будто она сказала правду?
Немного помедлив, адвокат ответил:
— Да.
— Почему?
— Почему? — озадаченно повторил Энтуисл.
— Да, почему? Потому что где-то глубоко в вашем подсознании кроются сомнения в причине смерти Ричарда?
Адвокат покачал головой:
— Нет-нет, ни в малейшей степени.
— Значит, из-за самой Коры. Вы хорошо ее знали?
— Я не видел ее… да, более двадцати лет.
— Вы бы узнали ее, встретив на улице?
Мистер Энтуисл задумался.
— Я бы мог пройти мимо, не узнав ее. Кора была худенькой девушкой, которая превратилась в толстую, не слишком опрятную пожилую женщину. Но думаю, что, заговорив с ней, я бы сразу же ее узнал. Кора носила такую же челку, из-под которой смотрела на собеседника, точно испуганное животное; у нее осталась привычка склонять голову набок перед тем, как выпалить что-нибудь шокирующее. Понимаете, она сохранила индивидуальность.
— Фактически она была той же Корой, которую вы знали много лет назад. И по-прежнему «выпаливала нечто шокирующее». А те шокирующие вещи, которые она говорила в прошлом, обычно… соответствовали действительности?
— В том-то и была вся беда с Корой. Она говорила правду, о которой лучше было бы умолчать.
— И эта черта осталась неизменной. Ричарда Эбернети убили — и Кора тут же об этом упомянула.
Мистер Энтуисл вздрогнул:
— Вы думаете, что его убили?
— Нет-нет, друг мой, мы не можем так быстро делать выводы. Пока нам известно, что так думала Кора. Для нее это было скорее фактом, нежели предположением. Следовательно, у нее должна была иметься причина для подобного мнения. Судя по тому, что вы о ней знаете, это не было всего лишь озорной выходкой. Теперь скажите, когда Кора произнесла эту фразу, тотчас же последовал хор протестов?
— Совершенно верно.
— После чего она смутилась и сдала позиции, сказав, насколько вы помните, нечто вроде: «Но я поняла по его словам…»
Адвокат кивнул:
— Не могу ручаться за точность, но она сказала нечто подобное.
— Тогда все успокоились и заговорили о чем-то еще. А вы не припоминаете какое-нибудь необычное выражение на чьем-либо лице?
— Нет.
— На следующий день Кору убили, и вы задаете себе вопрос, не является ли это причиной и следствием?
— Полагаю, все это кажется вам фантастичным?
— Вовсе нет, — ответил Пуаро. — Если первоначальное предположение верно, все выглядит вполне логичным. Убийство Ричарда Эбернети прошло абсолютно гладко — и вдруг выясняется, что кто-то знает правду! Ясно, что эту персону следует как можно скорее заставить замолчать.
— Значит, вы все-таки думаете, что это было убийство?
— Я думаю точно так же, как и вы, mon cher,[1399] — серьезно отозвался Пуаро, — что тут есть повод для расследования. Вы предприняли какие-нибудь шаги? Говорили об этом с полицией?
— Нет, — покачал головой мистер Энтуисл. — Мне это не казалось целесообразным. Я ведь представляю семейство. Если Ричарда Эбернети убили, то это могли проделать, очевидно, только одним способом.
— При помощи яда?
— Вот именно. А тело было кремировано, так что никаких доказательств не осталось. Но я решил, что мне самому следует во всем убедиться. Вот почему, Пуаро, я обратился к вам.
— Кто находился в доме во время смерти Ричарда?
— Старый дворецкий, который прослужил у него много лет, кухарка и горничная. Выглядит так, будто это должен быть один из них…
— Не вводите меня в заблуждение. Кора знает, что Ричарда Эбернети убили, но соглашается замять дело. Значит, убийцей должен быть один из членов семьи, кого сама жертва предпочла бы не обвинять в открытую. В противном случае Кора, любившая своего брата, не позволила бы убийце выйти сухим из воды. Вы согласны со мной?
— Я рассуждал точно так же, — признался мистер Энтуисл. — Хотя как мог кто-то из членов семьи…
Пуаро прервал его:
— Там, где замешан яд, все может быть. Очевидно, это был какой-то наркотик, если Ричард умер во сне и его смерть не вызвала подозрений. Возможно, он уже принимал какие-то наркотические средства, прописанные врачом.
— В любом случае способ едва ли имеет значение, — сказал мистер Энтуисл. — Мы никогда не сможем ничего доказать.
— В случае с Ричардом Эбернети — да. А вот Кора Ланскене — другое дело. Когда мы узнаем, кто убийца, доказательства будет не так сложно добыть. — Пуаро бросил на адвоката резкий взгляд. — Возможно, вы уже что-то предприняли в этом отношении?
— Очень мало. Думаю, моей целью было в основном исключение. Для меня невыносимо думать, что в семье Эбернети есть убийца. Я по-прежнему не могу в это поверить. Мне казалось, что с помощью внешне безобидных вопросов я смогу очистить от подозрений некоторых членов семьи, а может, даже их всех. В последнем случае стало бы ясно, что Кора ошиблась в своем предположении, а ее смерть — дело рук обычного грабителя. В конце концов, задача была не такая уж сложная. Я должен был выяснить, что делали члены семьи Эбернети во время убийства Коры Ланскене.
— Eh bien,[1400] — кивнул Пуаро. — И что же они делали?
— Джордж Кроссфилд был на бегах в Херст-парке. Розамунд Шейн ходила по магазинам в Лондоне. Ее муж — приходится включать и мужей…
— Разумеется.
— Ее муж вел переговоры насчет постановки пьесы. Сьюзен и Грегори Бэнкс весь день были дома. Тимоти Эбернети — инвалид — находился в своем доме в Йоркшире, а его жена сидела за рулем своей машины, возвращаясь из «Эндерби».
Эркюль Пуаро понимающе кивнул:
— Так говорят они сами. И все это правда?
— Не знаю, Пуаро. Некоторые заявления можно подтвердить или опровергнуть, но это трудно сделать незаметно. Практически подобные действия были бы равносильны обвинению. Я просто сообщу вам собственные выводы. Джордж мог быть на бегах в Херст-парке, но я не думаю, что он там находился. Он опрометчиво похвастался, что поставил на пару фаворитов. Я знаю по опыту, что многие нарушители закона губят себя болтовней. Я спросил у Джорджа клички лошадей, и он без колебаний назвал их. Но я узнал, что, хотя в тот день действительно многие ставили на обеих лошадей, выиграла только одна, а другая оказалась в числе безнадежных аутсайдеров.
— Интересно. А этот Джордж испытывал настоятельную нужду в деньгах во время смерти его дяди?
— У меня создалось впечатление, что да. Хотя я не имею доказательств, но сильно подозреваю, что он спекулировал деньгами своих клиентов и мог опасаться судебного преследования. Конечно, это всего лишь предположение, но у меня есть опыт в таких делах. Должен с сожалением признать, что нечистоплотные юристы — явление не такое уж редкое. Могу только сказать, что лично я не доверил бы свои деньги Джорджу, и подозреваю,
