Когда Ийок подсел к столу, Элеазара пробрала дрожь, и он невольно взглянул на свои собственные загорелые руки. Как бы тонки они ни были, они все же обладали жилистой силой, энергией. Несмотря на жутковатые последствия применения чанва, Элеазар и сам мог бы пристраститься к этому наркотику, соблазнившись в первую очередь тем, что он, по слухам, обостряет разум. Быть может, единственным, что помешало ему завязать этот длительный и странно нарциссический любовный роман – ибо приверженцы чанва редко женились или производили на свет живых детей, – стал тот тревожный факт, что никто не ведал, откуда этот чанв берется. Для Элеазара это было решительно неприемлемо. На протяжении всего своего тяжкого, но стремительного подъема к вершине власти, которой он достиг ныне, он твердо придерживался правила: никогда ничего не делать, не зная ключевых фактов. Вплоть до сегодняшнего дня.
– Значит, никаких источников в Тысяче Храмов у нас не осталось? – спросил Элеазар, заранее зная ответ.
– По крайней мере никаких, к которым стоило бы прислушиваться… Над Сумной опустился занавес.
Элеазар обвел взглядом солнечный сад – мощенные булыжником дорожки, обсаженные копьевидными можжевельниками, огромную иву, нависающую над стеклянно-зеленым прудиком, стражников с лицами соколов…
– Что это означает, Ийок? – спросил он. «Я подверг могущественнейшую школу Трех Морей величайшей опасности!»
– Что нам остается только верить, – сказал Ийок и пожал плечами с видом покорности судьбе. – Верить в этого Майтанета.
– Верить? В человека, о котором нам ничего не известно?
– Ну, потому и верить.
Решение принять участие в Священной войне было самым сложным в жизни Элеазара. Получив предложение Майтанета, он поначалу едва не расхохотался. Багряным Шпилям? Присоединиться к Священному воинству? Идея была слишком абсурдной, чтобы хотя бы на миг отнестись к ней всерьез. Быть может, именно поэтому Майтанет сопроводил свое приглашение даром в виде шести Безделушек. Безделушки – это единственное, над чем колдун смеяться не станет. «Это предложение заслуживает серьезного рассмотрения», – как бы говорили Безделушки.
А потом Элеазар сообразил, что на самом деле предлагает им Майтанет.
Месть.
– Значит, мы должны удвоить свои расходы на Сумну, Ийок. Такого положения как сейчас, мы терпеть не можем.
– Согласен. Вера нестерпима.
В памяти Элеазара всплыл образ этого человека десять лет тому назад, и его пальцы слабо задрожали: Ийок привалился к нему после того, как все закончилось, его кожа была опалена, по лицу ползли струйки крови, и изо рта хрипло вырывались те самые слова, что с тех пор не переставали звучать в душе Элеазара: «Как им это удалось?»
Странно все-таки, как некоторые дни неподвластны бегу времени. Они как бы застывают в неподвижности и населяют собой настоящее, точно вчера, ставшее бессмертным. Даже здесь и сейчас, вдали от Багряных шпилей, десять лет спустя, Элеазар, точно наяву, ощущал сладковатый запах горелой плоти – точно поросенка передержали на вертеле. С тех пор он так и не смог заставить себя отведать свинины. Сколько раз снился ему тот день!
Тогда великим магистром был Сашеока. Они собрались в залах совета в глубине подземных галерей под Багряными Шпилями, чтобы обсудить одного из своих адептов, который, по всей видимости, перебежал в школу Мисунсай. Эти залы были святая святых Багряных Шпилей, и их опутывали сотни оберегов. Здесь нельзя было ступить шагу или коснуться камня, не ощутив влияния надписи или ауры заклинания. И тем не менее убийцы возникли среди них как ни в чем не бывало.
Странный шум, точно шелест крыльев птиц, попавшихся в сеть, и свет, как будто распахнулась дверь, ведущая прямо на солнце, очертив силуэты трех фигур. Три адских силуэта.
Шок, от которого застыли кости и мысли, а потом мебель и тела разлетелись по стенам. Слепящие ленты чистейшей белизны хлестнули по углам комнаты. Вопли. Ужас, от которого кишки скручиваются узлом.
Элеазар очутился между стеной и перевернутым столом и пополз наружу через лужу собственной крови, умирать – по крайней мере, так он думал. Некоторые из его товарищей были еще живы. Он успел увидеть, как Сашеока, его предшественник и наставник, рухнул под ослепительным прикосновением убийц. Ийок стоял на коленях, его бледная голова почернела от крови, он пошатывался под сверканием своих оберегов, пытаясь укрепить их. Он скрылся под водопадами света, и Элеазар, каким-то чудом не замеченный пришельцами, ощутил, как слова рвутся наружу. Он отчетливо видел их – троих людей в шафрановых одеяниях, двое пригнувшихся, один стоящий прямо, и воздух вокруг раскалился добела от их усилий. Он видел безмятежные лица с глубокими слепыми глазницами и энергию, исходящую от их лбов, точно из окна Вовне. С протянутых рук Элеазара сорвался золотой призрак – чешуйчатая шея, мощный гребень, распахнутые челюсти с острыми клыками. Голова дракона опустилась с царственным изяществом, и кишаурим окутало пламя. Элеазар разрыдался от гнева и обиды. Их обереги рухнули. Камень под ногами потрескался. Плоть с костей испарилась. Их агония была слишком краткой!
А потом – тишина. Распростертые тела. Сашеока – груда горелого мяса. На полу задыхается Ийок. И ничего. Они ничего не почувствовали! Онту нарушило только их собственное колдовство. А кишаурим как будто и не было. Ийок с трудом поднялся на ноги и побрел к нему. «Как им это удалось?»
Кишаурим начали их долгую и тайную войну. Элеазар с ней покончит.
Месть. Вот что за дар предложил им шрайя из Тысячи Храмов. Их старинного врага. Священную войну.
Опасный дар. Элеазару приходило в голову, что именно это и символизировали собой шесть Безделушек. Подарить колдуну хору означало подарить нечто, что не может быть принято, потому что этот дар сулит смерть и бессилие. Приняв месть, предложенную Майтанетом, Элеазар и Багряные Шпили отдали себя Священной войне. Элеазар осознал, что, ухватившись за предложенное, он попался на крючок. И теперь Багряные Шпили, впервые за свою славную историю, оказались во власти прихотей кого-то постороннего.
– А как насчет наших шпионов в Дворцовом районе? – осведомился Элеазар. Он не выносил страха и потому по возможности предпочитал не обсуждать Майтанета. – Им удалось разузнать что-нибудь еще насчет императорского плана?
– Ничего… пока ничего, – сухо ответил Ийок. – Однако ходят слухи, будто Икурей Конфас вскоре после разгрома Священного воинства простецов получил от фаним послание.
– Послание? Относительно чего?
– Относительно Священного воинства простецов, по всей видимости.
– Но каково было его содержание? Было ли это подтверждение, расписка в выполнении заранее оговоренных действий? Было ли это предостережение, совет прекратить Священную войну и не участвовать в ней? Или преждевременное предложение мира? Что именно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
