Прошла половина большого часа и северный гарнизон отступил через девять ворот. Вместе с Тань Хунфэем еще десяток генералов были разжалованы, а Аньдинхоу брошен в темницу.
Тем временем из северного предместья, где располагались горячие источники, стаями вылетали деревянные птицы. Солдаты легкой кавалерии устремились в двух направлениях, скача во весь опор, чтобы поскорее доставить письма с личной печатью Гу Юня. Кавалеристы были переодеты в гражданскую одежду и спешно направлялись к двум важным пограничным территориям — на северо-запад и в Цзяннань.
Если бы у Чан Гэна в распоряжении имелся Черный Орел — хватило бы одного или двух, — то, возможно, он сумел бы предотвратить катастрофу.
Однако, когда Император Лунань изъял маршальскую печать Гу Юня, всем солдатам Черного Железного Лагеря был отдан приказ возвращаться обратно на северо-запад.
И снова... Было слишком поздно.
Наступил четвертый месяц [7] года. Шелковый Путь больше не напоминал драгоценную яшму...
Несколько месяцев назад всё здесь процветало и утопало в роскоши. Сейчас же от них давно не осталось и следа. Все оборонительные посты закрылись, а Черный Железный Лагерь был наготове и выставил военные лагеря.
Они были точно «черные вороны», излучавшие убийственную ауру везде, где появлялись. Хэ Жунхуэя временно назначили командующим трех фракций Черного Железного Лагеря. Указ «Цзигу Лин», отправленный из столицы, пылился у него на столе.
Небо выглядело безрадостно. Тяжелые темные тучи нависли над городом, а в приграничных гарнизонах нескольких стран плотно закрыли ворота. Царила мертвая тишина, и лишь ветер разносил золотой песок. Казалось, что-то назревает.
Быть может, то была лишь видимость, но генерал Хэ предчувствовал, что скоро что-то должно произойти.
И вдруг с неба неожиданно рухнул Черный Орел.
После приземления он неуверенно встал на ноги. И пошатываясь, неверной походкой заковылял по песку и пыли западных земель. К счастью, его заметили дозорные в черной железной легкой броне и поспешили на помощь.
Едва они подошли к грозному покорителю небес, Черный Орел под весом брони вновь упал на землю и уже не нашёл сил подняться. Стоя на коленях, он потянулся и крепко схватил соратника за руку. Лицо юноши под маской Черного Орла было изможденным и выглядело пугающе.
Глава патруля быстрым шагом подошел к нему и спросил:
— Разве генерал Хэ не отправил тебя в столицу на разведку, чтобы ты узнал, когда маршалу вернут его печать? Как все прошло? Что произошло в конце-то концов?!
Черный Орел крепче сжал челюсть. Его рот был полон крови, а привлекательное лицо искажено гримасой. Стараясь держать себя в руках, он с шипением стянул броню, а затем севшим голосом попросил:
— Отведите меня к генералу Хэ...
У северного гарнизона были проблемы. Тань Хунфэя бросили в темницу. Командиры девяти ворот городской стены больше всего боялись, что новость об аресте Аньдинхоу усугубит волнения. Поэтому, как только гарнизон предусмотрительно был взят под контроль, первым делом людей направили на посты на въездах и выездах из столицы.
Не успел Черный Орел приблизиться к городской стене, как его встретил град стрел байхун. Ему удалось прорваться и с большим трудом приземлиться. Там он замаскировался и смешался с толпой. Подслушивая оживленные обсуждения ситуации на улицах столицы, он смог восстановить картину событий.
Возмущенный услышанным Черный Орел решил немедля вернуться на северо-запад и немного разминулся с отправленным в том же направлением отрядом Чан Гэна. Черный Орел перемещался гораздо быстрее, чем конный всадник, поэтому прибыл в Черный Железный Лагерь на пару дней раньше.
Хэ Жунхуэй, характером напоминавший пороховую бочку, тут же взорвался и с отрядом солдат направился в резиденцию северо-западного наместника. Но как на зло, именно тогда Песчаные Тигры стройными рядами неспешно выдвинулись из своего гарнизона в королевстве Цюцы и направили темные дула своих орудий в направлении восточного соседа.
