— Господа! — сказал проводник, просовывая голову в приоткрытую дверь. — Лондон, господа! Вокзал Виктория. Мы прибыли.
Действительно, поезд уже стоял, за окном сновали люди, носильщики везли на тележках огромные чемоданы, кто-то кого-то звал, продавец вечерних газет громко выкрикивал заголовки — мы приехали и даже не заметили этого. Пришлось покинуть вагон, влиться в людскую реку, текущую к выходу. Мы молча вышли на привокзальную площадь, где я надеялся поймать такси и пригласить Каррингтона к себе.
Какова была моя радость (вы не представляете, как улучшают настроение такие мелкие непредсказанные детали)., когда, едва мы покинули здание вокзала, я услышал свое имя, выкрикиваемое громким голосом, и увидел спешившего к нам Найджела.
— Сэр Артур! — взывал дворецкий. — Прошу вас, сэр! Машина там, у тротуара!
Мой седан действительно стоял у противоположной стороны улицы.
— Миссис Дойл, — продолжал Найджел, — телефонировала в госпиталь, и доктор Берринсон сказал, что вы с господином Каррингтоном выехали поездом в восемнадцать сорок три, вот госпожа и велела мне ждать здесь…
— Спасибо, Найджел! — прервал я дворецкого и обратился к Каррингтону с предложением выпить рюмку “Камю”, а то и поужинать (наверняка у Джин есть что предложить запоздалому гостю) у меня дома.
— О… — смутился Каррингтон. — Я не хотел бы… То есть я хотел бы закончить наш разговор, но не хотел бы…
— Хотите вы того или нет, — твердо заявил я, — но машина подана, приглашение сделано, и вам придется его принять, если вы не хотите обидеть не только меня, но и мою жену, наверняка ожидающую, что приедем мы вдвоем. От нас вы сможете позвонить домой и предупредить свою дочь о том, что задержитесь на час–другой. Найджел вас потом отвезет.
Не желая выслушивать возражений, я раскрыл перед Каррингтоном дверцу машины.
После того как мы — при участии примкнувшего к нам Адриана — расправились с куриными ножками в соусе (Джин нас, конечно, встретила, но участвовать в трапезе отказалась, сославшись на то, что ничего не ест после шести вечера), я провел Каррингтона в кабинет и здесь, закурив наконец и Разлив по рюмкам обещанный коньяк, усадил гостя в кресло, сел за свой стол, а сын, не пожелавший упускать ни слова из нашего разговора, примостился на маленькой скамеечке У камина — это было любимое его место в моем кабинете, он еще в детстве мог часами сидеть здесь неподвижно, глядя, как я работал и как вылетали из камина яркие искры.
— Мы ведь с вами христиане, дорогой Каррингтон, — сказал я, разлив по рюмкам коньяк.
Найджел принес на подносе блюдечко с лимонными дольками и моим любимым горьким шоколадом, я с удовольствием откусил кусочек, Каррингтон последовал моему примеру, Адриан предпочел сигарету.
— Мы христиане, — повторил я, — и верим в то, что смерть существует лишь для тела, а душа переходит в иной, приближенный к Создателю мир. Но каков тот мир, о котором так много говорят церковные адепты? Из многочисленных контактов с душами во время спиритических сеансов я вынес четкое ощущение, что в потустороннем мире души сохраняют не только свой земной характер, но и — в определенном смысле — земную оболочку. Они даже одеваются так, как одевались при земной жизни, сохраняют свои земные привычки, да и вообще у меня создалось впечатление, что мир усопших почти ничем не отличается от нашего — однажды вызванная медиумом душа рассказала, как они с приятелем ездили на пикник, как нежились на солнце > совсем так же, как мы делаем это здесь, выезжая на природу после долгой и холодной лондонской зимы.
У меня нет ни малейших сомнений в существовании загробного мира, — продолжал я, — как нет сомнений и в том, что души, в нем живущие, могут являться по зову медиума и отвечать на задаваемые им вопросы. Но много лет занимаясь этой проблемой, убеждая — и убедив, смею надеяться! — множество людей в том, что спиритизм ближе к науке, чем иные, казалось бы, сугубо научные направления, я сам долгое время находился в плену иллюзии. Мироздание, созданное Творцом, устроено гораздо сложнее, чем это представляется самым мудрым философам. Церковные же догматы и вовсе сводят устройство мироздания к простым механистическим представлениям: наш мир и мир загробный, состоящий из Чистилища, Ада и Рая. Мироздание для нищих духом. Впрочем, я не собираюсь ни разоблачать догматы церкви, к которым не испытываю почтения, ни критиковать представления моих друзей-спиритуалистов, видящих лишь то, что представляется поверхностному взгляду.
Давайте, друзья, — продолжал я, — объединим науку с тем знанием, что дает нам спиритуализм, в том числе в том его виде, какой нам представился из рассказов Нордхилла. Какая картина возникнет перед нашими глазами? Иерархия материальных миров, связанных друг с другом духовными энергиями. Наш мир — лишь один из множества, он представляется нам единственным потому лишь, что мы в нем живем.
— Но, отец, — не выдержал Адриан, — ведь являются в наш мир именно духи! Не живые люди во плоти, а нематериальные субстанции!
— Конечно, — согласился я. — Связь между мирами осуществляют духовные сущности людей. Разве я отрицаю существование высших сил? Разве я отрицаю существование вечной души человека, стремящейся все выше и выше — к осознанию Божественной сути? Все это так, но, уйдя из нашего мира со смертью материального тела, душа вселяется в наше же тело в другом мире, может, более совершенном в определенном смысле, а может, и нет. Может, душа при этом опускается в мир менее совершенный, отстающий от нашего во времени? Или поднимается в мир более совершенный, мир будущего, приближенный к Вечности, о которой мы знаем только то, что в ней обитает Творец? Наша душа проживает в нашем же, но все-таки ином теле свою другую жизнь, а затем переходит в иной, более высокий или более низкий мир, и так происходит много раз…
— Ну, — неуверенно произнес Каррингтон, более внимательно, чем Адриан, следивший за моими рассуждениями и потому прежде моего сына ухвативший суть, — если так, то Душа может и вернуться — сначала она поднималась в иерархии миров, потом — мало ли по каким причинам — стала опускаться…
— Конечно! — воскликнул я, — Душа может вернуться и вновь вселиться в тело в нашем мире, и разве не это индуистская философия называет реинкарнацией?
— Хм… — сказал Каррингтон и покачал головой, но я не позволил ему предаться ненужным сейчас рассуждениям о множестве материальных миров, соединенных друг с другом духовными энергиями. Нам нужно было раскрыть преступление, совершенное конкретным человеком, проблема заключалась лишь в том, что убийца — и следователь! — существовали не вместе в одном мире, а раздельно — в двух или даже трех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
