Бэркхардт стоял не двигаясь, как бы ожидая какого-то чувства, которое должно было прийти к нему. Наконец он сказал:
– Ты когда-нибудь встречал человека, дружившего со своим могильщиком?
Палмер покачал головой:
– Я хирург, делающий вам пластическую операцию, а не могильщик.
Старик тихо рассмеялся каким-то бесплотным смехом, вроде легкого шуршания.
– Классная операция, Вуди.
Зазвонил личный телефон Палмера. Он подошел к столу и снял трубку.
– Спасибо, Пит.– И повесил трубку. Он посмотрел на Бэркхардта.– Курс акций Джет-Тех упал до 29. Самый низкий за последние двенадцать лет.
Губы Бэркхардта вяло задвигались. Казалось, он не мог решить, как ему реагировать. Наконец он сказал:
– Поздравляю.
– У вас есть их акции, Лэйн?
– Нет.
– Вас не соблазнит купить немного по дешевке?
– Нет.
– Это хорошо. Мы не можем допустить, чтобы они поймали представителя ЮБТК за покупкой акций Джет-Тех.
Бэркхардт кивнул и пошел к двери, как-то тяжело и вяло ступая, как будто за последние тридцать минут он прибавил килограммов пятнадцать. У двери он остановился.– Будут какиенибудь еще инструкции?
– Попытайтесь изменить настроение.
– Недостаточно счастлив, ты считаешь?
– Послушайте,– сказал Палмер,– я вас знаю. Вы никогда никому не передавали полномочий, потому что, кроме себя, никому не доверяете. Только так вы были счастливы. Учитесь же быть счастливым по-другому. Это очень просто.
– Слишком стар переучиваться.
– Не хитрите, Лэйн.
Какой-то момент губы Бэркхардта двигались беззвучно.
– Смешно, насколько я мог ошибиться. Я думал, что знаю тебя вдоль и поперек. Я видел в тебе всего лишь сына своего отца.– Бэркхардт недоуменно сощурил глаза.– Чей ты сын, в конце концов?
– Свой собственный,– ответил Палмер так тихо, что казалось, он обращается к самому себе.
– Чей?
Палмер кашлянул.
– Свой собственный,– более отчетливо произнес он.
Бэркхардт некоторое время стоял у двери, как бы переваривая ответ Палмера. Потом открыл дверь.
– Надеюсь, тебе нравится быть самим собой,– сказал он.– Мне обычно нравилось.
Глава шестьдесят седьмая
Палмер проснулся в 6.30, выключил будильник и побрел в кабинет. Опустившись в кресло около письменного стола, он начал изучать листок бумаги, на котором записывал события прошедшего дня.
Собрание акционеров должно было начаться сегодня в десять и закончиться к полудню. Если все пойдет хорошо, его изберут директором, проводя в жизнь решение, принятое несколько месяцев назад. Но у него не было никакой уверенности, что все пойдет хорошо.
В течение последних нескольких дней он не слышал ни единого звука от сподвижников Лумиса, зажатых между своими собственными раскольническими акционерами и расследованием, проводимым сенатской комиссией. Есть шансы, сонно размышлял он, еще раз просматривая записи, что сегодняшнее собрание пройдет гладко. Но он был настолько близок к победе, что его не удовлетворяла случайность. Несомненно, можно было найти путь превращения случайности в определенность. Очень долго он сидел и думал, пока его семья понемногу просыпалась и начинала день. В восемь часов телефонный звонок оторвал его от завтрака.
– Я только что потратил еще пять тысяч,– сообщил ему Мак Бернс. Палмер прожевал и проглотил кусок тоста.– На Фогела?
– Послал его в Европу на два месяца. Достаточный срок?
– Я думал, что в Олбани все прошло гладко.
– Как шелк. Но разве ты не чувствуешь себя гораздо счастливее, зная, что в данный момент Фогел сидит в самолете «Пан. Ам.» [Американская авиакомпания].
– М-м.– Палмер вытер с губ крошки.– Есть какие-нибудь известия от Банковского комитета?
– К полудню я буду знать.
– Как это выглядит?
– Похоже, они боятся этого билля об отделениях и хотят выбросить его на свалку.
– Чудесно. Поговорим позже, Мак.
Палмер вернулся к столу и услышал, как Эдис говорит Джерри:
– …совершенно не твое дело.
– Почему не мое? – поинтересовалась девочка.
Палмер посмотрел в серые глаза дочери, когда она на мгновение подняла их, чтобы взглянуть на него. Но потом она снова уставилась в тарелку с омлетом.
– Что не ее дело? – спросил он.
Эдис предостерегающе взглянула на него:
– Твое дело.
– Гм?
– Я просто поинтересовалась вслух,– объяснила Джерри,– почему мистер Бернс звонит тебе в такое странное время, и мама сказала…
– Мама права,– прервал ее Палмер.– Мое дело – это не твое дело.– Он намазал еще один кусочек тоста.– И с другой стороны, твое дело – это мое дело. Разве не справедливо?
