Надо было идти. Тропинка вилась по склону, неторопливо взбираясь к голой безлесной вершине. Донимал холод, ветер сбивал с ног. Ростиславу то и дело вспоминался краснопузый Степа, когда-то искавший их в ледяной тайге. Мелькнула странная, нелепая мысль – вместе с Косухиным ему было бы легче. Интересно, согласился бы командир победоносной «рачьей и собачьей» сопровождать беглого врангелевца к спасительному морю?
На вершину Арцеулов поднялся в полдень. Темное, страшное море бушевало далеко внизу, но даже сюда ветер доносил мелкие капли влаги. До самого горизонта не было видно ничего, кроме бурлящей пучины. Корабли ушли. Он остался один…
Спускаться приходилось осторожно. Ноги скользили по раскисшей земле, острые ветви норовили ударить прямо по лицу, но куда опасней были голоса, что доносились снизу. Наивно было думать, что это мирные пастухи… Ростислав добрался почти до самой дороги, шедшей вдоль моря. Он уже видел ее сквозь деревья – узкую, в следах повозок, но не спешил выходить из леса. Внизу то и дело проходили люди, и почти у всех за спинами торчали винтовки. Следовало дождаться темноты. Он нашел маленькую полянку, надежно прикрытую со стороны дороги густым кустарником, накрылся шинелью, положил под голову вещевой мешок и провалился в черное, без сновидений, забытье.
…Резкий толчок. Ударили прикладом, но боли Ростислав даже не почувствовал. Рука привычно рванулась к кобуре – пусто. Те, что пришли за ним, тоже кое-чему научились за эти годы.
– Проснулся?
Их было трое – не красноармейцы, обыкновенные бандиты, «зеленые», в невыразимо грязных шинелях без ремней, с обязательными красными лентами на шапках. Вечерний сумрак не позволял разглядеть лиц, да этого и не требовалось.
– Поднимайся, кадет, выспался!
Арцеулов встал. В грудь целились стволы винтовок.
– Офицер?
Он не стал отвечать. Кто-то дернул за плечо, взглянул на погоны.
– Подполковник. В штаб, товарищи?
«Товарищи» переглянулись. Идея явно не пришлась по душе.
– Если б генерал!…
Его не обыскивали, только забрали нож и ткнули прикладом в вещевой мешок. Пленный подполковник мало интересовал победителей.
– Итак все ясно! – рассудил старшой. – Контра!
– Так что, к Духонину?
– К Духонину!
…Что такое «отправить в штаб к Духонину» Арцеулов знал без перевода.
Его вытолкали прикладами на дорогу и поставили у обочины, спиной к бушующему морю.
– Молись, офицер, – предложил старшой. – Минута тебе…
Молитва не шла на ум. Исчезла ненависть, не было даже отчаяния. Жажда жизни, которая вела его эти дни, сгинула без следа. Ростислав чувствовал одно – усталость. Внезапно суетная мысль посетила его. Арцеулов понял, что очень хочет курить…
– Господа, у вас не будет махорки? – слова вырвались сами собой. Ростислав тут же пожалел, но просьба была воспринята как нечто вполне естественное. Кто-то полез в карман шинели, затем повстанцы переглянулись.
– Не повезло тебе, беляк. Скурили!
Слова прозвучали виновато, не чувствовалось ни «классовой ненависти», ни даже просто злобы к врагу. Эти трое выполняли работу – добросовестно и честно. В памяти промелькнули слова Косухина: «Пленных не будет»…
– Баста! – решил старший. – Долго возимся. Нам еще до Пастушьей Крепости все прочесать надо.
Последние слова явно предназначались для пленного. Ему пояснили причину излишней торопливости. Работы много, Красный Крым предстояло еще чистить и чистить…
Ростислав слыхал, что перед смертью его товарищи держали себя героями. Но здесь не перед кем выкрикивать лозунги и петь «Смело корниловцы, в ногу!» Палачи были скучны, и его, Арцеулова, смерть будет тоже другой, не такой, как у остальных. Война кончилась, наступили серые будни «чисток». Ему придется умирать уже в новую эпоху…
Одному из повстанцев пришлось перезаряжать винтовку, что заняло еще пару минут. За это время Арцеулов немного пришел в себя. Стало стыдно. Годом раньше он просто прыгнул бы на врагов и утащил с собою минимум одного. Но сил больше не было. Он смирился. Не будет Парижа, он не встретит Тэда, не разыщет краснопузого Степу, не увидит трехцветные флаги над Столицей… Значит, судьба. Там его тоже ждут: ребята из его взвода, Виктор Ухтомский, профессор Семирадский, с которым он так и не доспорил. Там ждала Ксения…
– Что вы тянете, сволочи! – произнес он еле слышно, но палачи услыхали. Медленно, словно неохотно, стволы винтовок начали приподниматься…
И тут Арцеулову стало не по себе. Что-то не так! Он забыл нечто важное!.. Нет, не важное. Просто напоследок…
Ростислав улыбнулся, вынул из-за пояса рог Гэсэра. Прощай, старая сказка!