Разные люди сделали все, что только было в их силах, на все остальное — воля Небес.
Но, на сей раз, небесные покровители оставили правящую династию и век ее клонился к закату.
Тем временем в диких холодных землях Сайбей [8]...
Холмистая гряда плавно изгибалась, а полевые цветы с нетерпением тянулись к солнцу, один за другим распуская нежные бутоны.
На вершинах холмов собирались стаи волков, высоко в небе со свистом кружились ловчие соколы. Промасленные запыленные знамена, сшитые из шкур диких зверей, развевались на ветру. Необъятный небосвод был ослепительно синим, а земля — цвета темного золота. По полю с высокой травой решительно ступало могучее войско.
И вдруг сквозь грохот холодных железных механизмов донеслась песня, напетая хриплым голосом:
— Как чиста ее душа! Даже ветер с Небес, целовать края ее юбок готов,
И все твари живые ей кланяются и охотно в песне ей вторят,
А на лугах и полях, где пела она и танцевала...
Там на будущий год соберутся быки и бараны, коровы и овцы,
Гуще прежнего разрастется трава и выше — деревья,
А поляны свежих цветов расцветут ярким ковром,
Что будет простираться до самых краев Небесных гор [9].
Там на будущий год трава потянется к небесной синеве.
Дикий заяц не сможет усидеть больше в уютной норе,
И вернется в родное стойло необузданный конь.
Прошло пять или шесть лет с тех пор, как наследник северного маньского княжеского дома Цзялай Инхо, ведомый ненавистью, легкомысленно присоединился к нападению на Яньхуэй. Теперь же он унаследовал власть над восемнадцатью племенами и стал самым настоящим Лан-ваном. Северо-западный ветер с границы оставил на его лице глубокие шрамы: словно на протяжении тысячи дней и ночей в его плоть снова и снова вонзался нож — до тех пор, как злоба и обида не впились в кости.
Теперь, когда его виски засеребрились, он так хорошо научился контролировать свою ярость и оставался скромным в выражении чувств. Прежний глубокий и звонкий певческий голос давно охрип. Он мурлыкал себе под нос всего пару строк. Хотя он помнил наизусть слова старой песни, но вскоре голос сорвался [10].
Цзялай поднес к губам висевшую на поясе флягу с вином и сделал глоток. Алкоголь имел ржавый привкус железа. Его лицо напряглось, глаза сосредоточились на далекой фигуре в небе. Летевшая наравне с соколом тень в мгновение ока приблизилась. Броня Ястреба была массивнее, чем у Черного Орла, а шлем выглядел более свирепо. Тот приземлился с громким, режущим уши звуком прямо перед Лан-ваном, крепко сжимая в руках короткий клинок, изготовленный из неизвестного материала.
Цзялай Инхо протянул руку, коснулся крохотного золотого клинка ладонью и вылил на него немного вина. Вскоре на гладком лезвии проступили символы, написанные на языке восемнадцати племен. Почерк был аккуратным и извилистым. Надпись гласила: «Лан-ван, просим вас сделать первый шаг».
Цзялай сделал глубокий вдох. Он всегда думал, что, когда час настанет, он будет вне себя от счастья.
Но оказалось, что ненависть, которую он испытывал все эти годы, совершенно опустошила его. К тому времени, как момент расплаты наконец наступил, он забыл, как смеяться и улыбаться. И теперь нынешний Лан-ван поднял взгляд к необъятному небосводу. Солнечный свет заворожил его: казалось, глаза многочисленных усопших пристально взирают на него с небес.
— Время пришло, — мягко прошептал он и перед лицом тысяч замерших в молчании воинов поднял вверх руку.
И резко опустил ее.
Серые волки среди солдат вытянули шеи, завыли и бросились вперед, направляясь на юг.
Вечнозеленые острова Южного Приморья обдувал теплый бриз.
Ночью огромный черный корабль неспешно вошел в тихую неприметную гавань, но этим дело не ограничилось. Отряд вооруженных мужчин в доспехах открыл люк и высадился на берег. Необитаемый остров утонул в ярких огнях.
