честь увидеть её, а я… беспомощная и жалкая.
– Не говорите так, – подбодрила её Сова. – Вы совсем не такая. Вы – боец! И к тому же крайне удачливый. Судьба вас любит, пусть и по-своему.
– В таком случае я рискну воспользоваться этой любовью… Моё желание – увидеть императрицу. Хотя бы на минуту.
– Исключено. – Тулий встал с места и засуетился: – Это зашло слишком далеко. Нам нужно возвращаться в лагерь.
– Обожди, – осадила его Рона. – Сядь.
– Позвольте! Вам не кажется, что это уже слишком? Всему есть предел, и если…
– Сядь, Тулий! – Голос Роны сделался ледяным. – Пока что твой командир – я. И ты будешь со мной считаться.
Если прежде в воздухе блестели отсветы молний, то теперь он стал разреженным, как бывает перед грозой. И виной тому были совсем не Совы. Стражи сдержанно молчали, пока Тори и Соль застыли в томительном ожидании. В тот момент Виатор ощутил ту самую границу, что разделяет жизнь и смерть. Ничто не мешало Совам отправить их обоих на плаху за подобную дерзость. Боги, как ей вообще пришло в голову устроить этот спектакль…
– Хорошо, – вдруг надорвала тишину Рона.
Её голос звучал твёрдо. Отчётливо. Сейчас она действительно походила на легионера, как никогда прежде. Смешливая приветливая женщина исчезла без следа, уступив место тому, что на самом деле таится под золотой маской.
Вечер был холодным. Безветренная погода делала его куда более тревожным, чем сделали бы неудержимые порывы бури, смешанной с мелким ледяным дождём. Сейчас мир будто застыл в стеклянном шаре, перевёрнутом вверх дном. Молчаливый, утонувший в чёрном молоке опустившейся на мир ночи и какой-то особенно… пустой? Головоломка, что мыслитель годами бережно складывал из миллионов деревянных частичек, готовилась вот-вот щёлкнуть и наконец раскрыться, явив миру свою последнюю тайну, но ей недоставало одной детали. Всего одной.
Шаги казались оглушительно громкими в этой тишине. Астра шла впереди, за ней – Совы, сопровождающие Тори и Соль, и, наконец, старый Джуба, замыкающий строй. Тори заметил, что теперь они стали куда серьёзнее, держали руки на поясе, готовясь выхватить оружие в любой момент, если что-то пойдёт не так. Эо не вселял страха: большинство местных жителей либо кутили в «Застенке», либо давно разошлись по домам приходить в себя после насыщенного дня. Да и в другие дни бояться здесь было нечего: кому вздумается устраивать нападение с ножом в тёмной подворотне, когда полгорода знает друг друга в лицо? Уж лучше сделать это днём, заставив соседа самого выложить денежки, соврав ему о смертельной болезни матушки или заставив поверить, что он был должен тебе денег, но окончательно пропил память. Однако императорские стражи всегда должны быть начеку.
Тори втянул носом ночной воздух. Интересно, что чувствовал Сай, первый в мире воин, в честь которого назвали созвездие на ночном небе? Мёрзли ли у него руки, когда он шагал на встречу с химерами? Стучало ли сердце, как стучит сейчас у него?
Тори коснулся руки Соль, и, вопреки его ожиданиям, она не отпрянула. Их пальцы переплелись, и Тори почувствовал, как она дрожит. Он знал: тому виной далеко не Месяц Туманов. Она боялась и наверняка ненавидела себя за это. Каждое живое существо склонно испытывать страх, и Тори бы удивился, если бы неспящая оказалась исключением. Он, конечно, знал, что у Соль не все дома, но, отправься она на встречу с судьбой без единого намёка на трепет, он бы раз и навсегда решил держаться от неё подальше. Будь она такой, сразу после смерти Авроры обязательно сожгла бы мир дотла и не поморщилась…
– Дальше тебе нельзя, – покачал головой Джуба, остановившись у городских ворот и смерив Тори сочувственным взглядом. – Только кто-то один.
– Я должен пойти, – возразил он.
– Ничего, – согласилась Соль и отпустила его руку. – Я пойду одна.
– Я не могу тебя бросить, – прошептал он с мольбой.
– Эйра Тори, – она улыбнулась одним уголком губ, – ты ведь должен мне желание. Моё желание – чтобы ты остался здесь.
Тори нахмурился. Он злился на неё за упрямство, но понимал, что дело совсем не в нём. Ненароком он вспомнил их первую встречу: её нежность в темноте прозаичной подсобки с мётлами и тряпками. Тогда, путаясь в мутном бреду, он увидел совсем не ту Соль, которой она была на самом деле. Та девочка была кроткой, заботливой и податливой, как растопленный сладкий мёд. Настоящая Соль не была такой даже в моменты своей величайшей уязвимости, когда вся её душа была как на ладони… И всё же её истинная натура не оттолкнула его. Тори с самого начала, пусть и неосознанно, хотелось позаботиться о ней так же, как она позаботилась о нём. В конце концов, она могла бросить его на произвол судьбы и не спасать ему жизнь – он ведь был для неё всего лишь незнакомцем. Но она выбрала помощь, потому что в этом была вся Соль Аурели. За неукротимым нравом скрывалась добрая душа. Ребёнок, искренне влюблённый в мир и всё живое вокруг. Такая, как она, никогда не позволила бы себе жестокость, как бы её ни пытались сломать или изменить. Тори чувствовал и понимал это, и оттого ему было так страшно отпускать её. Конечно, он боялся, что Совы пустят ей пулю в лоб быстрее, чем Соль успеет что-то понять. Или – что ещё хуже – что её затея удастся, но сразу после её бросят в тюрьму за убийство императрицы. Смерть следовала за ней по пятам, тихо ступая босыми ногами по промёрзшей осенней земле, но Соль знала её как облупленную. С самого детства они жили бок о бок, словно сёстры, и неспящая всегда была готова встретиться с ней на равных. Потому не смерть страшила Виатора, но жизнь. Если Соль не отберут у него пули и лапы стражей… Какая жизнь её ждёт? Неужели она сможет жить с кровью на руках?
– Удачи, – шепнул Тори, поймав мимолётный взгляд чёрных глаз из-под шляпы. Никогда ещё она не смотрела на него так. Он успел привыкнуть к её холодной и колючей натуре. Он видел её смущённой, стонущей и выгибающейся от его прикосновений. Видел разъярённой. Видел даже плачущей и потерявшей всякий смысл в жизни. Но никогда не видел такой искренней. Она смотрела на него как на друга. С нежностью, благодарностью и… надеждой? Или он, как профессиональный чурбан, спутал её с отчаянием? Знает ли эта безумная девчонка, что делает? Или снова шагает в распростёртые объятия судьбы, надеясь, что та не вонзит ей нож в спину?
Так
