в свой дом, и я не оставлю его за собою. Попроси [его] побыть с тобой эту ночь, дабы ты лучше с ним познакомился". И государь так и поступил. Он пожаловал мне десять коров — а ведь дарение у них не в обычае, ибо богатства жизни сей ценны в сердцах их!
А мы возвратились в дом кадия, и оказал он нам прекрасный прием, почтил нас и был прекрасен по отношению к нам в гостеприимстве и во всех обстоятельствах наших множество дней. Затем я собрался возвращаться в свой дом в Дженне, и кадий подарил мне двадцать быков и десять баранов. Он выехал верхом вместе со мною, провожая, в день отъезда моего из его дома. И когда распрощались мы с ним, отъехав на большое расстояние, он сказал мне: "Это твое посещение нас для меня дороже чего бы то ни было. И если Аллах Всевышний дарует нам сохранение жизни на будущий год, повтори ради нас это посещение!" И я повторил это посещение подобным же образом, и не переставало это быть моей привычкой — [общение] с ним при доброжелательности и прекрасных манерах его, пока не завершилось его время и не присоединился он к наивысшему товарищу, да помилует его Аллах Всевышний, да простит его и будет к нему снисходителен и да соберет Он нас и его в тени трона [своего] в самом высоком раю милостью и благостыней своей.
ГЛАВА 33
В этом же мухарраме, я имею в виду открывшем [год] тысяча тридцать девятый [21.VIII—19.IX.1630], паша Али приступил к строительству соборной мечети благоденствия; закончил он его в месяце сафаре [20.IX—18.X.1630]. Затем он отправил войско в Денди и отправился с ним туда сам. /233/ Когда он достиг Кукийи, то стал в ней лагерем и отправил посланцев своих к аскии Дауду, сыну аскии Мухаммеда-Бани, сына повелителя аскии Дауда, с предложением мира и прося у него в жены его дочь; послал он аскии с ними и многочисленные подарки. Аския согласился на этот мирный договор и дал паше в жены одну из дочерей своих приближенных. Он назначил вместе с посланными паши своих посланцев в момент отъезда первых к паше Али. Эти посланные доставили паше послания аскии относительно согласия на этот мир и на женитьбу. И открылся между ними обоими путь добра, любви и искренности [на все время], что пробыл Али в сане паши.
Затем паша возвратился в Томбукту и выслал пирогу для встречи своей [будущей] жены, и она приехала в Томбукту, как он и желал. Тогда Али решил отправиться в хаджж, как утверждал он, и начал улаживать дело свое; он назначил из числа стрелков войска Томбукту тех, кто пойдет вместе с ним, и послал к марокканцам в Гао, чтобы они отправили ему назначенное число, а именно пятьдесят стрелков из них, которые бы пошли с ним сверх тех, кого он назначил из жителей Томбукту. Но те отказались и воздержались [от этого], и это вызвало гнев паши на них из-за унижения его.
Кадий сейид Ахмед и факихи города отговаривали пашу от этого отъезда; они предостерегали его в соборной мечети Санкорей, собравшись там все вместе с ним, и говорили ему о том, что может случиться, если исполнится его намерение по поводу этого путешествия. Но паша настоял на своем и отказал [им]. И четырнадцатого сафара года тысяча сорок первого [11.IX.1631] он простился с людьми и с войском, назначил своим заместителем над ними своего брага каида Мухаммеда ал-Араба и двинулся по дороге на Туат. Спутниками его были благословенный сейид, богобоязненный аскет сейид Ахмед ибн Абд ал-Азиз ал-Джарари и факих сейид Мухаммед, сын ученейшего факиха Ахмеда Баба. И новолуние месяца раби пророческого [27.IX.1631] наступило для них в городе Араване.
Когда они добрались до Туата, их догнал там ал-Филали ибн Иса ар-Рахмани ал-Барбуши со своими товарищами. Они напали на караван ночью, желая убить пашу, но он убежал к [тем] двум сейидам, вошел в их шатер и попросил у них убежища. Берабиши[668] оставили его самого под защитой факихов, но запретили ему [продолжать] хаджж, после того /234/ как перебили среди его спутников тех, кого перебили, и вернули их в Томбукту. Паша выплатил им большую сумму за сохранение своей жизни, караван же с двумя сейидами ушел в хаджж.
Когда Али добрался до Томбукту в месяце раджабе упомянутого года [23.I—21.II.1632], то послал слугу своего Мухаммеда ибн Мумина ас-Сабаи сразу же в Дженне со своим письмом, а брата своего каида Мухаммеда ал-Араба отправил к жителям Гао, дабы был тот каидом над ними. Паша хотел им отомстить по причине того гнева, какой он испытал, [будучи] ими унижен по поводу отказа ему с их 'стороны в пятидесяти стрелках. Но когда Мухаммед приехал к ним и начал сводить счеты, те восстали против каида, схватили его, заковали в железа, расхитили его богатство и подумывали об его убиении. Он попросил покровительства у. виднейших шейхов из их числа, и воины отказались от его убиения.
Когда же паши достигла весть об оскорблении, какому подвергли его брата жители Гао, он отправился на них сам, желая сразиться с ними. Однако он не обнаружил этого жителям Томбукту: он вышел [так], как будто собирался в поля, [лежащие] по этой дороге, в месяце зу-л-хиджжа священном в помянутом году [20.V—18.VI.1632]. Он шел таким образом, и к нему присоединились те, кто присоединился, из войска. Но когда об этом прослышало то войско, которое стояло в Дженне, они по суше отправили одного за другим двух посланцев к людям Гао [с тем], что-де будут они с ними едины в намерении и в слове при выступлении против паши. Жители Гао это приняли, и они сошлись на том. И когда паша прибыл к ним [в Гао], они немедленно завязали с ним битву и во мгновение ока обратили в бегство, и он и товарищи его бежали. А мятежники захватили судно с казной паши Али, а на нем была и невольница-[наложница] его; и он печалился о ней великой печалью. Они схватили и аскию Мухаммеда Бенкан, но возвеличили: его и почтили и попросили его, чтобы он у них поселился, а они могли бы воспользоваться его благодатью. Тогда ас-кия вступился за брата паши, помянутого каида Мухаммеда ал-Араба, и жители Гао того помиловали и оставили под покровительством аскии. Затем Мухаммед-Бенкан уладил дело между ними и пашой Али; и они
