— «Сомбра» и «Центр позитроники» заодно. Служат в этом мире Алому Королю.
— Мы знаем, — она указала на мужчину, который сидел слева от Карвера, на которого была так похожа. — Дядя Эрон прожил до 1992 года. Когда вы с ним познакомились… в 1977?
— Да.
— В 1977 никто бы не поверил, что он сможет прожить так долго.
— Его тоже убили зверолюди?
— Нет, вернулся рак, ничего больше. Он умер в своей постели. Я была с ним до самого конца. Его последние слова: «Передай Роланду, мы сделали все, что могли». Вот я и передаю.
— Спасибо, сэй, — он услышал хрипоту в своем голосе, и ему оставалось лишь надеяться, что Нэнси примет ее за резкость. Многие делали для него все, что могли, не так ли? Очень многие, начиная с Сюзан Дельгадо, так много лет тому назад.
— Вы в порядке? — в ее голосе слышалось искреннее сочувствие.
— Да, все хорошо. А Мозес Карвер? Когда ушел он? Она вскинула брови, потом рассмеялась.
— Что?…
— Посмотрите сами, — не дала ему договорить Нэнси.
И указала на стеклянные двери. Изнутри к ним направлялся, уже миновав сидевшую за столом женщину, которая вроде бы разговаривала сама с собой, иссохший мужчина с курчавыми, торчащими во все стороны волосами и такими же седыми, кустистыми бровями. Его темная кожа казалась светлой в сравнении с кожей женщины, на руку которой он опирался. Высокий, если бы возраст не согнул ему спину, в шесть футов и три дюйма, он, однако, уступал в росте женщине с ее шестью футами и шестью дюймами. Едва ли кто назвал бы ее красоткой, но не стоило не замечать дикарской красоты ее лица. Лица воительницы.
Лица стрелка.
9
Если бы не согнувшаяся спина, Мозес Карвер и Роланд смотрели бы друг другу в глаза. А так Карверу приходилось чуть поднимать голову, что он и делал, по-птичьи наклоняя ее вбок. Просто поднять голову он, похоже, не мог: артрит свел подвижность шейных позвонков к нулю. Глаза у него были карие, но белки стали такими темными, что не представлялось возможным определить, где заканчивались радужки, и в них, за очками с золотой оправой, прыгали веселые чертики. Никуда не делись и крохотные усики, совсем как на фотографии.
— Роланд из Гилеада! — воскликнул он. — Как давно я мечтал о встрече с тобой, сэр! Я уверен, только эта мечта так долго и поддерживала во мне жизнь после ухода Джона и Эрона. Отпусти меня на минуту, Мариан, отпусти! Я должен кое-что сделать!
Мариан Карвер отпустила его и посмотрела на Роланда. Он не услышал ее голос в голове, да и необходимости в этом не было. Все, что она от него хотела, читалось по глазам: «Подхватите его, если он упадет, сэй».
Но мужчина, которого Сюзанна называла папа Моуз, не упал. Он поднес неплотно сжатый, со скрюченными артритом пальцами кулак ко лбу, потом согнул правое колено, перенеся вес своего трясущегося тела на правую ногу.
— Хайл, последний стрелок, Роланд Дискейн из Гилеада, сын Стивена и прямой потомок Артура Эльдского. Я, последний из тех, кто называл себя ка-тетом Розы, приветствую тебя.
Роланд поднес сжатый кулак ко лбу и не просто согнул колено, опустился на него.
— Хайл, папа Моуз, крестный отец Сюзанны, дин ка-тета Розы, я всем сердцем приветствую тебя.
— Благодарю, — ответил старик и рассмеялся, как мальчишка. — Мы хорошо встретились в Доме Розы. На том самом месте, которое кое-кто хотел превратить в Могилу Розы. Ха! Скажи мне, что это не так? Можешь?
— Нет, потому что это была бы ложь.
— Правильно говоришь! — воскликнул старик и вновь заливисто рассмеялся. — Но в своем возрасте я забываю про хорошие манеры, стрелок. Эта красивая высокая женщина, что стоит рядом со мной, для тебя было бы естественным назвать ее моей внучкой, потому что мне стукнуло семьдесят, когда она родилась, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Но правда в том, что иногда самое лучшее приходит в жизни поздно, в том числе и дети. В общем, я произнес столько слов, чтобы сказать тебе, что это моя дочь, Мариан Одетта Карвер, президент «Тет корпорейшн» с тех пор, как я оставил этот пост в девяносто седьмом, в возрасте девяносто восьми лет. И ты думаешь, у некоторых испортится настроение, Роланд, если они узнают, что эта корпорация, которая теперь стоит добрых десять миллиардов долларов, управляется негритянкой? — акцент его усилился, последнюю фразу он произнес, как необразованный негр из южной глубинки.
— Перестань, папа, — голос высокой женщины звучал мягко, но чувствовалось, что возражений она не потерпит.
— Сердечный монитор, который ты носишь, поднимет тревогу, если не перестанешь, а времени у этого человека в обрез.
— Она командует мною, как железной дорогой! — возмущенно воскликнул старик. При этом повернул голову и озорно и добродушно подмигнул Роланду, зная, что его дочь этого не видит.
«Как будто она не в курсе твоих штучек, старик, подумал Роланд, улыбнувшись, несмотря на печаль. — Как будто за многие и многие годы, скажи делах, она не выучила их назубок».
— Мы скоро посовещаемся с вами, Роланд, но сначала я бы хотела кое-что увидеть.
— В этом нет никакой необходимости, — голос старика переполняло возмущение. — В этом нет необходимости, и ты это знаешь! Или я воспитал ослицу?
— Он наверняка прав, — кивнула Мариан, — но осторожность…
— …еще никому не вредила, — закончил за нее стрелок. — Это хорошее правило. Так что ты хочешь увидеть? Чем можно убедить тебя в том, что я — это я, и ты мне поверишь?
— Вашим револьвером, — ответила она.
Роланд вытащил из сумки футболку с «ДНЯМИ ГОРОДА», потом достал завернутую в ремень-патронташ кобуру. Размотал его, вынул из кобуры револьвер с рукояткой из сандалового дерева. Услышал, как Мариан Карвер благоговейно вдохнула, но сделал вид, будто не заметил. Двое охранников в сшитых по фигуре костюмах приблизились, с широко раскрытыми глазами.
— Вы это видите! — вскричал Мозес Карвер. — Ага, все видите! Потом сможете рассказывать внукам, что видели Экскалибур, меч Артура, потому что это одно и то же!
Роланд протянул отцовский револьвер Мариан. Он знал, что ей нет необходимости брать его в руки для подтверждения того, что перед ней стоит Роланд из Гилеада, она проверила это до того, как разрешила привести его в самое сердце «Тет корпорейшн» (где плохой человек мог причинить огромный вред), и поначалу она действительно не решалась взять револьвер. Потом, однако, совладала с нервами, взяла, и глаза ее удивленно раскрылись, когда она почувствовала его вес. Следя за тем, чтобы не прикоснуться к спусковому крючку, поднесла ствол к глазам, провела пальцем по выгравированному завитку около мушки:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
