У тебя мало Денег? Ты только взгляни, сколько существует великолепных способов раздобыть эти самые благословенные Деньги! Сколько потрясающих лотерей, разных шоу, в которых именно ты непременно станешь обладателем заветной кучи Денег!
Не повезло? Не огорчайся! Купи, купи, купи банку пива или упаковку жевательной резинки, и под крышкой или под обёрткой ты обязательно отыщешь предназначенный только тебе приз: роскошный автомобиль или, на худой конец, электрическую зубную щётку с дистанционным управлением.
Тебе грустно? Посмейся от души (смех за кадром подскажет тебе, когда можно и нужно смеяться) над пошлой шуткой, которую шуткой может назвать только законченный кретин, или послушай написанную для дебилов бессмысленную песенку. Стань таким кретином и тогда (и только тогда!) ты поймёшь, насколько же ты всё-таки счастлив!
Обитатели Города считали, что они свободны, и очень многие из них думали так вполне искренне. Ведь в Городе нет царя или князя, и в Стране нет короля, а есть избираемый Правитель, власть которого ограничена Сводом Законов и коллегиальным управляющим органом, имеющим право поправлять и даже отменять ошибочные решения Правителя. И Правителем Страны может быть избран любой — несомненно, самый-самый достойный! И любой из обитателей Города свободен: он может, когда ему вздумается (ну или почти) при помощи летающей, плавающей или ездящей Машины перебраться в другой Город или даже в другую Страну этого Мира и точно так же жить там в своё удовольствие.
Правда, для всего этого нужны Деньги. А что же вы хотите? Это только в сказках чудеса творятся при помощи волшебной палочки, а у нас надо зарабатывать Деньги на все эти чудеса! Но работать тебя из-под палки никто не заставляет, не хочешь — лежи на диване (если, конечно, у тебя есть Деньги, чтобы заплатить за этот диван и за комнату, где он стоит). Свободным от Денег быть нельзя, наоборот, именно Деньги и приносят тебе Истинную Свободу: глубокая вера в этот постулат стала Религией для Существ, населявших Город.
У Города были Враги: прежде всего те, которые не принимали принятый в Городе образ жизни и не разделяли уверенности в Абсолютном Совершенстве этого самого образа жизни. Враги эти существовали и вне, и внутри Города, но Город был достаточно богат, чтобы купить Оружие и Солдат для своей защиты и для сокрушения Врагов — где бы, в каком уголке Мира они не прятались, скаля зубы и истекая ядовитой слюной на сытое благополучие Города. Более того, Враги — само существование Врагов — нужны были Городу: всегда можно было списать на них любые проблемы, возникающие время от времени даже в совершенном организме Города. Наличие Врага сплачивало населяющих Город Существ; они понимали, что от зарящихся на богатства Города Врагов нужно и дОлжно обороняться — любыми способами — и не жалеть для этого Денег.
Город служил обиталищем Богу — самому могущественному из всех Богов, когда-либо удостаивавших своим вниманием Мир, в котором существовал Город. Бог был вездесущ и всепроникающ, и имел множество воплощённых ипостасей — от денежных купюр и кредитных карточек до золотых слитков в запертых на непробиваемые двери хранилищах банков и ценных бумаг-акций всесильных корпораций. Бог требовал жертв, и ещё он требовал почитания и поклонения — без этого Бог просто не мог жить. Бог питался ментальной энергией Существ, рос и распухал, и становился всё более могущественным. И Бог знал — придёт время, когда не один этот Город, и даже не одна Страна, но весь этот Мир окажется под его безраздельной и вечной Властью. И тогда…
В Городе жили — среди прочих Существ — Особые Существа, полагавшие себя Хозяевами всего, однако на самом деле они были всего лишь Жрецами, а по сути — Рабами Бога. У Особых было много Денег и много Власти, но они не могли ни на секунду расслабиться и перестать прислушиваться к речениям Бога — иначе они тут же перестали бы быть Особыми и скатились бы ниже. Не так уж и на много ступеней ниже, но для вкусивших Власти такое было подобно смерти; и поэтому они старались, очень старались, непрерывно делая Деньги, ещё и ещё Деньги, как можно больше Денег. И были среди Особых облечённые доверием Бога Могущественные, призванные исполнять Его Предначертания.
Могущественные следили за Городом и готовы были вмешаться, если что-то выйдет за пределы Программы. Программа родилась во мраке древности, и уже нельзя было сказать точно, как именно она появилось, и кто же был её автором: Боги или сами люди. Или и те, и другие — вместе…
Однако — к великому счастью — Могущественные не были Всемогущими, а значит, ещё оставалась Надежда-на-Лучшее …».
