— Какого черта?! — сказал я уже более злобно.
Вопросов было много. Зачем в это дело влезли Трубины? Да тут любой наивный чукотский юноша мог понять по лицу Богдана, он знал, что его сейчас уберут. Он же мастер, пусть и не самый сильный, но не дурак же. Чтобы ножом его достать, он должен был спиной лавку проломить и метров пять еще кувыркаться по земле. Не исключено, что это особое умение, мало ли, но сути это не меняет. Вот Тимофей, тот действительно выглядел удивленным, но с ним все ясно, он просто клинический идиот. Но про остальных подобное сказать не могу.
Встав, я взял папку и направился к выходу. Падать замертво от бессильной злобы не хотелось, от слова совсем. Но вот поговорить кое с кем следовало как можно быстрее. Взять за грудки и потрясти хорошенько.
Эпилог
Рабочий кабинет Императора Российской Империи, полдень
Иван Николаевич, в имени которого после коронации появилась цифра «6», сидел за рабочим столом и разбирал большой отчет, нервно откладывая просмотренные страницы. Лицо его покрывали красные пятна, говорящие о крайней степени недовольства. В подобном состоянии правителя видели исключительно члены его семьи, доктор и секретарь, приносящий успокоительный ликер. Доктор не раз говорил, что в такие моменты лучше поберечь себя, прервать работу, отвлечься, спустить пар. Напоминал о слабом сердце.
— Как это понимать? — в сердцах император хлопнул ладонью по отложенным страницам отчета. — Я же велел, никаких документов Матчиным не давать!
— Наумовы подсуетились, — спокойно отозвался великий князь, старший брат правителя, Константин Николаевич Разумовский. Он сидел за столом для совещаний, неспешно потягивая кофе из маленькой чашечки. — Привлекли влиятельные связи, надавили на моих людей.
— Я просил их не вмешиваться! — выдавил правитель. — Это же!..
Он обхватил голову руками, уперев взгляд в стол.
— Очень уж они кстати все провернули, — сказал старший брат. — Подозрительно это. Может, они знают?..
— Не может! Двадцать лет прошло. Мы все подчистили. И всех!
— Кроме Матчиных, — улыбнулся Константин.
На минуту в помещении повисло молчание. Император играл желваками, сверля брата злым взглядом. Но из-за того, что лицо его было лишено жестких ноток, смотрелось это скорее смешно.
— И они не знают, — в итоге сказал Иван Шестой. — Ты зря об этом вспомнил. Забудь, раз и навсегда. Отец всегда говорил, если не понимаешь подоплеки, значит, все из-за денег. А у Матчиных на руках богатство целого рода. Огромный кусок нового бизнес-района стоит колоссальную сумму. А Орловы… не в состоянии удержать свое в руках. Да и черт с этими деньгами, у меня флот Японии под боком. Ходят туда-сюда вдоль Курильской гряды. И что теперь, из-за Матчиных мы понесем такие убытки, отстаивая право выхода в океан, что бизнес-район покажется не дороже пряника на ярмарке.
— Они готовы были отступить от островов ради одной семьи? — удивился великий князь.
— Обещали союзный договор, — неохотно ответил правитель.
— И в придачу попросят половину гряды, — Константин покачал головой. — Не верил бы ты им. Они нас обманули и в Первой мировой, и во Второй.
— Оставим, эта тема другого разговора, — поднял правитель руку, не желая говорить сейчас на эту тему. — Давай еще раз подумаем, что делать с Матчиными…
3. Наследие. Часть 1
Семья Матчиных входит в один из родов Российской Империи и с головой погружается в склоки и интриги знати. Кузьме предстоит укреплять позиции семьи, развязать войну с теневой стороной столицы и найти скрытое наследие рода.
![]()
Глава 1
Подмосковье, бывшая военная часть, полчаса до полудня
— Твои идеи всегда странные, — задумчиво протянул Джим Рагер, поглаживая подбородок.
