Подобным же образом А. И. Солженицын освещает и советскую историю.
Касаясь численности заключенных в сталинских тюрьмах и лагерях, он в первом томе «Архипелага» (1973 г.) со ссылкой на Д. Ю. Далина и Б. И. Николаевского назвал цифру «15 до 20 млн» человек единовременно (15). Эти цифры, видимо, показались ему приувеличенными, и в во втором томе (1974 г.) они были сокращены: «до 15 млн. заключенных» (16). В 1976 г. в Мадриде Александр Исаевич скорректировал этот показатель до «12–15 миллионов человек» (17).
Между тем, не нужно никаких документов, чтобы понять фантастический характер приведенных данных. Достаточно учесть, что в 1939 г. численность населения страны составляла немногим более 170 млн. чел., из которых менее 98 млн. приходилось на трудоспособное население, соответственно около 47 млн. — мужчин и около 51 млн. женщин (18). А поскольку население ГУЛАГА на четыре пятых состояло из мужчин (19), получается, что за колючей проволокой находилось от четверти до сорока процентов взрослого мужского населения. И при таких масштабах террора, будучи студентом (1936–1941), А. И. Солженицын не заметил его (20).
Что же касается официальных данных, то они свидетельствуют: максимальная численность населения ГУЛАГа вместе с находящимися в тюрьмах не превышала 3 млн. чел. (21). Цифра огромная. Невиданная до того в истории нашей страны. Но это — не 20, не 15 и даже не 12 миллионов человек.
Подобный же характер имеют и другие цифры, приводимые А. И. Солженицыным для характеристики советского террора. Так говоря о В. И. Ленине, писатель заявляет, что «он уничтожил целиком дворянство, духовенство, купечество» (22). Обращаю ваше внимание: «уничтожил», причем «целиком». Если бы речь шла об ликвидации сословий, с этим нельзя было бы не согласиться. Однако Александр Исаевич имел в виду не деление общества на сословия, а уничтожение людей, принадлежавших к ним. Нелепость этого утверждения, явствует хотя бы из того, что В. И. Ленин сам был дворянином. Да, и Ф. Э. Дзержинский, и А. М. Колонтай, и А. В. Луначарский, и В. Р. Менжинский, и Г. В. Чичерин, и еще многие, многие видные большевики тоже принадлежали к благородному сословию. А разве не было дворян в эмиграции? Да, и первая жена Александра Исаевича тоже была дворянкой.
Известно ли это Александру Исаевичу? Несомненно. Значит, перед нами опять ложь.
Продолжая эту же мысль, А. И. Солженицын утверждает: «Уничтожили целиком сословия — дворянство, офицерство, духовенство, купечество и отдельно по выбору — каждого, кто выделялся из толпы, кто проявлял независимое мышление. Первоначально самый сильный удар пришелся по самой крупной нации — русской — и ее религии — православию, — затем удары последовательно переносились на другие нации. Эти уничтожения еще к концу спокойных 20-х годов составили уже несколько миллионов жертв. Тотчас вослед произошло истребление 12–15 миллионов самых трудолюбивых крестьян» (23). Чтобы на этот счет не было никаких разночтений, Н. Д. Солженицына уточняет: «При коллективизации (1930) вместе с главами семьи уничтожаются все члены ее вплоть до младенцев — вот тактика коммунистов. Так было уничтожено 15 миллионов душ» (24).
Казалось бы, делая такие ответственные заявления муж и жена Солженицыны должны были бы указать нам те сенсационные документы, в которых они обнаружили эти данные. Однако ни одной ссылки на них мы ни у Александра Исаевич, ни у Натальи Дмитриевны не найдем. И не случайно, потому что они хорошо знают, что приведенные данные почерпнуты не из документов, а из литературы и характеризуют не количество уничтоженных, а численность раскулаченных крестьян. Раскулаченных, значит, высланных из мест прежнего проживания, чаще всего на Север или же за Урал. Во время высылки в местах нового поселения не обходилось без жертв. Судя по воспоминаниям, их было много. Но согласитесь выслать и уничтожить — это не одно и то же. К тому же следует иметь в виду, что приведенные данные о количестве раскулаченных крестьян имеют расчетный характер и находятся в противоречии с документами, согласно которым общая численность высланных в 1930–1931 гг. из мест своего проживания крестьян и получивших статус спецпереселенцев, составляла не 15, а 1,8 млн. чел. (25). 1,8 млн. чел. — тоже огромная цифра, но это почти на порядок меньше, чем у А. И. Солженицына.
Подобный же характер имеют и другие приводимые им цифры о советском терроре. «Это был 1937-38 го. У нас в Советском Союзе бушевала тюремная система. У нас арестовывали миллионы. У нас только расстреливали в год — по миллиону!» (26). И снова уже который раз без всяких ссылок. Может быть, их вообще нет в «Архипелаге»? Нет, ссылки на литературу и источники в нем имеются: например, точно указано, откуда автор извлек сведения об участии заключенных в строительстве такой важной дорожной магистрали как Кемь-Ухтинский тракт (27). Пожалуйста, откройте журнал «Соловецкие острова» за 1930 г. (сдвоенный номер два-три), найдите страницу 57 и можете убедиться в точности приведенных автором сведений, а также установить их происхождение. А утверждение, что когда-то в нашей стране «расстреливали в год — по миллиону!» сделано без всяких ссылок на источники.
Неужели этот факт менее значим, чем участие заключенных в строительстве Кемь-Ухтинского тракта? Конечно, нет. И Александр Исаевич это хорошо понимает. Просто названная им цифра взята, как говорится, с потолка. А имеющиеся в нашем распоряжении и пока никем не опровергнутые официальные данные свидетельствуют, что в 30-50-е годы по политическим обвинениям было расстреляно около 800 тыс. человек (28). Цифра страшная. Но, согласитесь, есть разница: в год — по миллиону или менее миллиона за все годы сталинского террора.
Сколько же было жертв советского террора всего? На этот вопрос Александр Исаевич дает в «Архипелаге» следующий ответ: «…по подсчетам эмигрантского профессора статистики Курганова» общее число погибших с 1917 по 1959 г. составило 66 миллионов человек. Кроме того, опять-таки ссылаясь на профессора Курганова, он определяет военные потери в 44 млн. Итого 110 млн. — такую цену, по его мнению, заплатила наша страна за революцию (29). Цифры впечталяющие. Позднее Александр Исаевич сделал примечание к ним: «Свой или чужой — кто не онемеет?» (30). Полностью согласен.
Демонстрируя далее свою добросоветстность, Александр Исаевич уточняет в «Архипелаге»: «Мы, конечно, не ручаемся за цифры профессора Курганова, но не имеем официальных» (31).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