Уильям медленно закрыл книгу и внезапно ощутил ледяную струйку страха, скользнувшую по его позвоночнику холодной иглой. «Ведь это же… Это же мы — наша жизнь и наш город! Какая там к чёрту фантастика!».
И эта внезапная мысль, блеснувшая ослепляюще-ярко, вдруг показалась Биллу смертельно опасной, как будто он коснулся чего-то запретного, того, что ему знать совсем не положено.
Он торопливо перевернул книгу и посмотрел на её обложку. «Город». Год издания: 1983. Автор: Айноу Олл. Это имя ничего ему не говорило, да и на имя оно не очень-то походило. Литературный псевдоним, наверное. Странный псевдоним, очень странный…[64] Литературный критик Уильям Донован такого псевдонима никогда раньше не слышал — уж в чём-чём, а в своей-то памяти профессионала-литератора Донован был уверен на все сто. Он знал не только всех известных авторов и издателей, но даже творцов комиксов и разного рода макулатуры, щедро высыпаемой на прилавки для удовлетворения любых — даже самих диких — запросов массового читателя.
Немного подумав, Уильям сел за рабочий стол, включил компьютер и зашёл в Интернет. Он бродил в Сети битых два часа, перебирая различные поисковые системы и сайты, пока, наконец, не натолкнулся на скудную информацию об этом типе — кем бы тот ни был на самом деле.
Фредерик Чарльз Ньюмен. Малоизвестный автор-фантаст начала восьмидесятых годов прошлого столетия. Бесследно исчез вскоре после выхода в свет своей антиутопии «Город», изданной под псевдонимом А. Олл. Текст произведения: нет данных.
…Холодная иголка, покалывавшая позвонки, превратилась в когтистую лапу из льда, беспощадно рвущую спину. Господи, Боже мой…
Донован вскочил, веером рассыпав по полу аккуратно сложенные на столе бумаги, — даже не обратив на это вопиющее для прирождённого любителя порядка обстоятельство никакого внимания, — и кинулся на улицу, не выключив компьютер и даже не захлопнув дверь своей квартиры. Книгу Билл так и не выпустил из рук, наоборот, он сжал томик так сильно, что побелели костяшки пальцев.
В голове у критика царил полный сумбур, сквозь который судорожно пробивалась мысль: «Надо добежать до букинистического магазина, где я три часа назад сделал эту покупку, — это тут, рядом, — и узнать, как она у них оказалось…». Донован не отдавал себе отчёта в том, а зачем ему это, собственно говоря, понадобилось — он просто убегал от всё нарастающего внутри него тёмного ужаса перед чем-то таким, первобытного ужаса, мало-помалу затапливающего его целиком, от макушки до пят.
Уильям опоздал. Когда он миновал два квартала и завернул за угол, то первое, что бросилось ему в глаза — это огромный столб дыма, перемешанный с языками пламени, яро рвущийся вверх над развороченным зданием книжного супермаркета. Тротуар и мостовая были усыпаны крошевом мелкобитого стекла, толпились люди, оттесняемые цепью полицейских, истошно выли сирены санитарных и пожарных машин, суетились слетевшиеся на запах жареного (в прямом смысле слова) журналисты — в общем, типичная картина того обычного бедлама, который неизбежно сопровождает любое мало-мальски значимое событие в большом городе.
Донован повернулся, поневоле цепляя краем уха обрывки бестолковых фраз: «Людей выбрасывало со второго этажа… Замыкание проводки… Взрыв бытового газа… Да нет, говорю же вам, это террористы!.. Какой ужас!», и медленно побрёл обратно, ощущая сквозь пелену окончательно овладевшего им страха сосущую и звенящую пустоту — предвестницу небытия. Страх — такой нелепый при ярком солнечном свете страх — давил и прижимал его к земле, но он переставлял ноги автоматически, потому что стоять было бы ещё хуже.
Биллу стало немного легче, когда он добрёл до подъезда своего дома, но когда он шагнул с залитой летним солнцем улицы в прохладу и полумрак, его швырнуло и буквально припечатало к шершавой бетонной стене.
На второй снизу ступеньке ведущей наверх лестницы стояла Чёрная Тень. Не человек в чёрном, а именно тень, лишь отдалённо повторяющая своим силуэтом контуры человеческого тела. И Билл был более чем уверен, что Тень явилась по его, Уильяма Донована, душу; и что загляни сейчас в подъезд какой-нибудь случайный прохожий, он не увидит на ступенях ровным счётом ничего.
