А Сигизмунд, как мальчишка, все не мог расстаться с мечом.
Вавила, держа ключ в левой руке, правой начал хлопать Сигизмунда по плечам и показывать: как, мол, вышло–то забавно! Ты, мол, Сигисмундс, врываешься, а тут я тебя мечом — р–раз! А ты газовым ключом — р–раз! Чуть не убили мы друг друга! Вот смеху–то! А если бы убили? Так ведь не убили же! А теперь вот и оружием поменялись.
Брызгая слюной и блестя глазами, Вавила начал хвастать, сколь много подвигов совершит он этим оружием богов. Сигизмунд понимал теперь почти все, потому что Вавила называл имя за именем и всякий раз с грозным видом заносил ключ над головой воображаемой жертвы. Список был велик. Открывал его некий Сегерих — видать, больше всех достал он Вавилу, — а заключал и вовсе уж безвестный одноглазый Ульф–рекилинг.
Ну, кажется, всђ — мир, дружба, жвачка — но где же Лантхильда? Спросить? Поймут ли? Да нет, должны, вроде, понять… Мужики контактные, болтливые. И даже незлобивые, вроде.
Только очень уж шумные.
Но почему не Лантхильда? Почему Вамба с Вавилой? Что за сеть соткала дедова адская машина? Узнать бы, какими законами определяется работа Анахрона… Да только, похоже, этого и сами создатели, мать их ети, не ведали.
Размышления Сигизмунда были прерваны оглушительным хохотом гостей. Вамба — тот просто ржал, а Вавила еще и ножищами топал от восторга.
Блин, и как им объяснить, что сейчас пять часов утра, что вокруг соседи, что слышимость… А соседям что говорить, ежели придут? На этот раз зубной болью не отбрехаться.
Неуемную веселость гостей вызвал викин подарок — кружка с двумя парами сисек. Сигизмунд открыл было рот, желая призвать шумных «родовичей» к порядку, но куда там! Они обрушили на него шквал восторга: хлопали по плечам, по бедрам, себя размашисто хватали за причинное место, радостно скалясь при этом. Мол, здоров ты, мужик! Мол, так держать! Знай наших!
Сигизмунд неожиданно почувствовал себя польщенным.
Затем Вамба, невзирая на то, что все присутствующие были в курсе событий, принялся бурно втолковывать Вавиле — будто слабоумному — какой у нас махта–харья Сигисмундс, оказывается. Ну очень крут! Ну очень свиреп! Чуть что — крушит, рвет, разметывает! Лантхильда — она рассказывала: чуть что не по душе махта–харье Сигисмундсу — всђ: уничтожает бес–по–щад–но! Потому и женщин ему потребно много. Много женщин потребно Сигисмундсу. И не удивляйся тому, Вавила. И не равняй Сигисмундса с собой. Сигисмундсу их куда больше потребно, нежели тебе.
Время от времени Вамба оборачивался к Сигизмунду за поддержкой. Мол, ты скажи ему, что я правильно все трактую.
Сигизмунд, как болванчик, кивал и твердил:
— Йаа… Йаа…
Вавила наивно изумлялся.
Неожиданно в дверь позвонили. Настырно так позвонили, нудно: з–з–з–з! з–з–з–з!
Кого это глубокой ночью несет? Небось, соседку снизу. Разбудили–таки стерву.
Сигизмунд нахмурился. Гости мгновенно насторожились, подобрались, сделались неуловимо опасными.
Вавила нежно погладил газовый ключ — мимоходом, неявно.
— Сидите здесь, — сказал Сигизмунд. — Я разберусь.
И пошел по коридору.
Идти страшно не хотелось. А звонок ввинтился в третий раз.
…Вика была очень бледна. С мучнисто–белого лица глядели безумные потемневшие глаза. Приоткрытые губы слюняво поблескивали помадой. За викиным плечом маячила неунывающая Аська.
— Морж! — заорала она. — Мы к тебе спать пришли! Ты только нас не гони. А эта коза ужралась в хлам, научный работник, тоже мне… Ты нас не гони, а? Слушай, нам кассету дали янкину — представляешь, в продаже появились! Дожили! Мы там слушали–слушали, но Виктория совсем с катушек съехала — то ли от портвейна, то ли от Янки. У тебя есть, где кассету переписать, Морж? А то ведь уедет, дура, в Рек…явик свой… Я ей Янку с собой хочу дать. Пущай родину помнит! — взревела Аська. И вдруг хихикнула. — Мы идем, Морж, представляешь, — а она ко всем вяжется! Эта тушка ведь не соображает ничего, так нализалась. Я и не думала, что она может так нализаться. Из–за нее там не остались. Там нас вписывали, а она — «на воздух, на воздух!» В пампасы!
Вика постояла, широко расставив ноги и слегка покачиваясь. Затем, не снимая куртки и сапог, прошла по коридору, остановилась у двери в гостиную и оттуда отчетливо произнесла:
— Ты, Морж, — говно! Там — люди… А ты — говно… А вот там — там люди…
— И взревела, совсем как пьяный грузчик: — ЛЮДИ там, говорю, ЛЮДИ!!!
