Вспоминает П. Кузнецов: «Известие о том, что в Чимкент приезжает Высоцкий, бурно обсуждалось в нашем летном отряде (Кузнецов тогда был летчиком гражданской авиации. — Ф. Р.) Концерты проходили в летнем кинотеатре на две тысячи мест, располагавшемся в конце центрального парка. Вообще-то петь он должен был в филармонии, но там вместимость зала в четыре раза меньше, а желающие буквально осаждали здание филармонии. В парке как раз гастролировала абхазская оперетта, собиравшая публики куда меньше, чем концерты московского барда. Тогда-то и договорились директор областной филармонии Зоя Шинжирбаева и директор летнего кинотеатра Насреддин Сайдулаев, что Высоцкий будет петь в летнем кинотеатре, а оперетта свои постановки перенесет на летнюю эстраду…»
2 сентября Театр на Таганке открыл очередной сезон. Наш герой встретил это событие в хорошем расположении духа, поскольку Любимов окончательно определился с исполнителем роли Гамлета — роль досталась Высоцкому. Остались за ним и все остальные роли, которые он в те дни играл одну за другой: 2-го он вышел в «Десяти днях, которые потрясли мир», 3-го — в «Добром человеке из Сезуана», 4-го — снова в «Десяти днях…», 8-го — в «Жизни Галилея», 12-го — в «Павших и живых» и «Антимирах».
Тем временем в эти же сентябрьские дни либералы предприняли мощную атаку на оплот русских почвенников — журнал «Молодая гвардия». Каплей, которая переполнила чашу их терпения, стала августовская статья Сергея Семанова, где он в завуалированной форме (иная тогда не разрешалась) сравнил нынешних либералов еврейского происхождения с их духовными предтечами из 20–30-х годов. Дословно это выглядело следующим образом:
«Теперь ясно видно, что в деле борьбы с разрушителями и нигилистами перелом произошел в середине 30-х годов. Сколько бранных слов было обрушено на эту историческую эпоху! Любителям вздыхать о „золотом веке“, который якобы царил в литературно-художественных салонах 1920-х годов, всем тем, кто, кроме этих самых салонов, и видеть ничего не хочет в нашей культуре и народной жизни, — всем им полезно напомнить, что именно после принятия нашей Конституции (в декабре 1936-го. — Ф. Р.), которая законодательно закрепила огромные сдвиги в стране и обществе, возникло всеобщее равенство советских граждан перед законом. И это было гигантским нашим достижением. Навсегда исчезло подразделение людей на различные категории при поступлении на работу, на государственную службу, в армию, при приеме в высшие учебные заведения. Мы еще до сих пор не осознали всю значимость гигантских перемен, случившихся в ту пору…»
Много позже автор статьи так объяснил тайный смысл своего материала: «В то время нам, молодым русским патриотам, приходилось высказываться осторожно, для нынешнего гражданина надо уже сделать пояснения. Ну, под „салонами 1920-х годов“ подразумевалась власть Троцкого и Бухарина в политике, Ягоды на Лубянке, Луначароского в культуре, Ярославского в качестве „обер-прокурора“ православной церкви. А вот о „равенстве перед законом“: до 1936 года детям казаков запрещалось служить в Красной армии, детям священников, купцов и учителей гимназий поступать в университеты, зато отпрыски местечковых лавочников или раввинов приравнивались к „пролетариям“, поэтому имели преимущества при поступлении в те же университеты или на госслужбу (в особенености в ГПУ). Об этом мы и намекнули в той статье…»
Намек был понят, что называется, с полуслова. С легкой руки одного из руководителей Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, уже хорошо нам известного Александра Яковлева (того самого, который в 68-м выступал против публикации статьи «О чем поет Высоцкий», а в 80-е станет идеологом горбачевской перестройки), уже 2 сентября пролиберальная «Литературная газета» поместила заметку, где статья Семанова была названа «ложной» и «претенциозной». В том же ключе высказался и журнал «Коммунист». В итоге дело дошло до того, что в ситуацию пришлось вмешаться самому Брежневу. Он собрал Секретариат ЦК КПСС и волевым решением снял с поста главного редактора «Молодой гвардии» Анатолия Никонова. Видимо, чтобы либералы не чувствовали себя ущемленными за недавний разгром «Нового мира».
В том году из-под пера Высоцкого родилась песня «Про двух громилов — братьев Прова и Николая», где можно обнаружить завуалированные намеки на борьбу либералов и державников. Дело в том, что в отношении последних первые часто употребляли именно это слово — «громилы», а также «охотнорядцы» и «черносотенцы», имея в виду антисемитские погромы, имевшие место быть в дореволюционной России. Отсюда можно сделать вывод, что песня родилась не случайно, а как отклик на упомянутое выше противостояние. Да и сам сюжет указывает на это.
Речь в песне шла о двух братьях-громилах, которые держали в страхе всю деревню. Но вот однажды терпенье деревенских иссякло и они отправились разбираться с братьями. Драка была в самом разгаре, когда в дело вмешался некий «никчемушный человек», который случайно оказался в деревне, напросившись на ночлег. Именно он и остановил мордобитие «чтой-то братьям приказав».
Братьев как бы подкосило —Стали братья отступать —Будто вмиг лишились силы…Мужичье их попросилоБольше бед не сотворять.
…Долго думали-гадали,Что блаженный им сказал, —Как затылков ни чесали —Ни один не угадал.
И решили: он заклятьемОбладает, видно…Ну а он сказал лишь: «Братья,Как же вам не стыдно!»
Этой фразой — «Как же вам не стыдно!» с непременным добавлением «Это же антисемитизм» — часто оперировали в высоких кабинетах либералы, пытаясь воззвать к совести державников. Но на тех подобные воззвания практически не действовали.
В середине сентября 1970-го Высоцкий взял в театре краткосрочный отпуск, чтобы съездить в Брест и встретить там Марину Влади. Первыми словами, сорвавшимися с губ Высоцкого при виде жены, были: «Здравствуй! Кажется, я уже Гамлет». Марина от души поздравила супруга с этим событием. Однако их взаимная радость была вскоре омрачена. Когда звездная чета остановилась на ночь в Смоленске, в гостинице «Россия», и ужинала в тамошнем ресторане, неизвестные вскрыли их автомобиль и вынесли все, что там было ценного. А было там много чего: демисезонное пальто Влади, медвежья шкура, должная украшать квартиру звездных супругов в Матвеевском, пара десятков импортных дисков и еще кое-что по мелочи. К счастью, сумку с документами Влади хватило ума оставить при себе, поэтому они не пострадали. Но все равно настроение было испорчено.
