Знаменитая омская Ветка, ряд запасных путей и тупичков напротив внушительного здания Управления Омской железной дороги, за это время повидала многих известных людей. Здесь располагалась Директория, пока Сибирское правительство нарочито долго подыскивало для неё квартиры и помещения. Болдырев, кажется, так и остался жить на Ветке, потому что приглянувшийся ему особняк на берегу Иртыша оказался во владении одного из министерств, которое выставило там вооружённую охрану. Здесь же, на Ветке, проживали иностранные дипломаты, которым в маленьком и уже перенаселённом Омске не смогли найти соответствующих их рангу апартаментов.[932] Теперь здесь на несколько дней расположился Колчак.
В тот же день, 14 октября, видимо, после визита к Болдыреву, Колчак написал письмо генералу Алексееву, заявляя о своём желании поступить в его распоряжение в качестве подчинённого. «Вы, Ваше высокопревосходительство, – писал Колчак, – являлись всё это время для меня единственным носителем Верховной власти, власти Высшего военного командования, для меня бесспорной и авторитетной». В этом же письме содержится и первое высказывание Колчака о Директории: «Я не имею пока собственного суждения об этой власти, но, насколько могу судить, эта власть является первой, имеющей все основания для утверждения и развития».[933] (Колчак, надо думать, имел всё же в виду омскую власть в целом, а не пятичленную Директорию.)
После встречи с Болдыревым Колчак нанёс визиты другим членам Директории. В эти же дни он познакомился с представителем Добровольческой армии в Омске полковником Д. А. Лебедевым, с несколькими казачьими офицерами, в том числе с полковником В. И. Волковым. (У последнего, в собственном доме, он вскоре снял квартиру.) Колчак обратил внимание на то, что офицеры, армейские и казачьи, в один голос ругали Директорию, утверждая, что это та же самая «керенщина», которая приведёт к новой катастрофе.[934]
16 октября Болдырев вновь вызвал Колчака и предложил ему пост военного и морского министра. Колчак сначала ответил отказом, не желая, видимо, связывать с Директорией своё имя и судьбу. Болдырев настаивал. Тогда Колчак сказал: «Хорошо, я войду, но повторяю, Ваше превосходительство, что если я увижу, что обстановка и условия будут неподходящи для моей работы и расходятся с моими взглядами, я попрошу освободить меня от должности. Я ставлю ещё одно условие:…считаю необходимым в ближайшее время уехать на фронт для того, чтобы лично объехать все наши части и убедиться в том, что для них требуется».[935]
Направляясь в Омск, Авксентьев намеревался распустить Сибирское правительство, как и все местные правительства. Однако оно вскоре дало понять, кто на самом деле в Омске хозяин. Директории пришлось вступить с ним в длительные и напряжённые переговоры о составе Всероссийского правительства.
Директория предлагала следующие кандидатуры: Колчак (военный и морской министр), Ю. В. Ключников (иностранных дел), В. В. Сапожников (просвещения), С. С. Старынкевич (юстиции), Л. А. Устругов (путей сообщения), Е. Ф. Роговский (внутренних дел) и И. М. Майский (ведомство труда). Сапожников и Устругов уже упоминались в настоящей книге. Ключников был профессором международного права Московского университета и активным участником Ярославского восстания в 1918 году. Старынкевич одно время состоял в партии эсеров и входил в боевую группу. Роговский был членом Учредительного собрания от партии эсеров и членом Комуча, возглавлял там ведомство государственной охраны. Меньшевик Майский в правительстве Комуча руководил ведомством труда.
Против Колчака Сибирское правительство не возражало. Активно возражал только Иванов-Ринов, находившийся в то время на Дальнем Востоке. Он соединял в своих руках три должности (военного министра, главнокомандующего Сибирской армией и атамана Сибирского казачьего войска) и ни с одной из них не желал расстаться. Его поддерживал начальник Штаба Сибирской армии генерал П. А. Белов (до Первой мировой войны – Г. А. Виттекопф). С другой стороны, против Колчака высказывался лидер эсеров В. М. Чернов, считавший, что включение его в состав правительства – это «начало конца». Колчак в это время ещё ничем эсерам не насолил, а в Севастополе активно с ними сотрудничал. Но для Чернова всякий старорежимный генерал или адмирал, видимо, был символом реакции.
Сибирское правительство возражало против Роговского и Майского, настаивая на назначении министром внутренних дел Михайлова, а министром труда – Л. И. Шумиловского, учителя из Барнаула, уже занимавшего этот пост в Сибирском правительстве и в связи с этим вышедшего из рядов меньшевистской партии, чтобы своею деятельностью вольно или невольно не затронуть её репутацию.[936]
Насчёт Шумиловского Директория быстро уступила, но ни в коем случае не желала видеть Михайлова во главе МВД. С другой стороны, члены Сибирского правительства не хотели допускать на этот пост Роговского, с которым молва связывала эсеровские попытки создать собственное войско. Переговоры на какое-то время зашли в тупик. Энергичный Михайлов нравился Колчаку, и однажды он попытался похлопотать за него перед Болдыревым. Генерал ответил, что Михайлов как министр внутренних дел «не внесёт столь необходимого успокоения».
Не было согласия и внутри самой Директории, так что Авксентьев и Зензинов однажды даже пригрозили своей отставкой. На следующий же день начальник Штаба Розанов явился на свой утренний доклад вместе с Колчаком, и они долго убеждали Болдырева в необходимости постепенного сокращения состава Директории до одного человека. Речь шла о том, что Болдырев в конце концов должен был получить диктаторские полномочия. Болдырев отверг этот план, заявив, что уход левых из Директории «будет весьма болезненным и вызовет осложнения с чехами».[937]
По распоряжению Болдырева Колчак стал посещать заседания правительства. Слушал прения министров и угрюмо молчал. Вынужденная бездеятельность его тяготила. Ему казалось, что обе стороны, Директория и правительство, погрязли в спорах и забыли о настоящем деле.[938]
Так оно в действительности и было. На станции Омск, например, скопилось свыше 500 вагонов с беженцами и эвакуированными из Поволжья учреждениями. Они задерживались по той причине, что от властей не было распоряжений о распределении их по местам назначения. Вагоны продолжали прибывать, и Омскому узлу грозила полная закупорка.[939]
В эти дни адмирал редко выходил из квартиры. Но когда он появлялся на улице или в общественном месте, его узнавали, несмотря на гражданскую одежду, и обращали на него внимание. Всё же такие знаменитости, как Колчак, редко залетали в Омск. 29 октября правительственная газета «Сибирский вестник» опубликовала большую статью о Колчаке. «Адмирал Колчак, – говорилось в ней, – несомненно, является одним из самых популярных героев настоящей мировой войны».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