Аська вдруг замерла, разглядывая что–то за спиной Сигизмунда.
— Ядрена покатуха! — изумилась она. — Эт–то что еще за олени строкопытые?
Сигизмунд обернулся. За его спиной, как две колонны, грозно высились ночные пришельцы. Вавила небрежно поигрывал тяжеленным ключом.
Вика добралась до «светелки» и, задев плечом косяк, ввалилась в комнату. Слышно было, как с размаху упала на тахту. Спеклась, коза.
Аська освободилась от верхней одежды, открыв стриженую почти под ноль оранжевую голову. Гости рассматривали ее: Вамба — с легким отвращением, Вавила — с неприкрытым восторгом.
— Приветик, — непринужденно обратилась к ним Аська. — А мы с Викторией идем, хорошие–хорошие. Ну, думаю, не дойдем до дома. Завернули сюда во двор
— на всякий случай, глядь — а у Моржа свет горит. Я и говорю: давай–ка, Вика, к Моржу оглобли заворачивать, а то он больно обламывался, что мы его покинуть решили. Ну, мы и поднялись. А вы че, мужики, системные?
Аська бесцеремонно потянулась к Вавиле, потрогала свисавший у того на шее металлический — бронзовый, что ли? — предмет на кожаном ремешке.
— Гля, Морж, феня классная… Пацифик!
Только тут Сигизмунд увидел, что на шее у Вавилы действительно болтается пацифик.
Вавила растерялся. Явно не знал, что делать. Был бы это Сегерих или там ихний Ульф–рекилинг — было бы все понятно: пришиб бы ключом, и весь разговор. А с этой блохой как поступать прикажете? Сигизмунд виновато ухмыльнулся Вавиле.
Сказал:
— Это Аська.
Мол, что с Аськи взять!
— Приветик, — повторила Аська с пьяным кокетством.
Вавила въехал мгновенно и тут же взял инициативу в свои руки. Выдернул у Аськи пацифик. Прихватил ее пальцами за подбородок и насмешливо протянул:
— При–и–иветикс!
— Ну ты, мужик, в натуре! — возмутилась Аська и тут же переключилась на Сигизмунда: — Блин, Морж, а они что, по–нашему не волокут?
— Вот именно, — сказал Сигизмунд. — И держи от них руки подальше.
Но тут Аська заметила у Вавилы газовый ключ и возликовала. Показывая на ключ, заверещала:
— Нравится? Правда, классная штука? А Морж рожу воротил, говнился. Вот видишь, Морж, ему нравится. Это только ты у нас такой олигофрен. Ребята, а откуда вы? Морж, откуда они?
Вамба вдруг ухмыльнулся и, скрутив фиги, сымитировал скудный аськин бюст.
— Бади–тиви, — добавил Вамба непонятно.
Вавила заржал и повторил жест Вамбы дважды.
— Сам дурак, — сказала Аська необидчиво и вдруг зевнула. — Все, Морж, отъезжаю. Разморило в тепле.
Сигизмунд довел ее до «светелки» и сгрузил на Вику со словами «разберетесь…»
А сам отправился на кухню — курить, пить кофе, клевать носом и ждать утра, когда можно будет позвонить Федору Никифоровичу. Гости сидели тут же, с удовольствием дегустировали кофе — Лантхильда, видать, им успела нахвалить
— глухо переговаривались гортанными разбойничьими голосами.
Окно постепенно светлело.
* * *
Восемь утра. Можно звонить Никифоровичу. Порадовать старичка. Работает, мол, адская машина. Принимайте товар. Махнул не глядя!
Голова побаливала, как обычно после бессонной ночи. Потянулся к телефону.
Дверь приоткрылась. На пороге воздвигся, почесывая грудь, Вавила. С любопытством посмотрел, а потом, радостно осклабясь, поведал:
— Озо!
— Йа, озо, — отозвался Сигизмунд. — Чума на вас на всех.
Стараясь не обращать внимания на Вавилу, Сигизмунд набрал номер. Под пристальным взглядом холодных голубых глаз слушал гудки в трубке: раз, второй, третий…
Отозвался женский голос. Не туда попал, что ли? На всякий случай все–таки попросил:
— Будьте добры Федора Никифоровича…
— А кто его спрашивает?
— Морж. Фирма «Морена». Ремонт компьютеров. Он вызывал.
Женский голос торжественно, с расстановкой, даже не без удовольствия проговорил:
— Федор Никифорович скончался.
Мгновенно потеряв самообладание, Сигизмунд вскрикнул:
— Как скончался?!
— От инфаркта. Сегодня ночью.
— С кем я говорю?
— Молодой человек. Его больше нет. Компьютер чинить не нужно…
Она положила трубку.
Вот и все. Последний сталинский сокол улетел. В ясное небо. Сигизмунду стало по–настоящему дурно. Только сейчас он понял, как рассчитывал на Аспида, его предусмотрительность и всемогущество. И вот последняя нитка к деду оборвалась. Теперь действительно надеяться больше не на кого.