— Не переживай, все будет хорошо, — обнадежил я его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы стояли на исходной позиции стрельбища, глядя на укрепленные деревянные ящики. В каждом лежало четыре железных ядра примерно пятнадцать сантиметров диаметром и весом по четырнадцать килограмм. Отполированные до блеска и прошедшие процесс закалки. Производитель даже заполнил ящики опилками, непонятно только зачем. Лет пять назад мы заказали партию в пять сотен штук и за это время потратили не больше тридцати. А ведь это главное наступательное оружие Джима. Я сильно удивился, когда узнал, что с собой Джим привез два десятка ящиков с ядрами. Через океан на грузовом самолете тащили, спрашивается зачем? У него в арсенале были ядра и побольше, такие, как мы запулили в дом главы рода Орловых, но я что-то побоялся их использовать.
— Ты их просто метни в мою сторону, но так, чтобы они не взрывались.
— Соглашусь с Джимом, что идея — так себе, — высказался Саша, сидевший на ящиках рядом. При этом он не отрывал взгляда от планшета, что-то читая и периодически печатая.
Я помню, как таким шаром Джим пробил старенький буксир насквозь. Это к нам на перехват пираты шли и очень удивились, когда в палубе появилась дыра размером с футбольный мяч, сквозь которую морское дно можно было увидеть. До берега они так и не доплыли.
Джим довольно легко поднял тяжелое ядро, взвесил его в ладони. Выйдя за исходную позицию стрельбы, прицелился в высокую земляную насыпь. Секунд пятнадцать он накапливал силу, затем несильно замахнулся и швырнул ядро. Негромко хлопнуло и почти сразу земляная насыпь взорвалась, подбрасывая вверх крупные комья грязи и дождь из песка. Кто-то из наемников, наблюдавший за нами издалека, присвистнул.
— В голову попаду, — сказал Джим с еще более усилившимся акцентом, — оторвется она.
— Скорее, таким же фонтаном мелкой пыли разлетится, — добавил Саша. — Про присутствие мозга в разлетевшейся на осколки тыкве, шутить?
— Надо пробовать, — я попытался добавить в голос больше уверенности. Взяв со стола рацию, вышел из-под навеса и направился к насыпи на дистанции в пятьдесят метров.
Погода с утра была пасмурной, часа два назад прошел дождь, оставивший на полигоне глубокие лужи. До октября целая неделя, а температура днем не поднимается выше десяти градусов, в одной рубашке не походишь. Что касается тренировки, то можно было ее провести и на полигоне МИБИ, но слишком много внимания привлекаю в последнее время. Вчера меня и на десять минут не оставили одного. И в клубной комнате нашли, и в зале для тренировок.
Возле внушительной воронки, оставленной первым ядром, я приметил бетонный блок. Смахнул с него грязь и песок, уселся поудобнее.
— Джим, только сильно не промахнись, а то уделаешь грязью, — сказал я в рацию. — Можешь целиться в меня, плюс-минус пять метров в любую сторону.
На всякий случай я был готов и вливал силу в доспех духа, не слишком надеясь, что кинетическое поле удержит ядро. Это не старая «машина» в китайской школе, Джим если постарается, то у меня нет уверенности, что сил вообще хватит, чтобы погасить энергию удара. Я отчетливо видел, как он замахивается, прикладывая существенно меньше сил, чем в прошлый раз. Но даже так, полет ядра я не увидел. Взмах руки и в кинетическое поле ворвалось что-то настолько огромное и тяжелое, что у меня в груди дыхание перехватило и секунд двадцать я не мог набрать в легкие воздух. Чувство такое, словно на плечи уронили мешок с песком. Но Сяочжэй была права, чем выше скорость и масса объекта, тем быстрее он вязнет в кинетическом поле. Ядро, немного потемневшее и утратившее блеск, замерло в воздухе на границе поля, продолжая давить на меня. Джим целился на три метра выше, но он сам говорил, что даже на небольшой дистанции бросает с посредственной точностью.
— Сильнее, — сказал я в рацию.
Если хлопок от первого броска я едва услышал, то второй до меня донесся отчетливо. Снова перехватило дыхание, а общий запас сил скакнул вниз.
— Сильней? — в рации послышался азартный голос Джима. Не надо забывать, что он увлекающаяся натура. Не пройдет и пять минут, как он начнет швыряться ядрами в полную силу, придумывая новые способы, чтобы меня удивить.