– Еще как,– сердито буркнул Вуди. Видно, в нем еще жило воспоминание о каком-то прошлом вмешательстве в его личные дела.
Снова зазвонил телефон. Они спокойно сидели и ждали, когда миссис Кейдж ответит. После четвертого звонка она подошла к телефону.
– Опять вас, мистер Палмер.
– Вуди.– Обычно жесткий, сильный голос Бэркхардта на этот раз звучал до странности осторожно. Но Палмер не мог определить, спросонок ли это или было тут что-то еще.– Я должен увидеть тебя до собрания.
– Почему бы не встретиться в вашем кабинете в 9.30? – предложил Палмер.
– Не годится. Туда могут прийти кое-какие директора поболтать со мной. Как насчет девяти в твоем кабинете? После я отвезу тебя в деловой квартал на собрание. По дороге мы поговорим.
Палмер подумал над этим предложением и решил, что не хочет, чтобы кто-нибудь из директоров увидел его все еще в таких близких отношениях с Бэркхардтом.
– Не получится,– наконец ответил он.– Я не буду там. Мне надо кое-что закончить,– соврал он,– а потом я поеду прямо на собрание.
– Тогда, черт возьми, давай поговорим сейчас,– предложил Бэркхардт.
– Сейчас я завтракаю. Могу я позвонить вам попозже?
– Через 15 минут я уезжаю.
Бэркхардт молчал очень долго, должно быть сообразив, что сам себя посадил в мышеловку.
– Ну ладно,– сказал он наконец и повесил трубку.
Палмер возвратился к столу и услышал, как жалуется Вуди.
– …считают, что ты обязан ходить на каждый танцевальный вечер, но почему? Достаточно и того, что каждую неделю урок танцев. Почему я должен тратить деньги на какую-нибудь паршивую девчонку только ради того, чтобы меня не считали зубрилой?
Палмер попытался подвести жалобу Вуди под какую-нибудь известную ему категорию. С Вуди это было не очень трудно.
– С мая ты будешь получать больше карманных денег,– сказал он.– Думаю, твоя репутация в школе не слишком пострадает, если ты немного подождешь.
– Это ты так думаешь.– Вуди угрюмо тыкал вилкой в омлет.– Я не возражал бы получить аванс в счет будущей прибавки. Понимаешь…
– Если ты сейчас получишь аванс,– прервал его Палмер,– что будет потом? Как ты сможешь его вернуть?
Вуди заметно просветлел.
– Я все продумал,– ответил он.– После июня кончается этот идиотский светский сезон. Не будет больше оскудения казны. У меня появятся лишние деньги, из которых я выплачу аванс.
Лицо Палмера ничего не выражало. Он зацепил на вилку кусок омлета и тщательно пережевал его. Потом повернулся к Эдис:
– Думаешь, он будет помнить об этой своей идее до лета?
– Мы ему напомним.
Палмер кивнул:
– Тогда давай попробуем. Но…– Он вытянул руку, заранее предотвращая просьбы Джерри и Тома.– Это относится только к Палмерам старше четырнадцати лет.
– Чудесно,– сказал Вуди.– Спасибо.
Я думаю,– продолжал Палмер, встретив взгляд Эдис,– мы обязаны выяснить, чем будет заниматься Вуди этим летом, откуда он возьмет эти огромные денежные излишки. Работать?
Эдис задумчиво посмотрела на апельсиновый сок.
– Я надеялась, что, может быть, мы проведем лето в нашем доме на Мичигане.
– Вы четверо. Мне будет довольно-таки сложно ездить туда и обратно.
– Я думала,– сказала она,– что, может быть, ты захочешь взять месячный отпуск.
– Не знаю, как я…– Палмер замолчал, посмотрел себе в тарелку и немного подумал.– Думаю, нам лучше поговорить об этом сегодня вечером. После совещания.
– Чудесно,– быстро и с облегчением согласилась Эдис.
Палмер взглянул на часы: 8.20. Он встал.
– Я ненадолго.– Он прошел в кабинет, сверился со своими записками, нашел номер телефона и набрал его.
– Да? – ответил тихий, усталый старческий голос.
– Мистер Лумис? Это Вудс Палмер.
– Одну минуту. Я посмотрю, дома ли мистер Лумис.
Палмер сел в кресло за письменным столом и потянулся к полупустой пачке сигарет. Первая мысль об этом звонке пришла к нему среди ночи, когда он проснулся от неприятного сновидения. Его настолько захватила эта идея, что он встал, сделал заметку на листе бумаги и, поднявшись утром, снова начал над ней думать. Теперь он уже не гордился ей, как это было с ним ночью, но в данный момент стоило попробовать любое, любой способ подхода к Лумису. Самое главное было в том, чтобы предложить что-нибудь, а не просить. И что самое важное: выдать это в последний момент, когда остается считанное время до собрания, у Лумиса уже не будет времени раздумывать над предложением.
