Его беспечность и самоуверенность закончились для римских войск чудовищной трагедией. Три отборных легиона во главе с самим Варом германцы заманили в дремучий, окруженный болотами, Тевтобургский лес и почти полностью перебили. Сам Вар покончил с собой. «Дикий враг, – читаем мы у Веллея Патеркула, – растерзал полусожженное тело Вара; он отрубил его голову и послал ее Марободу, который в свою очередь отослал ее императору, так что ее смогли со всеми почестями похоронить в фамильном склепе». По римскому обряду покойника сжигали, но, видимо, в условиях боя тело Вара не успело сгореть, поэтому его голова и оказалась трофеем германцев.
Когда об этом страшном поражении узнал Август, «он до того был сокрушен, – читаем у Светония, – что несколько месяцев подряд не стриг волос и бороды и не раз бился головою о косяк, восклицая: «Квинтилий Вар, верни легионы!», а день поражения (второе августа девятого года) каждый год отмечал трауром и скорбью». И было отчего сокрушаться. Погибло двадцать пять тысяч солдат, в столице началась паника, все только и говорили о свирепых и неукротимых германцах, которые вместе с галлами идут на Рим, сравнивали Арминия с Ганнибалом. Император принял меры – по городу были расставлены караулы, галлы и германцы были депортированы и т. д.
Теперь время рассказать о вожде племени маркоманов Марободе, которому Арминий послал голову Вара. Маркоманы, жившие тогда на территории современной Чехии, весьма дорожили своей независимостью, и их лидер, Маробод, видя постоянную экспансию римлян, активно занялся вооруженными силами, причем свою армию он организовал по римскому образцу и ввел жесткую дисциплину. Его войска, как сообщают нам источники, составляли семьдесят тысяч пехоты и четыре тысячи всадников. Он не вмешивался в постоянный военный конфликт римлян с германскими племенами на Эльбе, но в то же время давал убежище побежденным. При этом заявлял, что не допустит вторжения римлян на свои земли. Поэтому еще до поражения Вара в Тевтобургском лесу, которое случилось в девятом году после Р.Х., было решено напасть на маркоманов и не дать им возможности и дальше укреплять свой суверенитет. По разработанному плану легат Гай Сентий Сатурнин должен был вести рейнскую армию вверх по Майну, а дунайская армия под командованием Тиберия должна была двигаться на север, и в определенном месте на территории маркоманов полководцы должны были встретиться и оказаться в тылу противника.
Но этого не случилось, потому что в Паннонии вспыхнуло мощное и хорошо организованное восстание. На его подавление ушло три года, и об этом мы уже вкратце говорили в начале главы. Август вынужден был предпринимать экстренные меры, потому что противник выставил против римлян двухсоттысячную армию. Была объявлена очередная масштабная мобилизация, причем тот, кто уклонялся, подвергался суровым наказаниям. Светоний приводит пример, когда римский всадник, отрубивший своим сыновьям большие пальцы на руках, чтобы они были не годны для воинской службы, был продан с торгов со всем своим имуществом.
Пятнадцать легионов, почти половина вооруженных сил Рима, вынуждена была вновь покорять Паннонию. Руководили операцией Тиберий и его племянник Германик, сын Друза. Им противостояли, вспоминает Веллей Патеркул, вожди восстания, Пиннет и еще двое, носящие одинаковое имя Батон. Он аттестует их как способных военачальников, решительных и бесстрашных. Начали они с того, что перебили римских торговцев и предпринимателей, а также вырезали всех ветеранов-колонистов. И решительно двинулись в сторону Италии, захватив по пути Македонию. Положение стало настолько угрожающим, что даже Цезарь Август «был испуган и потрясен».
Но, как хвастливо сообщает нам тот же источник, полководческий гений Тиберия и сила римского оружия в конце концов сломили повстанцев. Пиннет был захвачен в плен, а Батон защищал последнюю твердыню в горных районах неподалеку от современного города Сплита, но вынужден был капитулировать. Когда Тиберий спросил его, почему они восстали, он ответил: «Это, римляне, ваша вина. Вы посылаете стеречь ваши стада не пастухов и даже не псов, а волков».
Действительно, и гибель Вара, и тяжелейшая война в Паннонии стали прямым следствием грубого и корыстного администрирования. Война длилась целых три года, и через пять дней после ее окончания, как пишет Патеркул, было получено известие о резне в Тевтобургском лесу.
Подобострастная преданность Веллея Патеркула была вознаграждена: во время этой войны он получил звание легата и сенатора.
И вновь в Германию для наведения порядка был отправлен Тиберий со своим племянником Германиком. Надо сказать, что после поражения Вара воодушевленные успехом германцы ринулись на берега Рейна, чтобы направиться к Италии, но уже на правом берегу встретили организованную оборону. Даже небольшую крепость на правом, германском берегу, построенную еще Друзом, они не могли взять несколько месяцев, и ее гарнизон, когда закончились запасы еды, с боем сумел прорваться на другой берег Рейна. Так что варварам не удалось даже перейти границу, которую охраняли всего два легиона.
Тиберий появился здесь весной десятого года и первым делом занялся укреплением границы: строились новые крепости и лагеря, усиливались гарнизоны. В следующем, одиннадцатом году были предприняты карательные походы за Рейн, причем были введены строжайшая дисциплина и конспирация – все приказы Тиберий отдавал только в письменном виде. Полководец распорядился сократить обозы до минимума, чтобы иметь возможность быстрого маневра в случае внезапного нападения. Именно большие, растянутые по дороге обозы, где размещались жены офицеров и множество ненужных в военном походе вещей, было одной из причин гибели легионов Вара. Поэтому Тиберий во время этих походов в одиннадцатом и двенадцатом годах иной раз обходился даже без палатки, спал и питался вместе с солдатами на голой земле. Но эти карательные акции сводились лишь к разорению земель и поселений, сами же германцы попрятались в лесах, куда римляне, наученные горьким опытом, благоразумно не совались. Так что завоевание племен на правом берегу Рейна и их романизация откладывалась до будущих времен. Граница вновь оказалась по Рейну, а не по Эльбе.
Следует добавить, что ни в экономическом, ни в геополитическом плане земли на правом берегу Рейна в то время дать Риму ничего не могли. Были амбиции, было желание отомстить, но, по зрелом размышлении, Август, а позже и Тиберий, когда стал императором, не предпринимали больше попыток завоевания германской территории за Рейном.
После этой усмирительной кампании Тиберий выехал в Рим, передав командование Рейнской армией Германику. Август очень высоко ценил ратный труд своего пасынка и считал его незаменимым полководцем. И в одном из писем, беспокоясь за здоровье Тиберия, измотанное тяготами походов, он пишет: «Умоляю, береги себя: если мы с твоей матерью услышим, что ты болен, это убьет нас, и все могущество римского народа будет под угрозой». Вот так. И это притом что он говорил о Тиберии также: «Это не человек, а зверь, за ним нужен глаз да глаз». Впрочем, древние историки дают противоречивые характеристики Тиберию. Веллей Патеркул, как мы убедились, рисует нам великого полководца, мудрого, разумного правителя, а Тацит – человека извращенного, хитрого, коварного и вероломного. Думается, дурные качества стали в нем проявляться после того, как его разлучили с любимой женой. Женитьба на нимфоманке Юлии, которая, как говорят, пыталась соблазнять даже собственного отца, нанесла ему такую глубокую душевную травму, что он поневоле стал мизантропом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
