленному, выдающемуся факиху кадию Мухаммеду-Самбе, кадию Масины, чтобы навестить его. А он уже годы просил меня об этом, [но] Аллах сделал сие возможным, слава Ему, лишь в это время. И было то впервые, что я увидел эту область. Когда мы достигли жилища /231/ упомянутого сейида, то обнаружили, что он в отъезде, в ставке государя Хамади-Амины. Туда к нему было послано сообщение о нашем прибытии, и посланный вернулся ко мне с [предложением] выбирать между тем, чтобы я присоединился к кадию Самбе там, увидел бы государя и его приветствовал, или чтобы мне остаться в доме сейида, пока он сюда ко мне не приедет, и тогда мы вместе возвратимся к государю — приветствовать его и повидать.
И я избрал первое, дабы не возлагать на хозяина тяготы двойной поездки. И двинулся я к ним, уважаемый и почитаемый, но лишь наутро следующего дня мы добрались [к ним]. Когда мы приблизились к ставке государя, сейид кадий известил о том султана, и тот отправил ко мне посланца своего для встречи. Мы прибыли в ставку и вошли в [предназначенное нам] жилище поздним утром, когда начался дождь. Но никто из нас никого [из них] не увидел ранее, как после полуденной молитвы. В это время я пошел к сейиду кадию в его жилище; он, меня поздравил с приездом и радовался мне большой радостью и с восторгом. Он пожелал мне всяческих благ и отправился вместе со мною к государю во дворец его.
Государь приветствовал меня подобным же образом; а мой приход совпал с приходом к нему амиля дьянгаля[667]. Присутствовали все их начальные люди, и им прочли письмо каида Маллука относительно того, что ему велел паша Али по поводу прощения Хамади-Амины и взимания с него зенкаля. Они возрадовались этому великой радостью. И сказал государь во время аудиенции своей после того, как говорил конб'омага Дауд первым (а он — царский глашатай): "Теперь моя верховная власть утверждена, коль скоро разрешил нам паша собирать дьянгал!" Затем он сказал вождям, в руки которых переходил сбор дьянгаля: "Аллах, Аллах! Поспешайте и усердствуйте в собирании его, и да будет он добрым и отборным! А я боюсь паши Али!"; 'И сказал он [это] три раза. Потом заговорил конбомага: "Ныне все мы боимся тебя, раз ты сказал, что боишься паши!" Они прочли фатиху и на том разошлись.
Мы провели эту ночь там, наутро же они завершили дело, ради которого приехал к ним сейид кадий, и он вознамерился возвратиться к себе домой и послал [сказать] государю, что я еду обратно вместе с ним. Хамади-Амина ответил, что он-де хотел бы лучше со мною познакомиться, так что пусть бы кадий отправлялся с благословением Аллаха Всевышнего, а я его догоню, ежели он хочет. Но Мухаммед-Самба не согласился и решил возвращаться вместе со мной.
/232/ Вечером этого же дня государь пришел к нему в его жилище, а я присутствовал [там] вместе с ним. И сказал ему сейид кадий: "Это его посещение Аллах, слава Ему, допустил лишь в твое время и сделал его твоей наградой. Ведь я долго просил его об этом — со [времени] правления дяди твоего Ибрахима, но Аллах Всевышний дал на то соизволение лишь в это время! А я обязательно собираюсь, если пожелает Аллах Всевышний, возвратиться завтра