Звук был резким и чистым. Убийцы удивленно переглянулись, старший пожал плечами и положил палец на курок. Резкий свист… Арцеулов невольно сжался, по привычное ухо отметило: не пуля.
…Один из бандитов медленно оседал на землю. В спине торчала короткая черная стрела. Остальные успели лишь обернуться. Снова свист, короткий стон… Те, что пришли чистить берег от белой заразы, так и не смогли выполнить свою работу.
…Стрелы были странные. Сознание отметило это автоматически и так же, сам собою, пришел ответ: не стрелы – арбалетные «болты»… Арцеулов глубоко вздохнул, поднял с земли винтовку – и услышал конский топот.
Скакали с запада, с противоположной от красного гнезда стороны. Темные силуэты казались едва различимыми в вечернем сумраке, но что-то необычное было в этих молчаливых всадниках. Ростислав всмотрелся – каски. Это не удивило, но каски – скорее, шлемы – были непривычной формы: приплюснутые, с широкими стальными полями…
Бежать не оставалось сил. Бояться – тоже. Оставалось ждать.
За плечами всадников висело оружие, но не привычные глазу карабины. Кавалькада приближалась, и Ростислав, уже не удивляясь, машинально отметил:
«А вот и арбалеты!.. Что ж, удобно…»
Арбалетчики ехали плотной колонной, по трое в ряд. Их было не меньше взвода. На солдатах были не только каски, но и что-то похожее на кирасы. Впереди скакал командир – без шлема, в заломленном на ухо берете. Отряд несся рысью, казалось, не обращая внимания на одинокую фигуру у дороги. Но внезапно первый всадник поднял руку и рванул удила. Молча, без обычного ржания, конь замер в двух шагах от места, где стоял Арцеулов. Всадники отреагировали мгновенно – перед Ростиславом словно выросла странная скульптурная группа.
Предводитель даже в седле казался высоким, куда выше среднего роста. На нем был широкий плащ, у пояса висела шпага – или узкий меч. На почти не различимом в сумраке лице темнела короткая бородка. Всадник поднял голову, затем резко обернулся к Ростиславу:
– Почему так поздно позвал нас? Или брезгуешь нашей подмогой?
Неизвестный говорил не по-русски, но слова, произнесенные на незнакомом певучем языке, сразу же становились понятны. Впрочем, это уже не удивляло.
– Я Чезаре ди Гуаско, благородный рыцарь из славного города Генуи, властелин Пастушьего замка и Арпатского леса, гроза Алустона и всей Готии. Это мои верные слуги, а земля, на которой ты стоишь, – моя земля…
Странная пышная фраза тоже не удивила. Поразил тон – холодный, гордый и несколько снисходительный.
– Подполковник Арцеулов! – привычные слова вернули бодрость. Ростислав внезапно ощутил стыд: вид у него, кадрового офицера, был словно у мокрой вороны.
– Откуда у тебя этот рог, Арцеулов? Где ты его нашел?
Безразличие уходило. Арцеулов почувствовал острый интерес. Выходит, эвэр-бурэ помогает не только против нежити!..
– Мне дал его командир Джор, Джор-баши. Мы встретились с ним в Западном Китае…
Не меньше минуты чернобородый молчал, а когда заговорил, тон стал совершенно иным – почтительным, немного испуганным:
– Сеньор, вы хотите сказать, что рог передал вам сам Рыцарь Востока? Вы с ним знакомы?
– Знаком, – Арцеулов нашел в себе силы улыбнуться. – Извините, не успел сразу поблагодарить вас…
– Джор… – негромко повторил ди Гуаско. – Он даже назвал вам свое имя… Моя услуга невелика, сеньор. Все мы лишь тени Рыцаря Востока… Но я невежлив. Вы желаете о чем-либо спросить?
– Мне, наверно, полагалось бы удивиться, – вздохнул Ростислав. – Но я очень устал…
– Прошу! – Гуаско махнул рукой, и от кавалькады отделился один из всадников, ведя в поводу коня. – Поспешим в замок…
Замок… Арцеулов вновь улыбнулся. Это прозвучало так естественно, словно они находились не в крымской глуши, а где-нибудь возле славного города Генуи. Между тем, ди Гуаско вновь махнул рукой, и тут из-за деревьев, росших вдоль дороги, молча выступило несколько арбалетчиков в таких же шлемах, панцирях и стальных наколенниках. Значит, вот кто его спасители!..
Ростислав с трудом взобрался в седло. Тело ныло, отказываясь повиноваться, но требовалось продержаться – хотя бы еще полчаса. Замок – не замок, а какое-то убежище у этого итальянца должно быть.
