Джонатан закрыл руками осунувшееся лицо.
Чарльз и сочувствовал ему, и испытывал неловкость.
— Сун Чжао здоров, а Сара Эплгейт совершенно не изменилась.
Джонатан кивнул и, резко поднявшись, прошел к окну и устремил свой взор на спокойные воды устья Темзы.
— Давай я тебе расскажу о путешествии в хронологической последовательности, — сказал Чарльз и намеренно начал смешную историю о своем посещении Толстого Голландца в Джакарте. — Он был так доволен тем, что мы сдержали свое слово и доставили ему клипер, что попытался подарить — мне молодую рабыню по имени Молинда с острова Бали. Вообще-то поразительная девушка. Я знал, что она будет хороша в постели, но не ожидал, что она еще и бегло говорит на нескольких иностранных языках и что у нее такой острый ум. Если у меня сейчас проблемы, то представляешь, насколько все было бы хуже, если бы я привез с собой еще и ее!
Джонатан хмыкнул и вновь сел.
Чарльз подробно рассказал об их делах с Толстым Голландцем, затем стал говорить о Кантоне, начав с высказанного адмиралом сэром Уильямом Эликзандером предупреждения о том, что напряженность между чужестранцами и китайцами стремительно растет.
— Я так и понял, когда ты рассказывал нам об убийстве Элис, но не хотел вдаваться в подробности в присутствии папы и Луизы, — сказал Джонатан. — У тебя есть какие-нибудь сообщения по поводу того, кто мог убить ее?
Чарльз покачал головой:
— Это мог быть кто-то, нанятый Оуэном Брюсом. Я видел его лишь один раз, в день прибытия, и когда он посмотрел на меня, уже один этот взгляд мог бы убить. Но это мог бы быть и кто угодно другой. Скажем, белый человек, которому не нравились мои отношения с Элис. Или китаец, у которого были аналогичные причины.
— Положение настолько плохо?
— Хуже некуда, — ответил Чарльз. — Новый наместник полон решимости искоренить доставку опиума, что само по себе похвально. Но он чересчур наступает на интересы Запада, и зреет что-то очень неприятное. Это чувствуется, как только сойдешь на берег. Ни один белый не может пойти куда-нибудь в Кантон без усиленной охраны, и что-нибудь серьезное наверняка произойдет, это всего лишь вопрос времени.
— А что думает Сун Чжао?
— Он страшно обеспокоен, Джонни. Он очень старался не критиковать нового наместника, но мне было ясно, чо Лин не прислушивается к его совету действовать постепенно.
— Ты говоришь, что возможна война, — сказал Джонатан.
— Более чем возможна. Я считаю ее неизбежной. — Не желая причинять ему лишние страдания, Чарльз воздержался от упоминания о том, что Чжао испытывал облегчение от мысли, что его дочь поедет жить в Америку и ей не будет грозить опасность в Кантоне.
Джонатан побледнел.
— Бог мой, я расплачиваюсь за свои грехи, — сказал он. — Я ничего не могу сделать для Лайцзе-лу. Или для ее отца и мисс Сары. Я связан по рукам и ногам, а во рту у меня кляп. И мне не выбраться отсюда. Ни один китайский палач не смог бы придумать более изощренной пытки. Я думаю, что медленно схожу с ума.
Он выглядел ужасно: слишком похудел, под глазами темные круги. Чарльз прекрасно понимал, что его новости о положении на Востоке лягут на плечи кузена еще более тяжким бременем, поэтому он резко изменил тему и начал рассказывать о его деловых контактах с Сун Чжао.
Джонатан слушал, время от времени прерывая его рассказ, а когда Чарльз закончил, он спросил с грустью:
— Как выглядит Лайцзе-лу?
— Я думаю, мы достаточно поговорили о ней на сегодня, — твердо сказал Чарльз.
— Ты, конечно, прав, но я должен рассказать тебе, чем я занимаюсь. Я только что закончил строительство клипера из клиперов, который я назвал в ее честь. — Он стал восторженно рассказывать о «Лайцзе-лу». — Я отправлю его в качестве подарка Лайцзе-лу. Это единственный оставшийся у меня способ выразить ей всю мою любовь. Вместе с кораблем я отправлю письмо, которое я так долго откладываю, и в нем расскажу, почему я никогда не смогу вернуться к ней.
— Ты говоришь, что только что закончил этот корабль?
— Еще не прибыли фасонные части для пассажирских кают. Они делаются по моему специальному заказу. Но корабль уже готов к испытанию в море.
— Ты сам проведешь испытания?
— У меня не лежит к этому душа, — сказал Джонатан.
— Ради былых времен, почему бы тебе, Эдмунду Баркеру и мне не провести их?
— Кстати, Эдди сейчас здесь, — медленно сказал Джонатан. — Ничего не доставит мне большей радости, чем ваше согласие вдвоем испытать корабль за три-четыре дня. Но сам я воздержусь. Я… у меня слишком много работы здесь, на верфи, где сейчас строятся другие корабли, и все они требуют моего внимания.
Чарльз понимал, что Джонатан уже принял решение, и его не переубедить, хотя он и чувствовал, что даже короткое плавание поможет его кузену ослабить невыносимое напряжение, по крайней мере на какое-то время. Так что, если Эдмунд Баркер изъявит желание, а Чарльз был уверен, что так и будет, они сами проведут испытание нового клипера.
— Как Эдди и Руфь? — спросил он небрежно, не желая показать, что его по-прежнему влечет к этой женщине. Ему приходилось напоминать себе, что она — жена друга и коллеги, и он не мог признаться, даже Джонатану, что он часто думает о ней.
— Они теперь одни в том огромном мире, поскольку отец Руфи несколько месяцев назад ушел на пенсию и уехал жить со своей старшей дочерью и ее мужем в Южную Каролину, — сказал Джонатан. — Я думаю, Эдди хотел бы продать дом и купить что-то поменьше, но Руфь очень привязана к нему.
Они вместе пошли на верфь, и пока Чарльз руководил разгрузкой «Элизабет», Джонатан вернулся к своей работе, осматривая каждый строящийся клипер и ухитряясь каким-то образом не упускать из виду ни один из них, хотя он и уделял значительную часть своего времени строительству «Лайцзе-лу».
Новости Чарльза обеспокоили его гораздо больше, чем он был готов признать. Если отношения между Срединным царством и странами Запада становились критическими, несомненно возникает опасность и для Лайцзе-лу, ее отца и Сары Эплгейт. Но он не мог себе позволить уговорить их бежать в какое-то более безопасное место на борту нового клипера. Учитывая то, что он не мог жениться на Лайцзе-лу, уже одно предложение об этом было бы наглостью. Да и кроме того, он достаточно хорошо знал Сун Чжао, чтобы понять, что торговец не оставит свой пост из чувства долга, пока страна в опасности.
Безысходность ситуации давила на Джонатана. Он достиг профессионального успеха намного большего, чем представлял себе возможным в тот далекий день, когда впервые увидел «Энн Макким» и решил посвятить всю свою жизнь строительству клиперов и плаванию на них. Он завоевал признание в Соединенных Штатах, Великобритании и Европе как ведущий специалист в строительстве этих своевольных изящных кораблей и получил больше заказов, чем мог выполнить. Торговый флот компании «Рейкхелл — Бойнтон» рос, а их клиперы приносили поразительные доходы. Он уже стал достойным преемником в длинной веренице Рейкхеллов, живших до него.
