Оказалось, что в Израиле «национальность» чтили и лелеяли еще больше, чем в Советском Союзе, причем евреем ты признаешься по крови (только если у тебя еврейская мать, отец не в счет), что религия здесь играет немалую роль в обществе, а нередко и решительно вторгается в политическую жизнь. Я видел в Иерусалиме кварталы, заселенные приверженцами секты «гуш эмуним», где женщины ходят в париках (с момента замужества головы бреются наголо) и черных платках, мужчины – в черных костюмах и шляпах, с длинными пейсами и где закидывают камнями неосторожно «забредшие» сюда в субботу автомобили. Как раз в дни нашего пребывания пало правительство Израиля, которому отказала в поддержке религиозная партия, разгневанная тем, что оно в субботу принимало в аэропорту партию американских военных самолетов.
В то же время я получил представление о разнообразии сил, которые прикрываются, казалось бы, общей шапкой сионизма, имел контакты с представителями некоторых из них. Увидел левых адвокатов – некоммунистов, отстаивающих права палестинцев, политических деятелей, настроенных вполне дружелюбно к арабам. Ну а отношение многих израильтян, особенно интеллигенции и молодежи, к чрезмерным претензиям служителей религии проиллюстрировал один из лидеров правившей тогда Рабочей партии (МАПАИ), рассказав популярный, как он утверждал, анекдот: «поп?католик и раввин едут в поезде. Первый угощает второго свининой. «Я не ем», отвечает раввин, услышав в ответ: «Жаль, это хорошая вещь». Выходя из поезда, раввин просит спутника передать привет жене. «У меня ее нет», – отвечает поп и слышит в ответ: «Жаль, это хорошая вещь». «А как ты распоряжаешься доходами, получаемыми от прихожан?» – спрашивает раввин. Поп отвечает: «10 процентов себе, остальное – Богу. А ты?»– «Подбрасываю вверх. Что Бог берет – ему. Что не берет, то падает на землю, это – мне».
Вынесенное из поездки представление об Израиле сопровождало меня все годы, что я занимался Ближним Востоком, подкрепляло стремление подтолкнуть арабов к реалистической позиции, настраивало, наряду с политическими резонами, в пользу возобновления связей с этой страной. Я привез предложение сделать первый шаг: наладить контакты с левосоциалистической партией МАПАМ. Но понадобилось еще несколько лет, чтобы оно было принято. О восстановлении дипотношений тогда и не помышлял, хотя понимал, что разрыв был ошибкой.
В последующий период с подачи отдела связи по общественной линии с Израилем несколько оживились, но качественного сдвига не произошло. Не было полного затишья и по государственной линии. В сентябре 1977 года по инициативе МИД было решено направить в Тель?Авив группу консульских работников для обмена документов, удостоверяющих советское гражданство лицам, постоянно проживающим в Израиле (таких тогда было около трех тысяч). Постановление имело, несомненно, и политическое значение, как сигнал, что СССР может и готов идти на деловые контакты с Израилем. Однако из?за военной израильской акции против Ливана оно не было реализовано.
Этот же вопрос решался повторно спустя восемь лет – можно сказать, потерянных лет – в июле 1985 года (постановление Политбюро от 18 июля). Предполагалось, что консульская группа займется и советской недвижимостью в Израиле. И вновь благое намерение было сорвано нападением на штаб?квартиру палестинцев в Тунисе израильских «коммандос», ликвидировавших одного из руководителей ООП, Абу Джихада, и его семью.
Мы плохо использовали, а чаще не использовали вовсе – частично из?за оглядки на арабских друзей – различия взглядов в израильском политическом истеблишменте. Например, позицию Переса, лидера партии МАПАИ, который склонялся к более гибкой позиции, проявляя особую заинтересованность в контактах с советской стороной. Добавлю, что Перес был связан с влиятельными представителями американского еврейства, например с президентом Всемирного еврейского конгресса Э. Бронфманом, и на него делало ставку руководство Социнтерна. Или, скажем, взгляды другого видного политика, Э. Вейцмана, который открыто признавал права палестинцев и был готов встретиться с их лидерами, в частности с Арафатом, приехать в Москву якобы но личным причинам.
Лед тронулся лишь после 1985 года, и то не сразу. В марте 1986 года Международный отдел направил Горбачеву записку, где отмечалось, что «настало время для активизации наших действий на израильском направлении». В записке при сохранении установки «на увязку процесса нормализации советско?израильских отношений с прогрессом дела урегулирования» предлагалось:
«Расширить и углубить контакты с официальными кругами Израиля, прежде всего с Пересом, проверяя серьезность его намерений, использовать для этого предстоящий приезд в Москву президента Всемирного еврейского агентства Бронфмана;
– в развитие предстоящей поездки наших консульских работников в Тель?Авив, если их контакты будут позитивными, пойти через некоторое время на проведение встречи представителей МИД двух стран;
– существенно оживить наши контакты с Израилем в общественной деловой, научной и культурной сферах, включая расширение связей с различными политическими партиями и общественными организациями (в том числе принять в Москве министра Э. Вейцмана);
– учредить в Тель?Авиве корпункт ТАСС, а в недалеком будущем и постпредставителя Интуриста;
– внести определенные изменения в нашу пропагандистскую и информационную работу по израильской теме».
Мы ссылались на то, что «проблемы, связанные с Израилем, получают у нас одностороннее освещение», и выразили мнение, что «следовало разобраться и с тем, как у нас освещается проблема сионизма. Его критики была в иных изданиях вульгаризирована до такой степени, что отдавала антисемитским душком».
В августе 1986 года в Хельсинки наконец произошла встреча консульских работников СССР и Израиля. Израильтяне пытались с порога начать обсуждение еврейского вопроса в СССР и выразили желание направить аналогичную группу в Москву, хотя в Советском Союзе не было ни собственности, ни постоянно проживающих граждан Израиля.
В декабре того же года под председательством Лигачева на заседании Политбюро обсуждались отношения с Израилем, в том числе итоги контактов в Хельсинки. Лигачев и особенно Шеварднадзе высказались за наращивание контактов и переход к обсуждению политических вопросов. Чебриков тоже поддержал развитие контактов, но оправдывал это исключительно имущественными интересами. Громыко же выступил против, ссылаясь на то, что «в отношении земельных участков нам ничто не грозит», что «арабы будут против этих контактов», а «от Израиля реально мы никаких уступок и никакого «навара» не получим». Он предложил проконсультироваться с арабами и, если те отнесутся отрицательно, «игры не затевать». И позже инициативы в этой области нередко наталкивались на серьезные препятствия. Так, в последний момент был отменен визит но приглашению Комитета защиты мира делегации израильской общественности (и это в августе 1987 г.!), в состав которой входили Генеральные секретари Компартии Израиля, партий МАПАИ и МАПАМ, Движения за гражданские права (РАЦ).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
