— Мне пора возвращаться, — сказала Илэйн. — Найнив настояла, чтобы та из нас, которая не отправилась в Тел'аран'риод, бодрствовала. А у нее голова просто раскалывается — ей надо бы выпить какого-нибудь из своих настоев и лечь. Не понимаю, почему она так настаивала… Допустим, одна из нас не спит, ведь помочь она ничем не сумеет! А знаем мы обе достаточно, чтобы на рожон не лезть. — Зеленое платье Илэйн на миг превратилось в белую куртку и мешковатые желтые шаровары Бергитте, потом вновь обрело прежний вид. — Она сказала, чтобы я тебе не говорила, но ей кажется, будто Могидин пытается найти нас. Ее и меня.
Напрашивающегося вопроса Эгвейн задавать не стала. Не приходится сомневаться: это как-то связано с тем, что подругам сказала Бергитте. Почему Илэйн так упорствует, стремясь сохранить этот секрет? Потому что обещала. Илэйн никогда в жизни не нарушит данного ею обещания.
— Передай ей, пусть поостережется. — Маловероятно, чтобы Найнив сидела сложа руки, подозревая, что за ней охотится одна из Отрекшихся. Несомненно, она вспомнит, как однажды уже одолела эту женщину, а храбрости у Найнив всегда было больше, чем здравого смысла. — К Отрекшимся нельзя относиться беспечно. Как, кстати, и к Шончан, пусть они даже считаются дрессировщиками зверей. Так ей и скажи.
— Думаю, если я попрошу тебя быть осторожной, ты тоже не послушаешься.
Эгвейн удивленно взглянула на подругу:
— Я всегда осторожна. Тебе это известно.
— Ну конечно. — Последнее, что увидела Эгвейн, когда Илэйн медленно растаяла в воздухе, была очень довольная улыбка.
Сама Эгвейн уходить не торопилась. Если Найнив не вспомнит, где назначен сбор Голубых, то, может, Эгвейн сама все выяснит. Идея была не нова — со времени последней встречи с Найнив она уже не раз совершала вылазки в Башню. Эгвейн превратила свое лицо в лицо Энайлы, обзавелась огненно-рыжими волосами до плеч, на ней оказалось платье Принятой с цветными полосами по подолу. Потом девушка представила себе вычурно обставленный кабинет Элайды.
Кабинет был таким же, каким она видела его в прежние посещения, только с каждым разом все меньше становилось украшенных резьбой в виде виноградных лоз табуретов, широкой дугой выстроившихся перед обширным письменным столом. Над камином висели те же картины. Эгвейн направилась прямиком к столу, отодвинула в сторону троноподобный стул с выложенным драгоценной костью Пламенем Тар Валона, потянулась к лакированной шкатулке для бумаг. Приподняв крышку, украшенную бьющимися в облаках соколами, девушка как могла быстро принялась просматривать пергаменты. И все равно некоторые исчезали, не успевала она и до середины дочитать, другие изменялись на глазах. И заранее сказать, какой документ важен, а какой пустяк, было невозможно.
Большая часть бумаг казалась донесениями о неудачах. По-прежнему неизвестно, куда увел свое войско лорд Башир, — об этом сообщалось с оттенком беспокойства и огорчения. Это имя затронуло какие-то струны в глубинах памяти Эгвейн, но, не имея времени на раздумья, она решительно отодвинула пергамент в сторону и взялась за следующий лист. Раболепный доклад, преисполненный панических настроений, извещал: нет никаких сведений о местонахождении Ранда. Хорошая новость, ради нее одной стоило отправиться на разведку в Башню. Последние вести из Танчико поступили больше месяца назад, а тамошние глаза и уши всех Айя, так же как и во всем Тарабоне, продолжают молчать; доносительница во всем винила царящую в стране анархию. Слухи о том, что кто-то захватил Танчико, подтвердить не представлялось возможным, но в докладе выражалось предположение, что без Ранда дело не обошлось. Еще лучше — пусть Элайда ищет его не там, где он есть, а в тысячах лиг. Смятенное сообщение гласило, что Красная сестра в Кэймлине утверждает, будто видела Моргейз на приеме, хотя агенты различных Айя доносят из Кэймлина, что она целые дни проводит затворницей. Стычки в Пограничных Землях, вероятно, мелкие восстания в Шайнаре и Арафеле; пергамент пропал из рук Эгвейн раньше, чем она успела узнать о причинах подобного состояния дел. Пейдрон Найол созывает Белоплащников в Амадицию, возможно, с целью двинуться против Алтары. Хорошо, что Илэйн с Найнив самое позднее через три дня уберутся оттуда.
Следующий пергамент касался Илэйн и Найнив. Вначале автор донесения настойчиво советовала не наказывать упустившую их агентку — Элайда вычеркнула эти строки уверенным росчерком и написала на полях: «Наказать в назидание!» Затем, когда последовало подробное описание мер, направленных на поиски этой пары в Амадиции, одиночный лист превратился в целую пачку, еле помещавшуюся в руках, оказавшуюся, похоже, сметами на работу каменщиков и строителей для возведения во владениях Башни личной резиденции Амерлин. Судя по числу страниц, скромный домик больше походил на дворец.
Эгвейн выпустила страницы, и они исчезли, не успев разлететься по столешнице. Лакированная шкатулка вновь была закрыта. Девушка знала: тут можно всю жизнь провести, роясь в документах, — в ларце их всякий раз лежало все больше, и они всегда оказывались разными. Чем недолговечнее было нечто в мире яви — письмо, обрывок полотна, чаша, которую то и дело переставляли с места на место, — тем менее устойчиво оказывалось его отражение в Тел'аран'риоде. Да и нельзя задерживаться здесь: когда спишь и находишься в Мире Снов, ни тело, ни разум не отдыхают, как в обычном, ничем не тревожимом сне.
Поспешно выйдя в приемную, Эгвейн подошла к письменному столу Хранительницы Летописей и потянулась было к аккуратной горке свитков и к стопке пергаментов, некоторые из которых оказались снабжены печатями, как комната вдруг будто замерцала. Не успела девушка даже задуматься, что все это означает, как дверь открылась и через порог шагнул улыбающийся Галад. Камзол из голубой парчи обтягивал широкие плечи, штаны в обтяжку подчеркивали форму мускулистых ног.
Эгвейн глубоко вздохнула — внутри у нее все задрожало. Нет, нечестно, чтобы мужчина был так хорош собой.
Галад подошел ближе, его темные глаза сверкали, он провел кончиками пальцев по щеке девушки.
— Не хочешь ли погулять со мной в Водном садике? — негромко спросил он.
— Если вам ласкаться да обниматься вздумалось, — раздался бодрый женский голос, — могли бы и другое место найти.
Эгвейн, точно ужаленная, повернулась и вытаращила глаза на сидящую за столом Лиане — с палантином Хранительницы Летописей на плечах и доброй улыбкой на меднокожем лице. Дверь в кабинет Амерлин была распахнута, внутри, возле простого, без вычурных украшений, отполированного до блеска письменного стола стояла Суан. Она читала длинный пергамент, на плечах ее красовалась полосатая накидка — знак высокого положения. Безумие!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
